Константин Костинов - Моя не понимать
– Что его делать?
– Не знаю. Не знаю, сможет ли он с нами справиться, но товарищ Речник считает, что опасность нужно предупредить, а для этого необходимо вычислить Хозяина. Нам нужен ум Чарльза. Помогите нам. Найдите его.
Тут мысль наконец проломила стенку и смогла оформиться. Что его просят сделать? Найти господина Шарля. То есть то, что он собирался сделать и так. Только если он согласится, то получит индульгенцию от возможных не в меру активных революционеров. Черт с тобой, Жозеф, но учти: я найду господина Шарля, а уж он сам решит, помогать вам или нет. Хотелось бы, конечно, прищемить хвост подлецу-Хозяину, но, если господин Шарль не сможет его найти, тогда вместе рванем из города, и разбирайтесь здесь сами, у кого как головы заточены. Никто вас насильно в революцию не тащил.
– Моя говорить да.
– Уффф, как с вами тяжело. Только, гр… Хыгр, две просьбы.
– Да.
– Для всех, кто спросит, кроме меня и товарища Речника, ты ищешь Чарльза, чтобы через него найти генерала Юбера. Возможно, люди Хозяина в нашей партии остались. И еще… У товарища Речника есть одна мысль по поводу Хозяина…
– Да?
– Когда найдешь Чарльза, скажи ему, что до Той страны нужно ехать на коне несколько дней. А потом плыть.
– Хыррр?
И что этот бред должен означать? Или это какой-то очень хитрый пароль?
– Просто скажи ему это. Так, значит, ты согласен стать начальником особого революционного сыска?
– Да.
– Держи.
Жозеф протянул Димке кожаный цилиндр-футляр. Из него Димка достал бумажный свиток, исписанный красивыми буквами. Даже с подписью и печатью. Из всего этого Димка понял только лозунг: «Счастья всем!», расположенный сверху. И то только потому, что слишком часто видел его на стенах и заборах. Будем надеяться, что это не приказ расстрелять предъявителя сего у кирпичной стенки.
Жозеф встал:
– Удачи, гражданин начальник. Счастья всем!
Он выкинул руку вперед.
– Хыр хыр хырр! – поддержал его Димка, также выкидывая руку.
Жозеф еле успел увернуться.
Как оказалось, чтобы стать начальником сыска официально, нужно было еще пойти в бывшее управление королевской полиции, нынешнее управление полиции революционной, и зарегистрироваться.
В здании полиции, когда к нему подошел Димка, уже смыли лишнюю копоть со стен и застеклили окна. А часть окон заколотили досками.
На стене возле входа висела листовка с нарисованным анфас генералом Юбером. Наверное, листовка обещала бочку варенья и корзину печенья тому, кто приведет кровавую собаку генерала Юбера. Какой-то местный гаврош уже нарисовал красной краской на портрете генерала острые уши и клыки, так что теперь он именно на кровавую собаку и походил. У дверей скучали двое часовых, хумансы, в черной одежде, с зелеными повязками полицейских.
– Ух ты, яггай! – восхитился один из них. – А я думал, они вымерли!
– Моя работать здесь, – сказал Димка и протянул «мандат» одному из часовых. Тот внимательно осматривал документ минут пять, потом перевернул вверх ногами и осмотрел еще раз.
– Проходите. – Часовый отдал приветствие, выбросив руку.
Димка ответил тем же. В отличие от Жозефа, часовой увернуться не успел и теперь зажимал разбитый нос.
Яггай прошел в двери, пока по нему не начали стрелять. А то камзола запасного уже нет…
За дверью стоял еще один охранник, тролль, который проверял пропуска.
– Ух ты, – произнес он, – яггай! А я думал, они вымерли!
Димка протянул охраннику документ.
– Проходи, – махнул рукой тот.
Парень вошел и остановился. А куда идти-то?
– Вон туда иди, – посоветовал охранник, – там зарегистрируют.
Димка прошел к стоящему в коридоре столу, за которым сидел эльф.
– Ух ты, – начал тот.
– Нет, – ответил Димка.
– Что нет?
– Моя не умереть.
Оказалось, что эльф записывает только вошедших, а за регистрацией по новому месту работы нужно идти к начальнику отдела кадров, ну или, по крайней мере, так Димка понял эту должность. Похоже, революция порождает бюрократию всегда и везде, на любой планете.
Увидев яггая, кадровик-эльф открыл было рот…
– Нет, – сказал Димка, проклиная простоту и непринужденность революционеров, – моя не умереть.
Челюсть кадровика захлопнулась. Он молча вписал яггая в огромный гроссбух, что-то подсчитал, прикинул и сказал, что за деньгами он может прийти в конце месяца. А его кабинет – на третьем этаже, направо четвертая дверь.
Дверь Димкиного кабинета была открыта нараспашку. Внутри на столе непринужденно сидели три гнома с повязками полицейских и распивали вино.
– Ух ты! – обрадовался один из них. – А я думал, они вымерли!
– Да! – рявкнул Димка. – Моя умереть! Мертвая моя прийти съесть ваша!
Гномы вскочили на ноги:
– Ты кто такой?!
– Моя, – Димка махнул у них перед носом мандатом, – здесь работать. Это мое место. Кыш!
Гномы прикинули, что даже втроем они легче одного Димки, и побрели к выходу. Уже в дверях один из них пробормотал, где именно он видел таких командиров, как этот громила. Гном не знал, что у яггаев чуткий слух и длинные руки.
– Ай!
Димка поднес висящего в его лапе гнома поближе к глазам:
– Твоя говорить плохо сзади моя спина, моя откусить твоя голова.
Яггай отнял у гнома бутылку и выкинул его за дверь. Дверь, кстати, не была закрыта по уважительной причине: она вообще была выломана и прислонена к стене.
Новоявленный начальник сел на стол. Тот качнулся. Одна из ножек отвалилась и упала на пол. Тогда Димка отломал и остальные три, стол превратился в некий помост, на котором было очень удобно сидеть по-яггайски.
Димка отхлебнул вино, вспоминая разговор с Жозефом. Они с господином Шарлем придумывали сложные объяснения для того, чтобы понять смысл действий Хозяина. А все оказалось просто: Шутники и Сапожники злят горожан, Летучие Мыши – дворян, когда все достаточно закипело, Поджигатели поджигают склады, народ поднимается, и все. Революция, король свергнут и скоро будет казнен. Первый министр был нужен Хозяину, чтобы вызвать в город мушкетеров (а не гвардейцев), чтобы они подогрели недовольство горожан. Партия остроголовых нужна, чтобы восстание было кому направлять, иначе пыл горожан очень быстро мог погаснуть.
Все просто.
Только зачем Хозяину все это?
В коридорах управления, когда Димка проходил по ним, все встречные делали вид, что яггай для них – постылая обыденность. Даже не о чем говорить. Слухи о грозном начальнике особого сыска распространились со скоростью бегущего гнома.
На выходе Димка постоял, подумал.
