Александр Лонс - Арт-Кафе
— Паршиво, вообще-то. Первый раз я проснулась оттого, что соседка этажом выше очень громко нравилась какому-то парню. Считается, что она живет одна, а мужики у нее временные и приходящие. Потом долго не могла заснуть, даже когда те уже затихли. Только я начала задремывать, разбудил звонок начальника. Часов в десять, по-моему. Неужели не слышал? Шеф у меня совсем охренел. Работала на него словно рабыня Изаура два месяца без выходных, а сегодня, когда хотела, наконец, обалденно выспаться, звонок с самого утра. Сняла трубку, а там вопрос шефским голосом: «Ты почему не на работе?» Ответила, что не робот же второй месяц вкалывать без перерыва. Спать я хочу. Кто бы посоветовал, как бороться с таким произволом? Может, какой секрет знаешь?
— Знаю, — важно заявил я, будто действительно знал, как решаются такие задачи. — Для начала записывай сверхурочные, фиксируй время, и подавай своему шефу с требованием оплаты по двойному тарифу.
— Не прокатит, не тот случай. Сразу вспомнят, что нужно было заявление с моей стороны, приказ о сверхурочных, прочая мутотень. Зато проблем наживу на собственную задницу — выше крыши. И потом — я ж в офисе сижу не от звонка до звонка, а только временами. Специфика работы.
— А я вот вообще увлекаюсь собиранием этих самых проблем. Как раз на свою задницу. Есть такое хобби. Вот и сейчас, чуют мои внутренние органы, что с тобой у меня будет то же самое.
— В плане? — как-то настороженно спросила она.
— В том плане, что примета такая имеется. Моя личная. Как познакомишься с красивой интересной девушкой — предстоят резкие изменения в собственном существовании. Так и ждешь будущего со страхом — чего там интересного приготовили богини судьбы для моей жизни?
Стелла хихикнула.
— Знаешь, — сказала она, — раньше, сколько себя помню, всегда жила в ожидании чего-то радикального от судьбы. Хотела мир без месячных и похмелья, и чтобы каждых трах заканчивался оргазмом!
Некоторое время я серьезно обдумывал услышанное заявление.
— Сочувствую, — вымолвил наконец я. — С последним, правда, у меня все нормально, а вот первые два пункта поддерживаю. Кстати — про похмелье. Если б его не было, то не имелось бы и приятной первой бутылки пива с утра, не существовало бы и банки холодной колы залпом, звонков тем,с кем пил и слов «пойдем похмелимся»! Так что всей душой только за оргазмы.
— Знаю, что все это утопия, — продолжила она мою мысль, причем моим же тоном. — Да и мужиков-козлов в плохую погоду никто не отменял. А также никто не отменял хронический недосып, вечную нехватку денег, наличие зимнего льда и скользкой обуви. Ты не против, если я закурю?
Я разрешающе кивнул. Кто я такой, чтобы быть против чего-то в чужом доме? Тогда она взяла с полочки початую пачку «Captain Black», изящным отработанным движением достала сигарету, прикурила от неведомо откуда возникшей зажигалки, а затем с явным наслаждением затянулась. Несколько секунд на ее лице блуждало сосредоточенно-блаженное выражение. Потом она выдохнула струйкой дыма и продолжила:
— Вот думала я все думала: быстрее бы лето, скорей бы Новый Год, скорей бы выходные. А сейчас заметила, что подгонять уже ничего не хочется. Наоборот — хочется, чтобы время тянулось как можно медленнее. А оно утекает, как мелкий сухой песок между пальцев. Я давно не жду лета, не желаю никакого нового года. Завтрашнего дня тоже уже не хочу.
— У меня абсолютно то же самое, — согласился я. — Та же тема, причем всю жизнь. Скорей бы то, скорей бы сё. Постоянно живешь в ожидании чего-то, живешь будущим, а надо научиться ценить не завтра, а сегодня. Этот миг, этот момент. Потому, что прошлое — оно уже прошло. Безвозвратно. Осталась только память, которая постоянно истончается, истаивая со временем. А будущее — еще не наступило, и даже если… Если! Для тебя оно и наступит, совсем неизвестно, каким оно будет, и будешь ли ты в этом будущем.
— Да, но вот сильная концентрация на «сейчас» тоже угнетает как-то. Будто оттягивает что-то. Интереса нет к будущему. Пропадает. А еще я не люблю праздники. Особенно те, что означают окончание какого-нибудь периода — дни рождения, новые годы, годовщины всякие. Это выглядит словно напоминание, что быстро уходит мое время. Словно песочные часы.
— О, прямо-таки мои мысли, будто сам сказал, — хмыкнул я. — В такие дни всеобщий или личный траур вообще-то должен быть, а никакие не праздники. Видимо я уже сложившийся мизантроп — совсем о людях не думаю. Да и главные положительные герои в книгах у меня вызывают раздражение, читать становится скучно и неинтересно. А это признак.
— Да ну-у-у-у… — протянула Стелла. — Мизантропия на мой взгляд — всего лишь высшая форма эгоизма. Пытаешься оправдаться и дать правдивые объяснения своему характеру? Может — косячок забьем? Ты как?
— Не, я — пас. Да и зачем это сейчас? — риторическим вопросом возразил я. — А крайняя форма эгоизма, по-моему, эгоцентризм, нет? Не суть. Но косячок все равно не хочу. Знаешь анекдот? Встречаются два пенсионера. Один другому говорит: «Да-а-а.., молодежь нынче бедно живет, бедно... Но зато весело! Смотрю на них, одну самокрутку впятером курят, а все всё равно смеются!»
Когда Стелла перестала хихикать, я спросил:
— Слушай, а эти твои прелестные татуировочки — это просто так, или..?
— Просто так или. Я не то чтобы очень люблю татуировки, но все-таки парочка на мне имеется. Сначала просто хотела скрыть шрам от аппендицита, а потом поняла, что это же так красиво, когда твоё тело украшает симпатичная картинка. Татушки для меня вовсе не навязчивая идея, просто считаю их видом искусства. Стильно и классно. Если только набито грамотно — в салоне и опытным специалистом. Конечно мое тело штука интересная, но если его немножко украсить, то, по-моему, будет только лучше! Когда мне делали вот эту на ноге, было безумно больно, и казалось, что мастер, впав в садистское настроение, хочет просверлить мне дырочку и вставить туда шнурок. Я тогда испытала какой-то извращенный кайф. Тату подчеркивает индивидуальность. А у тебя?
— Что — у меня? — не понял я.
— Все хотела спросить. Вот этот твой шрам — она дотронулась пальчиком до моего плеча. — Тут что? Шрамирование? Увлекался?
— А, это… — как можно беспечнее сказал я, потерев другой рукой рубец на плече. —Просто ожог, который я случайно получил, как мне объяснили в больнице, посредством автомобильной аварии. Кстати именно там я немного потерял память. Я так и не вспомнил ту самую аварию.
Рубец давно уже не болел, и из пунцового стал бледно-розовым. Временами он чесался к морозам или к дождю. Шрам отдаленно напоминал притаившегося к атаке паука.
