Александр Косарев - Хроники мёртвого моря
– Вот я дуралей-то, – вдруг подумал он, умиротворённо глядя на склонённую к воде голову лошади, – вообразил себе, что нашёл «летающую тарелку». Полный тупица! Правильно говорил Борис Евсеевич: – Читайте, парни, поменьше бульварных газетёнок, мозги чище станут!
– Да, всё это хорошо, – несколько успокоился он после оглашённой на весь лес самокритики, но что же теперь делать-то со «Щитом» с этим? Связь сегодня уже установить не удастся. Иначе моя легенда о сдохших аккумуляторах вылезет наружу, словно шило из мешка! Тащиться же, на ночь глядя в Глубокое, уже очень не хочется, ещё заплутаю в потёмках. Нет уж, – решил он, в конце концов, – останусь-ка я лучше здесь. Сейчас разожгу костерок, сварю кашу с тушёнкой, да и завалюсь на боковую. Утром будет виднее, что делать дальше. Ясно только одно, дальше здесь копаться совершенно бесполезно, во всяком случае мне. Он прикрыл глаза и плотнее запахнул на груди куртку. Приятно тепло окутало его, он неожиданно для себя задремал. Спал он недолго, но очень крепко. А когда открыл глаза, то увидел, что вокруг стало почти темно.
– Марго, ты где? Марго-о-о? – позвал он лошадь, вскакивая на ноги.
Издалека до него донёслось довольно бойкое ржание.
– И куда это она удрала, – подосадовал он, – а ведь того и гляди, придётся гоняться за ней по кочкам.
К счастью, соскучившаяся по его обществу кобыла не стала упрямиться, и он легко изловил её за уздечку.
– Подожди малость, – дружески похлопал он её по тёплой, мокрой морде, – завтра в деревню вернёшься, морковки своей любимой поешь. А сейчас придётся размоченной сушкой удовлетвориться. Чай травы-то вон как натрескалась, аж брюхо отвисло! Ну, пойдём скорее.
Он сунул ей в зубы найденную в кармане разбухшую от влаги баранку и, воспользовавшись моментом, вставил на место удила. Затем вскарабкался на её спину и брезгливо натянул совершенно раскисший ремень уздечки.
– Пошла, голубушка! Но! – жёстко сжал он бока лошади коленями, – вези меня подруга к лагерю.
Заготовка дров на ночь и готовка пищи отняли у него ещё около часа и когда он смог спокойно усесться в тепле около палатки, стало совсем темно. Небо постепенно очистилось, взошла полная луна. Доев ужин, он собрался укладываться спать, как вдруг в наступившей тишине отчётливо услышал слабый шум авиационного мотора. Это его удивило. За все те дни, пока он кружил вокруг Глубокого, не было слышно отзвука ни одного самолёта либо вертолёта, будто такого вида транспорта здесь вообще не существовало. Звук вскоре сместился левее, как бы к востоку, но потом далёкий гул плавно развернулся к западу.
– И что это он здесь рыщет? – задался вопросом Илья. Странно! На ночь глядя все маленькие самолётики, как правило, стремятся присесть на землю, а этот всё летает и летает, словно чего-то высматривает. Может быть, ищут меня? – вскоре сообразил он. А что, вполне возможно! Ведь на запланированную связь я не выходил? Не выходил! Следовательно, исходя из предварительной, ещё Московской договорённости «спасатели» и принялись усиленно меня разыскивать. Наверняка побывали в деревне. Узнали, что я уехал в неизвестном направлении, и с тех пор не возвращался. Что им оставалось в таком случае? Ясное дело – принялись осматривать окрестности с воздуха. Вертолёт-то они наверняка имели в своём распоряжении, ибо речь о нём шла раньше. Вот на нём сейчас и шарят по всей округе, ищут костёр или свет фонаря в лесу. Хм, но в таком случае они сделают ещё пару кругов и обязательно засекут меня, особенно если я добавлю веток в огонь.
Он протянул руку к стопке нарубленных сучьев и даже взялся за один из них, но что-то не дало ему поднять изломанное полено, что-то задержало. Майор дёрнул сильнее и только тут понял, что ему мешало. Просто рукав его куртки случайно зацепился за ствол лежащего рядом карабина.
– Стоп, а как же быть с разряженными патронами? – тут же вспомнил он. Ведь меня сейчас ищут именно те, кто столь дружелюбно подсунули мне негодное оружие! И могу ли я им верить при подобных обстоятельствах? Нет, вряд ли. Во всяком случае, о полном доверии теперь не может быть и речи. Следовательно, и помогать им у меня пока нет ни малейшего резона.
Он освободил рукав и, полностью выбравшись из палатки, принялся торопливо затаптывать тлеющие угли. Залив их на всякий случай ещё и водой из фляги, Хромов удовлетворённо вздохнул, решив, что, до следующего утра сможет спать совершенно спокойно.
* * *Несмотря на крайнюю усталость, проснулся Хромов очень рано, и разбудил его холод. Некоторое время он ещё сопротивлялся окоченению, инстинктивно стараясь сжаться в крохотный комочек, но как только первые лучи солнца осветили его скромное убежище, терпеть подобную муку стало совершенно невозможно. Спал он, естественно, одетым и поэтому ему оставалось только натянуть задубевшие за ночь сапоги. Неудержимо клацая зубами, он расстегнул молнию входного клапана и выкатился наружу. Только тут он увидел, что вся трава вокруг него была покрыта скрипучим осенним инеем, словно сверкающим пеплом осыпавшим всю поляну. Чтобы хоть как-то согреться, Илья принялся интенсивно размахивать руками и подпрыгивать на месте. Несколько приободрившись и отогрев руки, он принялся собираться в дорогу. Скрутил палатку и уложил её в рюкзак, туда же затолкал и небрежно свёрнутую попону. Оставалось сделать совсем немногое – оседлать лошадь, погрузить имущество и отчалить в более людные места.
– Лошадь! – пронеслась мгновенная мысль.
Илья резко поднял голову и огляделся по сторонам, но Марго нигде не было видно.
– Что ты будешь делать? – раздражёно буркнул он. Снова отвязалась, чертовка! И ведь в самое неподходящее время!
Он трусцой подбежал к тому месту, где накануне привязал кобылу и увидел, что размокший и видимо небрежно завязанный им прошлым вечером узел действительно развязался и животное смогло освободиться. Но по отчётливо видимым следам копыт было видно, что она ушла с поляны совсем недавно, не более часа или полутора назад. Отбросив бесполезный конец верёвки в сторону, Хромов, громко стуча сапогами, двинулся вдоль цепочки округлых отпечатков. Следовало торопиться, поскольку он опасался, что если иней успеет сойти раньше, чем удастся отыскать кобылу, то найти её будет вообще невозможно.
Беспорядочно петляя по зарослям, он неожиданно для себя вышел к выкопанной накануне траншее с другой стороны. Вышел и не удержался от того, чтобы не заглянуть напоследок в раскоп. Расчищенная полоска «щита» тоже слегка заиндевела, и только «украшавшие» его поверхность буквы словно просвечивали из-под пушистого слоя сверкающих на солнце снежинок.
– Куда же понесло эту обжору, – вновь вспомнил о лошади Илья, – никак опять к ручью подалась?
