Майк Резник - По следу единорога(полная версия)
— Что ж, надо же где-то начинать, — проронил Мэллори, подходя к игрокам. Постояв с минуту с мужчинами, сосредоточенно взирающими на шахматную доску, он отшатнулся. — Прошу прощения.
— Не за что, — отрезал мужчина в плаще, не отрывая взгляд от доски. — А теперь ступайте прочь.
— Я вот гадаю, нельзя ли задать вам один вопрос, — не унимался Мэллори.
— Однако я вряд ли вам отвечу.
— Но это отнимет всего секунду! Мужчина раздраженно поднял голову.
— Это уже отняло двадцать секунд. — Он обернулся к партнеру. — Чур, это не за счет моего времени.
— Конечно, за счет! — возразил коротышка с чуть гнусавым акцентом, распознать который Мэллори не сумел. — Помнишь День Победы над Японией? Я встал и крикнул „Ура!“, а ты вычел из моего времени целую минуту!
— Там другое дело, — стоял на своем мужчина в плаще. — Никто не просил тебя подсказывать.
— То был патриотический порыв.
— Ты сам решил предаться патриотическому порыву. Я же, напротив, был занят своим делом, когда ко мне подвалил этот неотесанный болван.
— Тридцать девять дней, восемь часов, шесть минут, шестнадцать секунд, и отсчет продолжается, — твердо заявил коротышка.
Мужчина в плаще воззрился на Мэллори испепеляющим взглядом, с упреком бросив:
— Видите, что вы натворили!
— Вы тут что-то говорили о победе над Японией, — заметил Мэллори. — Вы что, в самом деле играете со времен Второй мировой?
— С четвертого февраля 1937 года, если точнее, — проинформировал его коротышка.
— И кто ведет?
— Я отстаю на одну пешку, — сообщил обладатель плаща.
— Я имел в виду, сколько партий выиграл каждый из вас?
— Что за идиотский вопрос! Надеюсь, вы не думаете, что я торчал бы здесь в дождливую новогоднюю ночь, если бы уже победил его?
— Вы ни разу не победили его? — переспросил Мэллори. — Тогда зачем же продолжать?
— Он тоже меня не побил ни разу.
— Должно быть, вы поставили рекорд по количеству ничейных партий, сыгранных подряд, — предположил Мэллори.
— Мы ни разу не сыграли вничью. Мэллори усиленно заморгал из-за дождевых капель, попадающих в глаза.
— Позвольте мне сформулировать это напрямую, — сказал он наконец. — Вы в течение полувека играете одну-единственную партию?
— Около того, — подтвердил человек в плаще.
— Но шахматная партия не может тянуться настолько долго!
— Когда играем мы — может, — не без гордости заявил коротышка.
— Правильно, — подтвердил его партнер. — Игра — это вещь, во всяком случае, когда играем мы с Хорьком.
— С хорьком? — не понял Мэллори.
— Хорек — это я, — поведал коротышка с застенчивой улыбкой. — А он Плащ.
— А настоящих имен у вас нет?
— Мы знаем, кто мы такие, — отрубил Плащ, закуривая помятую сигарету „Кэмел“.
— И вы сидите здесь целых пятьдесят лет.
— Вообще-то нет, — пояснил Плащ. — Мы начали партию в салуне в Виллидж, но лет тридцать назад им отказали в аренде.
— Тридцать два года, если точнее, — вставил Хорек.
— Так что здесь мы сидим около трети века.
— Без отрыва? — поинтересовался Мэллори.
— Не считая естественных надобностей, — сказал Хорек.
— Едим мы прямо за столом, — добавил Плащ. — Это экономит время.
— А отсыпаюсь я, разумеется, во время его хода, — подхватил Хорек.
— Неужели ни одного из вас не интересовало, что творится на свете в последние полвека? — спросил Мэллори.
— От случая к случаю, — признал Хорек. — Войны еще ведутся?
— Тридцать или сорок штук, — ответил Мэллори.
— А преступления на улицах совершают?
— Конечно.
— А как насчет „Янки“? — встрял Плащ. — Они все еще выигрывают кубки?
— Время от времени.
— Ну вот вам и пожалуйста, — развел руками Плащ, — ничего не изменилось.
— Вы только подумайте, сколько денег мы сэкономили, не покупая газет, — приобщил Хорек.
— Но нельзя же просто отгородиться от мира и играть в шахматы до конца дней своих! — не сдавался Мэллори.
— Очень даже можно, — парировал Плащ.
— Во всяком случае, до конца игры, — подхватил Хорек.
— А она когда-нибудь кончится?
— Определенно, — уверенно заявил Хорек. — Лет через пятнадцать я его уделаю.
— Мечтай-мечтай, — презрительно усмехнулся Плащ.
— Мне это кажется бесполезной тратой времени, — заметил Мэллори. — Вы тут просто-напросто прозябаете.
— Это он прозябает, — изрек Хорек, — а я разрабатываю план, который позволит мне сокрушить его индийскую защиту. Плащ пристально воззрился на Мэллори:
— А вы-то чем уж таким важным заняты?
— Охочусь за единорогом.
— Ну, в городе вы его не найдете. Единорогам нужна вода и зелень. На вашем месте я бы поискал их в Африке, Австралии или каком-нибудь месте вроде того.
— Этот был похищен, — пояснил Мэллори.
— Ваш?
— Нет. Я детектив.
— Знаете, довольно курьезно, что вы это сказали.
— Да? Почему?
— Потому что я в свое время был детективом.
— А вы? — обернулся Мэллори к Хорьку. — Вы тоже были детективом?
— Au contraire [5], я был преступником.
— И что более существенно, — присовокупил Плащ, — он был моим преступником.
— Что-то я не очень понимаю, — промолвил Мэллори.
— Все очень просто, — пояснил Плащ. — Как называется то единственное, без чего детектив абсолютно не сможет обойтись? Преступники!
— А я не менее остро нуждался в нем, — подхватил Хорек. — Фактически говоря, друг без друга мы были бы круглыми нулями. Ты не сможешь совершить преступление, если нет закона, и не сможешь стоять на страже закона, если нет преступника. Можно сказать, что нас связывали симбиотические c'k. Заступив на работу ровно в восемь утра, я грабил, крал, воровал, тырил, лямзил…
— А я заступал на работу в девять — справедливость требовала, чтобы я дал ему время для нарушения каких-нибудь законов, — и пытался задержать его. — Плащ помолчал и улыбнулся, предавшись приятным воспоминаниям. — Мы мотались в поте лица своего весь день, он менял личины, ложился на дно и выныривал на поверхность, я собирал улики и старался выследить его…
— С часовым перерывом на ленч… — вставил Хорек.
— А в пять мы заканчивали работу и вместе отправлялись пропустить рюмочку-другую и приготовиться к завтрашнему дню.
— Мы даже согласовывали свои больничные и отпуска.
— Верно, — поддержал Плащ. — А потом как-то раз нас осенило, что игра куда важнее, чем вознаграждение.
— Я понял, что мне куда приятнее тягаться с ним умом, чем красть вещи. В конце концов, у меня был склад, битком набитый тостерами, а я ни разу не поел дома.
