Красный тряпочник (СИ) - Афонин Владислав
На пороге ванной появились Боровиков и Перов.
— Для кого мы ставили тревожную кнопку, инструктировали… Что ж тебя так угораздило, Аркадий? Что ж тебя так угораздило?.. — произошедшая трагедия подкосила даже сварливого, с жёстким сердцем Борова.
— Ярослав, я очень не хочу это произносить, но нам нужно от тебя подтверждение произошедшего… — тихо попросил Перов.
Коломин встал, прошёлся, как лунатик, к раковине, рваными неестественными движениями вытер руки.
— Уже, — тихо ответил капитан. — Забрался он самостоятельно со стороны двора, как обычно он всегда это делал. Окно было открыто на верхнее проветривание, он воспользовался каким-то строительным инструментом, как всегда переделанным под свои нужды, смог поддеть его изнутри и открыть. В ванну прошёл, пока Нонна Георгиевна готовила. Дальше можно я не буду продолжать?
— Не продолжай, — опустил голову Боровиков. Взял поникшего Ярослава за руку, когда тот собрался куда-то уходить. — Ради бога, капитан, ты-то куда собрался? Нам ещё тебя не хватало потерять.
— Антон Владимирович, я не могу тут находиться, — как заведённый робот, откуда-то изнутри себя ответил Коломин.
— Тогда иди, но, пожалуйста, сам ничего сейчас не натвори! — с немного излишней заботой наказал Боров. — Я ещё побуду здесь вместе с Перовым.
Кто знает, сколько кругов на «Метеоре» проехал Ярослав в тот день по Садовому кольцу, будто запрограммированный. Проносились вывески, рекламные щиты, плакаты, иллюминация кафе, ресторанов, театров и других примечательных исторических зданий, летали во все стороны аэрокары — Москва относилась к трагедии отдельно взятого человека равнодушно, а любимый город стал полностью чужим.
Когда Коломина успело выбить из замкнутой окружности Садового, он сам не понял. Машина его неслась к зданию Госплана на Охотном ряду через Театральную площадь. Ах, Театральная площадь — название ей было выбрано не зря. Большой театр, Малый театр, Щепкинское театральное училище, Академический молодёжный театр, Московский театр оперетты, Московский художественный театр имени А.П. Чехова в Камергерском переулке чуть неподалёку — все они располагались здесь рядом. Сколько историй, событий — сколько переплетений судеб утончённых талантливых людей происходило в этих местах! Вся жизнь — театр, писал когда-то классик, вот только, скорее всего, театр абсурда, в отличие от театра классического, консервативного, где всё как раз было системно, организованно и органично.
Не в силах хоть малую толику отойти от смерти профессора, Ярослав рядом с Манежем чуть ли налетел на пикап «Москвич», управляемый каким-то дедулей. Пожилой водитель в сердцах посигналил душевно разбитому Коломину и рассерженно газанул дальше по Моховой. Через полминуты к «Метеору» подъехал милицейский аэроцикл, заставив машину особой модели прижаться к обочине.
— Товарищ капитан, ПДД, устав и протокол вы знаете. Нарушать можно только при включённых проблесковых маяках и специальном звуковом сигнале. В следующий раз оштрафую, — предупредил ГАИшник. Аэроинспекторам городов, в которых располагались Экспериментальный отдел и его филиалы, были отлично «Метеоры» и их особые пассажиры. По этой причине милиционер быстро понял, кто перед ним. — Стоп, а вы не пьяны?
— Вроде ещё нет, — никаким голосом ответил Ярослав, действительно в эту минуту сильно походивший на пьяного. — От медосвидетельствования не отказываюсь.
ГАИшник хмыкнул и снял с пояса наркотестер. Ярослав дунул в специальный прибор и сразу же сунул палец в него, чтобы сдать капельку крови. Наркотестер показал отсутствие не только алкоголя, но и каких-либо психоактивных веществ. Пожелав старшему по званию аккуратного вождения, инспектор отпустил Коломина восвояси.
Приехав домой, Ярослав бесцельно включил компьютер и стал большими глотками глушить бутылку холодной текилы, некогда купленной в «Берёзке», не закусывая. Крепкий алкоголь немного сгладил душевную боль, и, как это часто бывает при быстром опьянении, Коломин стал испытывать калейдоскоп эмоций — как позитивных, так и негативных. Он предавался воспоминаниям, связанным с профессором Градовым, рефлексировал, ностальгировал. Лучшее, светлое и тёплое, как та сцена в зоопарке, часто приходило на ум. На дворе как будто перестала наступать ледяная русская зима, мёртвая, колючая и беспощадная, а вновь раскрылся лепестками цветов прекрасный май, обучение в рамках проекта «Зевс» на кафедрах и в аудиториях Института, интересные и захватывающие лекции Аркадия Константиновича — лучшее его и остальных анализаторов время. А ведь время — главный враг человека, и очень жаль, что крайне редко он об этом вспоминает.
— Вы не умерли, проф, — грустно улыбнулся Ярослав, глядя сквозь остатки прозрачной текилы на дно бутылки, на которой стеклодувами были выведены объём ёмкости и дата производства. — Вы теперь летаете среди атомов в вышине, там, где облачный горизонт переходит в бескрайний космос. И мы обязательно, слышите, обязательно, ещё с вами встретимся. Иначе быть не может…
Крепкий мексиканский напиток всё-таки сделал своё дело: категорически не желая спать, Коломин спустя какое-то время под бьющийся о стёкла мокрый снег провалился в царство Морфея.
Проснулся Ярослав не от сигнала будильника, а от сигнала нового сообщения, присланного в Atommail. Будучи нетрезвым, несколько часов назад Коломин машинально не забыл надеть на провод нета блокатор. Сейчас же голова отяжелела не столько от выпитого, сколько от каскада стресса, шока и негативных эмоций последнего вечера. Поморщившись, Ярослав плюхнулся в кресло и, опершись виском на кулак одной руки, второй — сделал пару кликов мышкой. Письмо пришло ни от кого иного, как от журналиста Приставалова.
Газетчик, объективно не зная об очень близкой связи Градова и Коломина, писал следующее:
От: [email protected]
Кому: [email protected]
Тема: «МОЛНИЯ!!».
Ял, здравствуйте! Ужасное событие потрясло сегодня (или вчера, не знаю, когда прочтёте) Москву. Я думаю, вы уже знаете, что от рук Красного тряпочника пал профессор Градов, вероятно, главнейший специалист не только страны, но и мира в области нейропсихомеханики! Умнейший учёный, таланливый «технарь», прекрасный педагог и просто светлая душа пал от рук какой-то грязи, мерзотного убийцы.
Ял, вы тогда долго не отвечали, и я сразу заподозрил, что в «Мёртвом кольце» с вами приключилось что-то нехорошее. Информатор Е. тоже после вашего похода перестала выходить на связь. Я очень сильно пожалел, что дал вам ту наводку, и безмерно рад, что сейчас с вами всё в порядке.
Друг мой, я продолжаю быть убеждённым, что журналистика должно работать на общество, а не общество должно трудиться журналистику. Чтобы там с вами не произошло (да, знаю, что не можете рассказать подробнее из-за гостайны), я очень хочу исправить свою оплошность. Также я хочу вам помочь наконец-то добить это, казалось бы, «висячное» дело.
Во вложении откройте несколько фотографий и внимательно на них взгляните. Не спрашивайте, откуда я их достал, всё равно не отвечу. Сделаны они с камер пресловутого «Ока» (да, вот тебе и «безопасное хранение данных»!) в одном из районов Москвы. Место, я уверен, вы узнаете. Присмотритесь внимательно. «Око» в онлайн-режиме (а фото — это экранописи с видео) даёт наблюдателю предварительный социальный портрет каждого, кто попадает в её поле зрения. Ну или почти каждого: все животные равны, но некоторые животные равнее, как известно по классику.
Вот Шпагина Наталья Романовна, 09.09.1937 года рождения, врач-кардиолог ВКНЦ в Кунцевском районе. Это Слюсарев Леонид Павлович, 16.07.1958 года рождения, слесарь-лазерщик первого разряда на Московском заводе режущих инструментов «Фрезер». Это Сёмина Анна Сергеевна, 31.01.1972 года рождения, студентка Московского архитектурного института, и Сёмин Алексей Сергеевич, 04.10.1980 года рождения, школьник. Это Щелин Анатолий Иванович, безработный, трижды судимый («Око» сразу показало статьи 108, 145, 147 УК РСФСР). Это Толстошеев Игнатий Калинович, важная шишка в московском горкоме. Рамка на него навелась, лицо видит, но информацию о личности не выдаёт. Но так кому нужно, всё равно его узнает. О, этот здоровый тип с бетонной мордой — майор КГБ Жилин. Известен в узком кругу, в том числе среди нас, журналистов. Тот ещё цербер. Рамка на него навелась, но стала ловить неполадки, так как товарищ Жилин в пассивном режиме использует так называемые «жёлуди» — устройства для создания помех сканированию лица. А это что за тип?
