Кохэй Кадоно - Бугипоп возвращается. Против Мыслителя: Парад (часть 2)
Асукай Дзин нахмурился. – Ох? Кто?
- Б-Бугипоп! – ответила я, прекрасно понимая, что говорю, как помешанная. Человек, который на самом деле спас меня, назвал это имя. Но неужели синигами действительно спасает людей?
- Ох, опять он? – усмехнулся Асукай. Словно до него доходили эти слухи.
Я почувствовала, что краснею. – Не совсем так!
- Это ведь супергерой?
- О-он не просто… - Я попыталась поспорить, но на самом деле я ничего о нём не знала. – П-перед тем, как смеяться над ним… то есть, вы ведь говорите, ч-что измените мир… - Только сейчас я начала осознавать смысл этих слов.
(Что?!...)
Что он сказал?
Вот он, истинный смысл его слов.
Асукай Дзин молча смотрел на меня.
- …
Я сглотнула.
Он медленно протянул руки к моей груди.
Я чувствовала себя замороженной на этом кресле – я не могла пошевелиться.
Асукай Дзин начал сгибать пальцы, словно хватал что-то невидимое.
(Ч-что он?!...)
Что происходит? Я застыла, а пальцы Асукая Дзина собрались вместе, словно он держал ручку, затем они стали двигаться так, будто рисовали в воздухе линию.
Он, казалось, писал картину.
Я раскрыла рот от удивления, а он лишь пожал плечами.
- Я говорил о картине. Я хочу удивить людей. Мир стремится ввысь, но каждый художник скрывает это стремление глубоко внутри.
- … - Я была ошеломлена.
- Девушка – это всего лишь макет. Лично для меня она ничего не значит, но я удивлён, что Котоэ-тян поступила правильно, не став моей. Это объясняет, какая она. Поэтому мне надо найти Котоэ и поговорить с ней, - сказал он, мягко улыбаясь.
- Я… понимаю. – Мне удалось кивнуть.
Я чувствовала себя так, словно принимается важное решение без моего согласия.
- Извиняюсь за грубость, но, ты же понимаешь, я был смущён. У меня нет сомнений в вашей с Котоэ-тян дружбе, - сказал Асукай Дзин и склонил голову.
- … - Я не ответила.
О чём бы я его не попросила, мне не на что рассчитывать.
Он ничего для меня не сделает.
- Спасибо, - сказала я, медленно поднимаясь на ноги.
Уже на выходе я обернулась. – Ох, и ещё кое-что… что значит "жертва"? – спросила я. – Вы сказали, что вам придётся принести в жертву девочку. Звучит не очень приятно.
- Что ж, она – макет. Она просидела в точно такой же позе восемь часов, и я всегда чувствовал себя немного виноватым, вспоминая об этом. Но что мне остаётся? – ответил он без колебаний.
Я неловко поклонилась и вышла из комнаты. Затем побежала.
Точно не знаю, куда, но я не могла здесь больше находиться.
(Чёрт!..)
То, что я узнала, было до ужаса запутано.
Но я даже понятия не имею, что я знаю. Уже второй раз в своей жизни я ужасно сожалею, что представляю собой не более, чем скучную и ординарную девушку.
(Чёрт! Я дура! Какая же я идиотка! Дура, дура, дура, дура, дура, дура!!!...)
Внутри я бесилась, проклиная себя.
* * *
- Почему я дал ей уйти?.. - прошептал под нос Асукай, оставшись один в кабинете для консультаций.
- В этой девочке не было ничего особенного. – Асукай посмотрел на дверь, через которую она вышла. – Итак… откуда она знала?
- Это на редкость одинокая картина.
- Неважно, как вы смотрите на картину, в ней нет ни намёка на художественный замысел.
- Как она?..
Она сказала, что хочет спасти Кинукаву Котоэ, и ведь действительно хотела. Она говорила серьёзно.
Эта серьёзность принесла Асукаю чувство полного поражения.
- Да, Суэма-Кадзуко-сан. Всё в точности так, как ты сказала, - пробормотал он. Его лицо напоминало лицо ребёнка, которому очень больно. Словно он отчаянно пытался сдержаться, но всё равно плакал.
В этот момент зазвонил телефон.
Он напустил маску и быстро ответил.
Секунду слушал, затем кивнул. – Хорошо.
Человек на другом конце линии что-то добавил, и Асукай кивнул. – Нет, похоже, мы слишком торопимся, - сказал он. – Да. На этот раз борьбы не избежать. Да, я беру Жуткого Э на себя.
IV
Однажды начав разрушаться, не остаётся ничего, кроме как строить заново.
- Кирима Сэйити (против Мыслителя)
Я спал в кинотеатре, сидя перед пустующей сценой. Иногда утром, иногда ночью; всегда по-разному. Не думаю, что я храплю. Ведь меня никто не будил.
Ночью я находил круглосуточный семейный ресторан и ждал там восхода солнца. Я читал мангу или занимался чем-то ещё, в общем, пытался быть неприметным. Это давалось с трудом, поэтому я лишний раз даже не вставал с места.
Я задавался вопросом, есть ли у моей сестры информация о пропавшем человеке, который упоминался в отчётах полиции. В качестве маскировки я одевал очки, однако я ещё не встречал никого, кто бы следил за мной.
А когда я не отдыхал… я был Бугипопом.
Дети моего возраста нападают на пьяных бизнесменов, обворовывают их и, тем самым, доказывать свою власть.
Внезапно их нападения прерываются человеком в тёмном плаще, который говорит высокопарную чушь, вроде "Как печально на вас смотреть", а затем избивает их и исчезает, как ветер.
Конечно же, я делаю это потому, что не хочу, чтобы люди, которых я спасаю, рассмотрели моё лицо.
Думаю, в половине случаев я не знал, кто прав, кто виноват, но всегда принимал сторону пострадавшего.
Однако если те, кого я спасал, выглядели так, словно жаждали мести, я им тоже делал замечание. Затем дул в свисток вроде того, что используют полицейские, и исчезал прежде, чем кто-либо успевал появиться.
…После благополучного побега я проскальзывал в тень, снимал костюм, складывал его в сумку и шёл с невинным личиком, постоянно думая:
"Что я делаю?"
"Господи, я несомненно хорошо бегаю…"
И прочее в том же духе.
Я покупал косметику. Обязательно тёмную, чтобы меня ни в коем случае не узнали.
Кроме того… косметику всегда наносила Орихата. Сейчас же, без неё, я не мог правильно её использовать.
- Оу…
Я посмотрел на свой кулак, он вновь был повреждён.
Мои передвижения были диковатыми. Сисо всегда говорил, что в каратэ нет движений, наносящих самому себе урон, а если наносишь, то это знак того, что ты недостаточно тренируешься, или же потерял форму. В нынешней ситуации оба варианта верные.
Я брызнул на синяк холодной воды и надел перчатки, так, однажды, Орихата оказывала мне первую помощь. Чёрт, я снова думаю о ней.
- Аргх…
Противников было не очень много, поэтому я практически не пострадал, но если бы я и вправду ввязался в какие-нибудь неприятности, то беды не миновать.
От большей части арсенала, вроде ножей, я способен увернуться, но если кто-нибудь достанет пистолет, мне уже ничто не поможет.
И, в конце концов, что со мной творится? Этого добивалась Орихата?
