Игорь Афонский - Прерванная месса
«Что они могли там увидеть? Да, Николаев сказал, что нужно носить перчатки. Он будто бы всё знал!»
Органист представил себе распотрошенный сейф, который выбросили с высоты второго этажа, и ему стало её хуже. Следовало что-то предпринять, но что? Он закрыл глаза, решил, что не откроет их, пока это наваждение не пройдёт, и балаган не прекратится! Но его тронули за руку, опять вытащили в этот раскачивающийся мир! Две фигуры остались на своих местах, а фон за ними стал оплывать, как воск от свечей!
— «Где? Скажи, только где? И всё может прекратиться!»
Самое страшное в этот миг были звуки, которые обычно никто не слышит, но как собака чувствует предел низкочастотного ряда, так и Антон вдруг ощутил этот свист, сворачивающий кровь в его жилах! Его кисти вдруг вывернулись неестественным способом наружу, боль пронзило всё тело и ушла куда-то в район сердца!
— Пить! — застонал он. Анюта вышла из оцепенения, схватила графин, набрала стакан воды. Но противный маленький человек выскочил из-за спины, вырвал этот стакан и выпил всё сам! То, что произошло дальше, никто не ожидал от такой маленькой, сухой женщины. Она огрела графином пришельца прямо по голове! Тот сразу осел на пол, глаза его окосели. А язык высунулся.
— Прочь! Все прочь! — наступала она грозной фурией! Страж, а это был он, попятился, взял на руки своего маленького незадачливого спутника, поднял его и потряс. Тот ничего не мог произнести! Тогда он сам попытался открыть рот и что-то сказать! Но только гримаса боли и ужаса исказили его строгое лицо. Старики увидели, что у пришельца нет языка, только безобразный обрубок торчал в его пасти. Зубы были переломаны или казались сточенными на половину. Тёмный ужас окружающего мира стал сходить. Вот дверь за пришельцами захлопнулась, но хозяева этого даже не увидели. На полу лежали осколки разбитого графина, где-то были пятна крови. Антон ещё хватался за сердце, пытаясь распрямить свои больные руки.
— Врата! Они открывают врата! Вот, что он хотел сказать! Мне всё ясно!
— Я вызову скорую помощь!
Она постучала в стену на кухне, потом вышла на балкон, соседи помогли. Вызвали бригаду скорой помощи. Антон заснул. Анюта вытащила из кармана брата записную книжку. Достала визитку Николаева, набрала его номер телефона. Офис не отвечал, а мобильный номер ответил. Сонный голос произнёс:
— Да?
— Вы меня не знаете! Я сестра Антона Сергеевича! Да, да! Только что у нас была скорая помощь. А до этого приходил высокий господин. Он был совершенно немой. За него разговаривал карлик! Они спрашивали документы! Потом Антону стало плохо, сейчас он спит! Будьте осторожны!
Николаев успокоил женщину, сказал, что утром заедет к ним. Больше сна у него не было, он вышел на улицу, закурил, осмотрел всё вокруг. Потом вернулся, взглянул на бумаги, ничего не понимая. Узоры и фигуры никак не хотели выложиться в однозначный ответ. Николаев потушил свет и попытался уснуть. Он лег на диван и долго смотрел на отблеск света и теней на потолке комнаты. Странно, но Николаев ничего не чувствовал, ни тревоги, ни предстоящей угрозы. Да, что-то происходит рядом, и это его ещё не беспокоит.
Утром он открыл глаза и увидел сидящую рядом с ним девушку с одеялом на плечах. Она смотрела на детектива, как бы ждала.
— Антону Сергеевичу вечером было плохо!
— Я знаю!
— Откуда?
— Он думал обо мне! Хотел меня защитить!
— Собирайся, поедем, его навестим!
— Нужно сначала позавтракать! Мама уже всё приготовила!
— Я в душ схожу!
Уже через несколько минут свежий, но не бритый Николаев пришёл в столовую. Зарина уже переоделась, сидела на своём месте.
— Доброе утро! Ольга Владимировна!
— С добрым утром! Вам кофе или чай?
— Давайте чай!
Глава седьмая, рассказывающая о других событиях, произошедших у Органиста дома
— Знаете, это выглядело так очень глупо, фиглярски. Это был довольно высокий человек, совершенно немой. А другой был очень маленького роста, то ли карлик, то ли лилипут из цирка Шапито. Эти его гримасы и ухмылки, злобные завывания, словно он участвовал в очень плохой пьеске — сценической постановке. Это ужасно, но мне было совсем не страшно. Больше противно. Я никогда не любила цирк, а тут такое! Я кинула в него графином! Потом было видно, что высокий остался беспомощным без этого урода — лилипута. Вероятно, что он всегда был необходим для общения. Или были такие люди, которые его понимали. Обычно глухонемые знают язык жестов, умеют читать по губам. С этим типом всё иначе, у него был отрублен язык. Он был ужасен и беспомощен одновременно. Знаете, он не был физически слаб, но почему-то он ничего не смог нам сделать! Антоше, Антону Ивановичу стало плохо! Карл обещал сломать ему руку, но оказался беспомощным против меня, пожилой женщины!
— Скажите, а раньше вы его точно не видели? Скажем, на кладбище был когда-то один немой человек! Вы не обращали своего внимания? Ну, хорошо!
— Да, я поняла, что в зале филармонии они уже были!
— Я звонил туда! Там сообщили, что ночью некто взломал кабинет администратора. Представляешь, Зара? Выкинул сейф в окно со второго этажа. Милиция ничего не нашла. Спасибо ещё раз! Пусть Антон Иванович поспит. Всё это очень странно! Конечно, все эти истории проходят стороной и очень быстро! Поверьте мне на слово.
— А что это за слова «о воротах, которые не следует открывать!» Вы точно не знаете?
— Я постараюсь во всём этом разобраться! А вы берегите себя! Всего хорошего!
Они покинули квартиру пожилой четы и отправились в офис.
— Почему вы не женаты? Николаев! Вы очень одиноки?
— Скажем так, в данный момент я один! Но это ничего не значит! Девушка, которой я сделал предложение, уехала, так ничего и не ответив мне. Не сказав своего слова! А может быть сказала, но я был немного не в себе, и теперь не помню ничего!
— Вас следует пожалеть. Как романтично! Вы её ждёте? Нужно написать для вас сонет! И подписать: «Для Николаева!» — вот будет здорово!
— А тебя не тревожит это творчество? Эта старая музыка тебя не пугает? Она не так безобидна, как кажется на первый взгляд! Расскажите мне, что ты чувствуешь?
— Нисколечко не пугает! Я словно в полёте! Ещё там, в пещере, я пробовала петь песни, баллады. Оказывается, что я знаю столько интересных вещей, что если бы взялась их только записать, то на это не хватило бы всей моей жизни! Представляете?
