Кир Булычев - На полпути с обрыва (сборник)
— Я буду жаловаться в Государственный совет. — Жалуйся! — усмехнулся генерал Лей. Он любовался собой — стоял на прогалине — два солдата на шаг сзади — руки в бока, ноги в сапогах широко расставлены — каскетка, надвинутая на лоб, скрывает челку. — А тем временем за твоей спиной будет стоять санитар с иглой. Понял? И как только ты начнешь кобениться, тебе сделают такой маленький укольчик… и некому будет ехать на Государственный совет и разоблачать своего благодетеля. Понял, мозгляк?
— Не выйдет! — закричал в ответ Гарбуз, забывая о реальной ситуации. — Не получится! Честные люди узнают о том, что вы готовите!
— Если даже узнают, то тебя среди них не будет. Ты уже подохнешь… правда, возможно, и не здесь, а на родине. Я так и вижу картинку: к тебе бегут родные и близкие, а ты им кричишь в ответ: я смертельно опасен — застрелите меня, не подходите близко, спасайтесь сами! Представляешь такую картину?
— Я не намерен более с вами разговаривать! — отрезал Гарбуз.
— И не надо, — ответил генерал. — Извини, что пришлось самому тебя брать, — мне было интересно вспомнить молодость, когда я был полковым разведчиком. Спасибо, что вывел меня на Калнина и эту крошку. Последние слова относились к Коре. — Вам есть что сказать? — спросил генерал Лей Калнина. — Нет, — сказал профессор.
— Я так и думал. Тогда нам придется разделиться. Государственного советника Гарбуя я почтительно приглашаю с собой, нам пора готовить аппаратуру к десанту. Как вы понимаете, мы отпускаем вас не просто — мы отпускаем вас, чтобы вы могли рассказать своим властям о том, в каком могучем и миролюбивом государстве вы побывали, как милостивы мы были к вам. Понятно? Идите, идите в лагерь, там вас ждут врачи.
— Зачем врачи? — быстро спросила Кора, которая заподозрила, что генерал Лей не слышал их разговора с Гарбузом и не догадывается, что они знают все о вирусе двухдневной чумы.
— Вас осмотрят, сделают уколы, чтобы вы не занесли каких-нибудь болезней на свою родину. У нас все как в передовом государстве — мы не скупимся на расходы. Идите, таков первый шаг нового правительства — правительства гуманизма. — Спасибо, — сказала Кора.
Она с тоской посмотрела на близко подступающие к прогалине заросли кустарника, но тут же поняла, что убежать не удастся, — да и что это даст?
— Пошли, пошли, — прикрикнул на нее солдат и ткнул ее в спину стволом винтовки. Они с профессором, не оглядываясь, пошли вниз.
Калнин был так подавлен, что до самого лагеря молчал, а там солдат передал его ожидавшему возле ограды и кем-то предупрежденному полковнику Рай-Райи, который и внимания не обратил на Кору, зато профессора повел сам, как важного гостя. Впрочем, они с профессором были давно знакомы…
Некоторое время Кора прождала решения своей участи в кладовке барака, за закрытой дверью. Потом заглянула медсестра. Ее фартук был забрызган грязью, она не скрывала злости. — Выходи! — скомандовала она. Кора надеялась кого-нибудь увидеть на пути по бараку и через плац. Но было пусто. Лишь со стороны моря раздавались команды — там маршировала колонна солдат. Высоко в небе прошел военный самолет… Становилось жарко, и Кору страшно мучил голод — теперь, когда волнения встречи с Гарбузом, а потом генералом Леем остались позади, юный организм требовал пищи.
Но у грязной медсестры просить ничего не хотелось, а нормальных людей не встретилось до самого административного корпуса.
Там ее ждал медик. Он спросил имя, отметил его в тетрадке, как будто секретарь на приеме к дантисту. — Один остался, — сказал он медсестре. — Сам полковник приведет, он сказал, — ответила медсестра.
Речь, конечно же, шла о профессоре. Только не в подвал, мысленно молила медсестру Кора. Только не в подвал, где был Миша! Как будто это что-то решало.
Ее все же повели вниз, в подвал, и Кора не могла бы даже дать отчета о том, что происходило с ней в последующие минуты, — как будто она заснула. Она понимала, что если ей сейчас введут вирус, она, вернее всего, обречена на смерть, мучительную и медленную, и в то же время ей было почти все равно, что с ней будет. Что будет, то будет… Ведь это ей кажется, это как будто кино, в котором беды случаются только с актерами, а она — зритель.
Ее провели к стеклянной перегородке — она уже побывала возле нее ночью. Но дальше путь лежал не прямо по коридору, а в комнату направо. Там уже ждал сизолицый доктор Крелий — как же она забыла его! — Как приятно, — сказал он, — давно не виделись. — Другого доктора убили, — сказала Кора, не желая вовсе обидеть Крелия, а лишь констатируя несчастье. — Его убили, а вы живой? Вас тоже убьют, потому что вы слишком много знаете.
— Не говори чепухи, — сказал доктор. — Никто никого не убивает. Это только в приключенческих фильмах бывает. С моим коллегой произошел несчастный случай.
— Нет, его убил садист-полковник, — сказала Кора, — я видела.
— Нет, вы не могли видеть! И прекратите этот бред! Вы мне мешаете. — Чему я мешаю?
— Осмотру. Неужели вам не известно, что сегодня же вы возвращаетесь в свой мир, что является гуманитарной акцией нового правительства? — Гуманной акцией, — поправила его Кора. — А у нас говорят — гуманитарной! — возмутился доктор.
Сейчас я доведу его до белого каления, и он откажется делать мне укол, подумала Кора. Но это сделать было не так просто.
— Закатайте рукав платья, — попросил доктор. — Мне надо смерить ваше артериальное давление. — Не надо, — сказала Кора.
— Вы мне мешаете работать!
— А Миша Гофман умирал в соседнем отсеке. Вы потом осматривали его труп? — Что вы говорите! Вы сошли с ума! — Среди ваших пациентов сегодня был Михаил
Гофман?
— Михаил Гофман скончался от лихорадки несколько дней назад. Вел его не я, а доктор Блай.
— Вот именно. Который умудрился погибнуть раньше, чем его пациент.
— Орват, я вас отказываюсь осматривать! — Я могу идти? — На все четыре стороны! — Доктор был разозлен и растерян.
Кора, почувствовав немыслимое облегчение, вышла в коридор и там столкнулась с полковником Рай-Райи. — А вы что делаете? — спросил он. — Почему одна? — Я была на процедуре у доктора Крелия, — сказала Кора, — он сделал мне укол и отпустил. — Да? — Полковник был настроен недоверчиво. — Тогда идите…
Кора пошла вверх по лестнице, чувствуя взгляд полковника.
— Орват, стоять! — приказал полковник. Кора, словно ожидала этого окрика, кинулась наверх. Полковник громко засмеялся.
Наверху лестницы стояла медсестра в грязном мясницком фартуке.
— А не скажете ли вы мне, девушка, — полковник уже подошел к ней и положил длиннопалую руку на плечо, больно стиснув его, — а не покажете ли вы мне место укола? — В руку, — сказала Кора. — Место покажи! Кора промедлила менее секунды. Полковник кинул взгляд на чистый сгиб в локте и сказал: — Так я и думал.
