Сергей Лексутов - Игра в голос по-курайски
— Ну, знаю, строили там какую-то школу… Но я по той улице давно не ходил, так что не знаю, с бассейном она, или без…
— Ты сходи. А я директору звякну, что ты хороший спец, и выгнали тебя из-за недоразумения по статье…
— Ладно, спасибо, Серафимыч… — Павел крепко стиснул его ладонь и пошел к выходу.
В тот же день, Павел сходил в школу, но директриса сказала, что бассейн будет сдан отдельно от школы, скорее всего осенью, а то и в начале зимы. Он побегал по городу в поисках работы, но места, соответствующего набору его профессий и здоровью, найти так и не удалось. А потому он решил поездить за грибами, а потом опять сходить к директрисе, и попытаться упросить ее взять на работу заранее, пообещав, что примет деятельное участие в монтаже оборудования.
Павел остановился, огляделся. Да, вот здесь и стояли в прошлом году машины. Интересно, а куда волкодавы полковника убитых чеченов девали? Павел обшарил уже все окрестные околки, но так и не нашел ничего похожего, на недавно выкопанную и закопанную яму. Впрочем, эти мастера маскировки могли и не в околках запрятать трупы, а на широких полянах. Подрезали дерн осторожненько, выкопали яму, потом закопали, предварительно залив туда бочку извести, заложили дерном… Если менты эти околки прочесывали, и ничего не нашли, то здорово заховали покойничков…
Вскочив на велосипед, Павел подумал, где может скрываться Алексей? Может, уже объявился? Как бы осторожненько выведать у его жены?.. Н-да, ее еще найти надо… Павел не помнил адреса тещи Алексея, да и вряд ли когда-либо слышал. Он уже рассорился с бывшими друзьями, когда Алексею пришлось продавать свою квартиру. Он даже не помнил, от кого слышал, что Алексей живет у тещи. Павел всю зиму не терял бдительности, но братки его ни разу не побеспокоили. Однако это не означало, что когда появится Алексей, он не возжаждет посчитаться с Павлом за брата. Так что, бдительности терять не следует. Как бы не пришлось истребить всю преступную семейку…
Павел вдруг ни с того, ни с сего вспомнил, что означает фамилия Лоскутов. Он как-то заглянул в словарь Даля, и выяснил, что его фамилия происходит от старинного названия профессии палача. Лоскут — палач-кнутобоец. От слова лоскать бичом. Н-да, есть тут какой-то мистический смысл… Он передернул плечами, от внезапно продравшего спину холодка.
Он свернул на старую, заросшую колею и поехал к дальним перелескам, в которых еще ни разу не бывал. Хохотнул весело: надо же, какой веселый год выдался! Сначала чуть не убили, потом из литобъединения выгнали, и вдобавок ко всему — с работы по тридцать третьей статье!.. Выгонял его из литобъединения лично ответственный секретарь Союза писателей. Явился на следующее же после драки собрание, встал в картинную позу перед собравшейся «надежей» российской словесности, и принялся вещать:
— В три часа ночи, врываются ко мне два милицейских лейтенанта, и сообщают потрясающую новость, будто в помещении Союза писателей какой-то хулиган избивает самого руководителя писательской организации, то есть меня! Каково, а? Я считаю, что в нашем творческом коллективе не место всяким хулиганам и дебоширам! Я о вас говорю, Павел Лоскутов. Будьте любезны, встаньте и покиньте собрание, и больше сюда не ходите. Есть мнение, что для литературы это будет не слишком большой потерей…
Был он импозантен, невыносимо величественен, со своим почти двухметровым ростом и пышной рыжей бородой.
Павел все же попытался оправдаться, встал и заговорил, спокойным и рассудительным голосом:
— Я не хулиган и дебошир. Все, здесь присутствующие, могут подтвердить, что Кобылин прибежал сюда, накинулся на меня первым и принялся избивать…
— Это совершенно не важно, из-за чего вы с Кобылиным подрались. Ему тоже здесь не место, и тоже это будет небольшой потерей для нашей литературы. Все, дискуссия окончена. Вас никто из литературы не выгоняет. Пожалуйста, сидите дома и пишите… Но только больше не появляйтесь здесь.
Он подождал, пока Павел отыщет на вешалке свою куртку, оденется и уйдет. Так что Павел теперь был не только бывшим слесарем, но и бывшим литератором. Хоть он и дописал свой первый детективный роман. Обсуждали его в узком кругу ветеранов еще того, разогнанного литобъединения. После того, как Павла выгнали из литобъединения, и остальным ветеранам стало скучно в обществе мальчиков и девочек, поэтому и стали все чаще и чаще встречаться на квартире у Славы. Григорий почему-то назвал это объединение — Содружество сибирских писателей Белый караван. Так и прилипло ведь…
Мало-помалу забылись прежние ссоры, происшедшие в короткий период погони за большими деньгами. Все снова помаленьку притерлись друг к другу. Все ж таки городок небольшой, творческих людей немного, а общаться с себе подобными хочется. Собирались, как и прежде раз в две недели, поэты читали свежие стихи, прозаики новые рассказы, миниатюры. Частенько пили водку.
Как-то Григорий, косясь на Павла, сказал:
— Господа, а не кажется ли вам, что в нашей теплой компании чего-то не хватает?
— И чего же тут не хватает? — язвительно спросил Сашка.
— Люсеньки Коростелевой!
Игнат Баринов демонстративно перекрестился и заявил:
— Предлагаю больше не поминать ее к ночи. В конце концов, это Пашкина проблема. Если он ее решить не может, пусть тащит, сей крест… По-моему, грех над ним смеяться. Ему и так досталось больше всех.
Павел промолчал. Про себя подумал, пусть боятся, что в одно прекрасное время она явится и сюда… Но сам-то он знал, что уже не явится. Как-то осенью, недели через три после драки с Кобылиным, он с бутылкой водки поднялся на седьмой этаж, позвонил в знакомую дверь. Люська открыла, и была она какая-то особенно тихая, заторможенная, вялая… Короче говоря, будто пару банок своего любимого амитриптилина сглотала. Готовясь к самому худшему, Павел прошагал в комнату походкой тигра, случайно попавшего на чужую территорию. Но там ничего особенного не оказалось, кроме Геры Светлякова, полулежащего на диване.
Поставив бутылку на стол, Павел кивнул Люське:
— Тащи закусон…
Она топталась на месте, вся потерянная и неприкаянная. Павел вдруг понял, что он ей давно не нужен, ведь на него перестали действовать все ее психопатические трюки, призванные вызывать безысходные отчаяние и тоску.
Она тихо сказала:
— А я замуж вышла…
Павел весело вскричал:
— Это ж надо! Я отсутствовал всего три дня, а ты успела замуж выйти!.. А за кого, если не секрет?
— За Геру…
— Великолепно! Тащи закуску, будем свадьбу играть.
Она изумленно таращилась на него, ничего не понимая. Видимо ожидала, что сейчас произойдет веселая драчка, встряхнет ей слегка закостеневшие нервы, взбодрит успокоившуюся кровь. Ан, не тут-то было…
