Флетчер Нибел - Исчезнувший
Президент исколесил тысячи миль, и на его страстные проповеди ушли тонны газетной бумаги. Он надолго стал центральной фигурой современной истории.
Все помнят его полет в Рим на конференцию в Ватикане, за которой последовал горячий призыв папы римского уничтожить атомное оружие… И как президент шел во главе гигантской процессии в честь Альфы по Пятой авеню… И какое потрясающее, страстное обращение он написал, взывая к «духу Тристана»… И его многочасовую блестящую язвительную речь по телевидению, когда он пункт за пунктом разбил все доводы крайне правых организаций, которые заваливали конгресс письмами — по пятьдесят тысяч в день, — называя его «безумцем с Тристана» и коммунистическим агентом, стремящимся подорвать оборону страны.
Голосование в Организации Объединенных Наций стало наградой для многих, но особенно для Пола Роудбуша за его энергию и упорство. Однако победа пришла как раз вовремя. Мы все уже начали опасаться за здоровье Роудбуша. Он не щадил себя. И меня преследовал по ночам кошмарный призрак нового Вудро Уилсона[21] в Белом доме, измученного и подавленного, павшего жертвой в неравной борьбе за свой идеал.
Теперь все это осталось позади. После голосования в ООН Роудбуш проспал двенадцать часов и наутро проснулся полный сил и бодрости. Он обладал изумительной способностью быстро входить в форму. Энтузиазм и жизнерадостность переполняли его. Своей энергией он заражал нас всех. Жизнь снова стала прекрасной!
Мы заговорили о всяких пустяках, заказали еще по бокалу и принялись обсуждать сегодняшний матч. Мы сыграли две партии пара на пару. В первой партии против Грира и Джерри Фрейтага выступали Ларри Сторм и Мигель Лумис. Грир хорошо пошел с самого начала и впервые в жизни сразу положил мяч в трудную четвертую лунку.
— Стив сказал мне одну вещь сегодня утром, — вспомнил Мигель. — Сначала я как-то не обратил внимания… Не знаю, почему, играя в гольф, он вдруг заговорил об Артуре Ингреме.
Бармен принес вино, и Мигель подождал, пока нас обслужат.
— Стив сказал, что высоко ценит многие качества Ингрема, — продолжал Мигель. — С его упорством и целеустремленностью Ингрем мог бы стать великим человеком, не будь у него некоторых недостатков.
— У Ингрема их, слава богу, хватает, — едко заметил Полик. — Который же из них Стив имел в виду?
— Сейчас скажу, — ответил Мигель. — Этакая ироническая деталь в славной истории Альфы. Все помнят тот вечер за два дня до знаменитой пресс-конференции, когда министерство обороны и ЦРУ получили донесение от военно-морской разведки? Об обстановке в районе острова Тристан-да-Кунья?
— Это было в четверг пятого октября, — сказал я. — В тот самый день, когда на Тристане подписали соглашение.
— Совершенно верно! — Мигель посмотрел в окно на длинную зеленую дорожку. — Так вот, Стив говорит, что в тот день Ингрем сделал маленькую, но очень характерную для него ошибку. Когда генерал Полфрей сообщил ему по телефону о русском крейсере и китайском торговом судне, которые шли к Тристану, Ингрем мог бы еще избежать конфуза, если бы уточнил одну деталь.
— Какую? — спросил Полик.
— Он мог бы выяснить, что означает название китайского судна.
— «Хо Пинг-Хао», — сказал Сторм.
— Да, — подтвердил Мигель.
Мы понимающе переглянулись. Весь мир теперь знал, что «Хо Пинг-Хао» означает «Корабль мира».
— Забавно, но так ли уж характерно? — спросил Полик. — Нет, по-моему, главной бедой Ингрема было слепое преклонение перед разведкой, ставшей для него самоцелью. Он считал, что ЦРУ и он сам оберегают Америку от опасностей «холодной войны», хотя к тому времени «холодная война» уже начала оттаивать. Он по природе своей сторожевой пес, а не стратег и не новатор. Например, я не могу представить, чтобы Артур Ингрем возглавил какое-либо начинание, подобное Альфе.
Этот неожиданный психологический экскурс удивил нас. Полик всегда был донельзя прям и прост.
— Возможно, — проговорил Мигель. С минуту он смотрел в свой бокал. — А чем, в сущности, Роудбуш отличается от Ингрема?
— Что ты хочешь сказать? — спросил Ларри Сторм.
— По мнению Дэйва, Ингрем считал, что цель — как он ее понимал — оправдывает средства, — ответил Мигель. — А чем лучше Роудбуш? Вместо того чтобы прямо обратиться к народу с призывом запретить атомную бомбу, он придумал секретную операцию. Он поощрял Киссича на шантаж, это его собственное слово. Решил устроить так, чтобы и сам он, и весь мир отказались от атомного оружия под угрозой забастовки ученых. Все делалось тайком, со всевозможными предосторожностями… Как, по-вашему. Джин, почему он избрал этот путь?
— Не могу сказать, — признался я. — Я знаю Пола и в то же время я его не знаю. Он честный рыцарь без страха и упрека, и он же ловкий политик. Наверное, он убедился на горьком опыте, что народ и его руководители редко внимают голосу разума или моральным доводам. Их может сдвинуть с места лишь решительный нажим. В данном случае такой нажим, и немалый, оказали ученые Альфы.
— Выходит, Роудбуш — второй Ингрем, не так ли? — спросил Мигель.
Некоторое время мы молча смотрели друг на друга. Я не знал, допускает ли наше взаимное уважение к Роудбушу объективный ответ.
— Выражайтесь точнее, Майк, — сказал Сторм. — В каком именно смысле?
Мигель ответил вопросом на вопрос:
— Цель оправдывает средства?
— Да, если это стоящая цель, — быстро сказал Полик.
— Вы слишком циничны, Дэйв, — усмехнулся Сторм.
— Что ж, подождем, пока Ингрем изложит свое мнение, — сказал Полик. — Я слышал, он пишет книгу.
— А кто напишет истинную историю Альфы? — спросил Мигель.
— У нас Дэйв писатель, — сказал я. Полик выглядел польщенным. Помедлив, я добавил: — Но и у меня накопился кое-какой материал… Записи разговоров Роудбуша с Ингремом, во время которых я присутствовал… Адмирал Фристоун обещал предоставить мне его приказы авианосцу «Франклин Д.Рузвельт»… Дневник Джерри Фрейтага…
— Не говоря уже о семичасовом ночном разговоре со мной, — добавил Сторм и ухмыльнулся.
Я взглянул на Полика.
— Ты проиграл, Дэйв, впервые в жизни.
Полик развел руками.
— С такими друзьями можно обойтись и без врагов!
На следующий вечер я начал писать первую главу «Исчезнувшего» и закончил книгу ровно через год.
Я не умалчивал ни о чем существенном из истории Альфы, дабы пощадить чьи-то чувства. Ни один факт не был подтасован в пользу президента или кого-либо из моих друзей, все эпизоды пересказаны без изменений, все беседы приведены дословно. Моей целью было рассказать правду, ничего не упустив из повествования об исчезновении Стивена Грира. Когда я писал, я старался быть верным только Истории. Что же касается вопроса Мигеля о президенте Роудбуше, то на него я не знаю ответа.
