Алисия Дин - Сердце ведьмы
Шериф вздохнул и пошел к двери. Перед тем как выйти, он оглянулся.
— Хотя ты прав насчет девушки, Лазитер. Она что-то скрывает. Просто я не могу понять, что и зачем. Она очень скрытная, прямо как Форт-Нокс [3] . — Он сдвинул шляпу на затылок и нахмурил лоб. — Но что не выходит у меня из головы, так это почему, черт побери, она выгораживает этого психа! Не думаю, что это кто-то, кого она знает…
Уайтхол тихо засмеялся и покачал головой.
— Если это так, то я надеюсь, что она вычеркнет его из списка тех, кого поздравляет на Рождество.
ГЛАВА 11
— Они созвали совет жриц, — прошептала Сорина на ухо Равин по пути на луг, где должен был проходить их еженедельный ритуал.
— Из всех общин? — тревожно спросила Равин, тоже понизив голос.
Она не хотела, чтобы кто-нибудь их подслушал.
В Соединенных Штатах и Европе насчитывалось свыше двадцати общин. Равин была знакома с некоторыми ведьмами из других общин, но из жриц единственной, кого она знала, была Ванора, верховная жрица ее общины. Когда жрицы собирались на внеплановую встречу, это означало, что дела особенно плохи. Могли они узнать, что она сделала? Конечно нет. Иначе Ванора сразу же вызвала бы ее к себе.
Сорина пожала плечами.
— Не беспокойся. Я уверена, они просто будут обсуждать «ужасы, происходящие в мире». — Девушка прикусила нижнюю губу, печаль отразилась в ее голубых глазах. — Хотя, может быть, они введут больше правил, ограничивающих наше общение с простыми смертными.
Равин знала, что Сорина беспокоилась по поводу того, как это может отразиться на ее помолвке. Любовь к нормальной жизни и к Джастину были для нее гораздо важнее унаследованных качеств и магии. С детства Сорина относилась к учению общины с безразличием, как будто принадлежность к чародейкам была для нее второстепенной. Для Равин же быть ведьмой значило быть всем и вся. Она никогда не чувствовала себя комфортно в мире смертных. Там ей не было места, она выдавала себя за другую. Еще ребенком, когда Равин жила с матерью среди обычных людей, это вызывало у нее боль и страдание; девочка рано поняла, что не принадлежит к этому миру. Община была ее пристанищем, единственным источником покоя.
Сорина смогла приспособиться как к общине, так и к миру смертных. В школе она была популярной, была всеобщей любимицей. К Равин другие дети относились терпимо только потому, что она сестра Сорины. Но это не всегда защищало ее. Однажды, когда Равин была в шестом классе, а Сорина в третьем, Равин нашла на игровой площадке раненую кошку. Девочка попыталась помочь ей, поэтому опустилась на колени и положила руки на животное в надежде исцелить его. Но кошка все равно сдохла. Кое-кто из детей подошел к ней и начал кричать, что она убила животное. Равин заплакала, а они стали насмехаться еще больше. Равин почувствовала, что с трудом сдерживается, чтобы не причинить им боль… Сорина вмешалась как раз вовремя, успокоив и ее, и остальных детей. Но с тех пор всякий раз, когда Сорины не было рядом, одноклассники дразнили Равин.
Она всегда была пухленьким ребенком, а после случая с кошкой к насмешкам о ее весе добавилось новое оскорбление: «убийца кошки».
Был один мальчик, который, как она считала, отличался от остальных: Брендон Толлерс. У него были черные волосы, голубые глаза, и он был похож на Джона Стамоса [4] . Равин знала, что он не такой, как все, и что, если она расскажет ему правду или, по крайней мере, часть ее, он заставит всех прекратить насмешки. Однажды она увидела, что Брендон сидит один в кафетерии. Равин села напротив. Сердце колотилось отчасти от взгляда этих голубых глаз, а отчасти от того, что она собиралась сделать. И она рассказала ему, что обладает некой силой и может делать то, чего не могут другие дети. Равин старалась не произносить слово «ведьма», но попыталась объяснить, что в действительности случилось с кошкой, предварительно взяв с мальчика обещание не раскрывать другим детям ее секрет.
— Ты мне веришь? — спросила она с надеждой.
— Конечно, — сказал Брендон, и Равин почувствовала, как камень упал с ее души. Теперь все будет по-другому.
Так и случилось. Дети стали изводить ее еще больше, насмехались над ней, потому что она считала себя «волшебницей». Однажды, подойдя к своей парте, Равин увидела там кучу дохлых мух.
— Мы хотим посмотреть, как ты их воскресишь! — выкрикнул кто-то из детей.
Брендон выдал ее секрет. И еще больше усложнил ситуацию. Но из всех неприятностей самым ужасным было его предательство. Теперь, когда Равин смотрела на него, вместо радостного волнения она чувствовала, как будто кто-то изнутри разрывал ее на части. Ей следовало бы знать, что простым смертным доверять нельзя.
Равин понадобилась вся ее сила воли, чтобы сдержаться и не навредить ни Брендону, ни всем остальным. Насмешки и оскорбления продолжались все оставшиеся годы учебы в школе. Она всегда была «странной», «чудачкой». Когда Равин повзрослела, ей стало легче подавлять желание отомстить, но само желание — причинять вред другим детям — путало ее. Она знала, какой опасной может стать, если потеряет контроль над своими эмоциями.
А сейчас потеря контроля действительно причинила вред другому человеку. Возможно, именно это стало серьезным основанием для созыва собрания жриц.
Если только они не собрались по какой-то другой причине. Возможно, они хотят разработать план, как остановить убийцу. Сейчас, когда насилие внешнего мира коснулось одного из их членов, жрицы, возможно, станут более активными в оказании помощи по поимке преступника. И, если у них это получится, роль Равин в том, что произошло, будет очевидной.
Они с сестрой перешли через мост; вода по обе стороны была прозрачной и мелодично журчала у гладких камней ручья. Чем ближе ведьмы подходили к поляне, тем сильнее был запах флоксов, белены и белладонны; как только Равин заняла свое место в кругу, прохладный порыв ветра стал трепать тонкую мантию вокруг ее оголенных ног; все тело покрылось гусиной кожей.
Ночь была безлунной. Свет исходил только от костра в центре ритуального круга и свечей, мерцающих на алтаре и чудесным образом не гаснущих на ветру. Отблески пламени отражались на лицах собравшихся. Все были в капюшонах.
Сорина стояла напротив Равин с другой стороны алтаря. Элсбет сжала правую руку Равин, а муж Элсбет, Адалардо, держал ее за левую. Равин было интересно, смогут ли они почувствовать ее опасения через простое прикосновение. Влажные ли у нее ладони? Передалась ли им ее внутренняя дрожь?
Воздух был наполнен ароматом горящего в костре дерева и запахом надвигающегося дождя. Здесь, в молодом лесу, за огромным домом верховной жрицы Ваноры, шабаш был защищен густой листвой нависающих деревьев.
