Владимир Трапезников - Битва за Тарг
– Самое интересное – кто отдал такой приказ?
– Вот здесь ничего конкретного сказать нельзя. Можно лишь подозревать всю эту воинственную группу в целом и никого в отдельности. А эти люди тоже рознятся во взглядах на способы конфронтации с Земной Ассоциацией. Кому персонально предъявлять обвинения? Никаких доказательств-то пока нет.
– Есть у кого спросить. Мы захватили пленных. Пока молчат, но у меня еще не было времени допросить их как следует.
– Кто они? Какие-нибудь простые солдаты? Эти могут и не знать ничего.
– Трое солдат, командир «Осы» и еще одна страшно агрессивная непонятная личность. Судя по всему, такие, как он, руководили операцией захвата.
– Неплохо! – оценила мою работу Рика. – Показать можешь?
Вместо ответа я включил экран и продемонстрировал ей пленников, которые были заперты в разных каютах.
Солдаты ее не заинтересовали. Капитан тоже был не знаком. Зато, увидев обладателя пятнистого комбинезона, она оживилась:
– Это старый знакомый! Окончил школу службы безопасности, несколько лет был агентом, но уволился и сейчас служит охранником в корпорации. Одет, правда, странно: обычно они носят черные комбинезоны…
– Ты про корпорацию, которая добывает астрий? Как она называется?
– Да. Корпорация «Гром».
– Ничего себе название, – сказал я. – Такое больше подходит боевому кораблю.
– А она и не отличается кротостью нрава. Скоро поймешь. Именно в ней этот парень и служит. Очень интересно…
В этот момент запищал сигнал вызова.
– Господин генерал, – обратился ко мне связист, – на «Титане» потеряли своего начальника. Спрашивают, когда прибудет.
Рика подошла к экрану и попросила связать ее с командиром крейсера. Перекинувшись с ним парой слов, погасила экран и повернулась ко мне:
– Пора возвращаться на корабль. Подходим к Таргу. Пленных, если позволишь, заберу с собой. Подумаем, что с ними делать. У нас с тобой будет достаточно времени на планете. Проводи меня.
У транспортных ворот я слегка сжал ее руку, а она, оглядевшись по сторонам, легко поцеловала меня в губы, шепнув:
– Еще о многом поговорим. Пока! – И улыбнулась: – Напарник!
IV
Конечно, я, мягко говоря, слукавил, когда сказал Рике, что плохо осведомлен об обстановке на Тарге. Впрочем, угрызений совести от этого не было и в помине. Уверен, Рика сказала тоже далеко не все, и вовсе не из-за недостатка времени. А уж сцену с эмоциями как разыграла! Нет, несомненно, определенную роль эмоции играть могли, но все эти пассажи о душевных терзаниях по поводу визита ко мне выглядели слабовато. Не такого низкого полета она птица. Железная воля, способность быстро вникать в любую самую сложную ситуацию, холодный расчет своих действий на много шагов вперед, молниеносность в принятии решений и достижение поставленных целей любой ценой, сметая все преграды на пути, – именно такой всегда знавал я свою старую подругу. И как-то не верилось, что за годы вынужденной разлуки в ней возобладала сентиментальность, способная, пусть на мгновение, заслонить высшей пробы профессионализм.
Наши жизненные пути пересеклись очень давно, в далекие годы юности. Мы вместе учились в Академии Службы космической безопасности, и мне ль не знать, как легко она проходила самые трудные испытания в конце каждой двухлетней учебной ступени. Сколько наших товарищей завершило обучение после второй ступени! Еще больше – после третьей… Безжалостный жесткий отбор, о котором заранее предупреждали всех поступавших в Академию. Признанные бесперспективными для дальнейшей подготовки, ребята направлялись на работу в различные подразделения Службы. Лишь несколько человек из некогда многочисленной нашей группы были допущены к курсу четвертой ступени. Причем по поводу курсанта Марики Афи у начальства колебаний не было и в помине. Правда, и меня особо не обсуждали. Еще на практике после второй ступени из нас составили учебную пару. К этому времени мы испытывали друг к другу более чем теплые чувства. Но начальство руководствовалось в своем выборе вовсе не этим: тест-контроли показали хорошую сочетаемость наших способностей – мою любовь к импровизации и ее холодный расчетливый анализ. Мы действительно весьма успешно поработали в одном из захолустных отделений Службы, поддерживая общественный порядок в лунных ремонтных доках, где трудилась весьма беспокойная публика. Меня искренне забавляло, как поразительно быстро находила общий язык и укрощала не в меру разбушевавшихся работяг во всякого рода сомнительных пивнушках моя рафинированная напарница, когда мы прибывали по вызову. По ее требованию я вмешивался лишь в случаях чрезвычайных, разъясняя букву закона особо тупым и непонятливым. И конечно, рука об руку мы работали, если какой-нибудь недоумок извлекал оружие. Здесь Рика была особенно жестока и беспощадна. Как правило, герой приходил в себя только за решеткой в отделении, не сразу понимал, что с ним произошло, а, разобрав, вспоминал свои права и начинал жаловаться во все мыслимые инстанции на «ненормальную девку», которая его чуть не убила. Даже я не раз опасался за судьбу подруги, но интересно: при всей строгости регламентирующих инструкций Рика спокойно и аргументированно доказывала даже самым въедливым проверяющим, что ее самые жесткие меры не преступали черты соответствующего закона. Те лишь руками разводили, не в силах возразить. Однажды в подобный переплет попал и я. Пресекая банальную драку, увидел в руке пьяного бугая направленный на меня монтажный лучевой пистолет. Оружие, конечно, не чета энергатору, но удачный выстрел может свалить наповал. Молодой был, дал волю эмоциям и, вместо того чтобы разоружить и препроводить в отделение, отправил несостоявшегося стрелка надолго в больницу, а вместе с ним и еще пару подвернувшихся под руку. Понятно, придя в себя, вся компания состряпала жалобы. Назначили расследование. Как оправдываться, я даже близко не представлял и уже прощался с Академией: за такое серьезное нарушение закона у нас вышибали в два счета. Но Рика только посмеялась, научила, на какие пункты инструкций и параграфы законов ссылаться, и сама, как напарник, повернула ситуацию так, что мне вместо выговора, который я счел бы манной небесной, объявили благодарность в приказе по отделению. Любопытно: все эти инструкции и законы я знал не хуже ее. Но столь хитро и умело их сопоставить, выстроив неопровержимо доказательную схему, было под силу только ее таланту логика. Потом уже я посмеялся: мол, умер в тебе величайший, миром невиданный адвокат. Но она, даже не улыбнувшись, спросила:
– А почему не прокурор?
И в нескольких словах показала, как в рамках тех же инструкций меня можно было обвинить в незаконных действиях и не только выгнать из Академии, но и на солидный срок упечь в тюрьму. Слава Богу, что вся проверяющая комиссия не обладала и толикой ее дьявольски изощренного ума. Больше на эту тему я с ней никогда не заговаривал. А она однажды обронила в разговоре:
