Людмила Стрельникова - Тайна племени Бату
— Ну что ты, дочка! Я, возможно, и выздоровел только потому, что мечтал снова приступить к любимому делу.
— Сейчас я угощу тебя домашней едой. В санатории готовят полезно, а я — вкусно.
Огнеса занялась сервировкой стола.
Отец подошел к книжным полкам и, с нежностью проведя рукой по корешкам книг, ласково проговорил:
— Ох, и соскучился по ним. В санатории разве можно найти что-нибудь для души, для сердца. Там же в библиотеках — одна любовно-приключенческая лирика. Пробовал читать одну такую книжонку — засыпаю на второй странице и, представляешь, — ничего не помню. Всех героев перепутал и так и не понял, из-за чего они страдают. Но зато во время одной экскурсии случайно в книжном ларьке достал небольшую брошюру: «Создание генератора когерентных гамма-лучей». Вот это книга! Уж здесь я отвёл душу. Читаешь и чувствуешь себя человеком, существом мыслящим. Я каждое предложение обсасывал, как ребенок петушка на палочке. Одиннадцать раз перечитывал.
— Мне кажется, мир держится не столько на науке, сколько на любви, — улыбнулась дочь.
— Это, конечно, верно. Но в то же время — это тема для дискуссий. — В прихожей задребезжал звонок. — Гости? Как некстати, — поморщился отец. — Хотелось побыть без посторонних.
— Уверена — это Константин. Наверно, с точностью до минуты высчитал, когда ты приедешь, и мы сядем за стол.
У порога, действительно, стоял аспирант с букетом цветов. Он, как всегда, был одет элегантно. Единственный талант, которым он обладал, было умение одеваться ярко, красиво и без особых усилий, соответствуя моде по цвету и форме. Константин протянул девушке цветы.
— Это вам в честь возвращения отца.
— Проходите. Вы как раз вовремя. Мы собираемся ужинать.
Аспирант прошёл в гостиную и протянул руку хозяину:
— Поздравляю, дорогой профессор, с выздоровлением. — Он любил называть не по имени-отчеству, а по званию, чтобы лишний раз напомнить человеку о тех высотах, которых он достиг. — Вы прекрасно выглядите. — Аспирант смотрел на Тальвина почти восторженными глазами и счастливо тряс ему руку.
Добродушно улыбаясь, профессор попытался высвободить ладонь:
— Боюсь — сейчас вы сделаете меня инвалидом. Присаживайтесь.
Оба сели за стол, наполнили тарелки. Константин поинтересовался:
— Надеюсь, вы прекрасно отдохнули? Доктора довели вас до кондиции?
Лев Борисович махнул рукой.
— После того, как я выздоровел, меня интересует всё, кроме медицины. Скажите лучше, как у вас дела? Много ли сделали без меня?
Аспирант развел руками:
— Вы знаете, честно говоря, заминка у меня вышла. Хочется чего-нибудь свеженького, необычного. А вот за пределы как раз и не удается пока перешагнуть. Поэтому я и не тороплюсь. Жду, когда меня осенит.
Он не мог сказать профессору, что его не осеняло в основном потому, что не хватало умной подсказки, которую он надеялся получить от своего учителя.
Лев Борисович был человек увлекающийся и идейный. Идеи мелькали в его голове одна за другой, и он часто не замечал, как ими пользовались другие. Константину стоило натолкнуть Тальвина на интересующую его тему, и профессор начинал размышлять, а точнее — излучать потоки мыслей, и аспиранту оставалось только выбрать то, что его интересовало. Константин был примерным учеником и в школе, и в институте, но ему всегда не хватало собственных мыслей и идей. Профессор понимал, что из него вряд ли получится настоящий ученый, но он содействовал всякому стремлению к знаниям.
— Даже дурак, — говорил он, — способен случайно что-нибудь открыть. Кроме того, дураки часто мыслят очень своеобразно и, задавая на первый взгляд глупые вопросы, на самом деле подрывают устои старого, устоявшегося. Главное заставить человека думать, дерзать, а не пассивно созерцать мир, не быть в нём паразитом.
Беседа с аспирантом в этот вечер длилась долго. Огнеса не мешала им, молча подкладывая на блюдо отца салаты и изредка напоминая:
— Ты ешь, ешь. Успеете наговориться.
Несмотря на непрошенного гостя, вечер прошёл для Льва Борисовича тепло и дружески.
Глава 5
На следующий же день после приезда профессор Тальвин приступил к работе и обнаружил, что у него пропала рукопись. Перерыв все полки книжного шкафа, вместо того, чтобы найти пропажу, он установил, что исчезли еще две последние неопубликованные работы.
— Огнеса! — позвал Лев Борисович. — Ты не брала мои записи? Может, убиралась и куда-нибудь переложила?
— Нет, я обычно кладу вещи на прежние места, — заверила дочь.
— Что такое! Никогда такого не случалось, а стоило отлучиться из дома, и на тебе — исчезли. Перед отъездом они лежали на месте, я хорошо помню. У нас кто-нибудь был?
— Заходила моя подруга раза три, но она далека от науки и не разбирается в записях. Константин бывал часто.
— Он давно к нам ходит. Мы не можем его подозревать. И к тому же, человек пишет диссертацию, зачем ему портить себе карьеру. Значит, кто-то, дочка, в твоё отсутствие постарался. Придётся заявить в органы. Для меня это очень ценные записи.
В прихожей залился призывными трелями звонок.
Огнеса поспешила к входной двери, заглянула в «глазок». На крыльце стоял высокий молодой человек, показавшийся ей знакомым. В руках он держал свёрток и небольшой металлические ящик. В госте она узнала молодого человека, вступившего в борьбу с хулиганами, и поэтому без лишних вопросов открыла ему дверь.
— Профессор Тальвин дома? — спросил незнакомец.
— Да, проходите.
Войдя в гостиную, молодой человек представился профессору:
— Андрей Журавлёв, конструктор и изобретатель.
— Какими судьбами к нам? — поинтересовался Лев Борисович.
— Хочу вернуть ваши вещи. Мне их пришлось отобрать у одного человека, — Андрей протянул профессору пакет.
Предчувствуя, что это именно его рукописи, Лев Борисович поспешно развернул бумагу и, увидев знакомую папку и тетрадь, радостно воскликнул:
— Точно, они самые. А я здесь обыскался. — Он порылся в папке и, не найдя еще чего-то, спросил: — Здесь не хватает нескольких листков. Вы не могли потерять их по дороге?
— К сожалению, недостающие листы проданы вашим коллегой — Константином Рудом.
— Как, Костей? Не может быть. Он же не собирается лишиться диссертации?
— У меня есть доказательства. Сейчас вы увидите то, что происходило в этой комнате двадцать третьего июля. — Андрей открыл футляр, вытащил аппарат и, поставив на стол, включил.
К своему удивлению профессор и его дочь увидели в гостиной вторую Огнесу и Константина. Девушка находилась в комнате всего несколько секунд, затем вышла. Константин, спустя минуту бросился к книжным полкам и стал лихорадочно рыться. Вскоре он нашел нужную папку, вытащил из нее несколько листков, свернул вчетверо и спрятал в карман пиджака.
