Джонатан Барнс - Сомнамбулист
Взгляды мужчин приковал жутковатый вырост розовой плоти, свисавший между грудей Мины. Любопытное уродство более всего походило на карикатурную ручонку младенца. Рудимент мог даже шевелиться, и, пока клиенты в восхищении пялились на него, он игриво им помахивал, словно осознавая сосредоточенное на себе внимание.
Эдвард облизнулся.
— Великолепно.
— Джентльмены! — Мопсли сияла от гордости.— Она ваша. Торгуйтесь!
Мистер Грей и мистер Потрох одновременно по-волчьи осклабились.
— Хорошо, рискну.— Крепыш назвал сумму, почти наверняка равную его недельному заработку.
Иллюзионист без промедления ее удвоил. Потрох прибавил еще немного, но противник снова предложил вдвое больше.
— Она ваша.— Крепыш сокрушенно признал поражение.
— Обращайтесь с ней хорошо, — сурово предупредила миссис Мопсли.
— Я буду обращаться с ней так, как сочту нужным. Мистер Мун взял Мину под руку и повел из гостиной к будуару в одном из верхних этажей здания. За его спиной миссис Мопсли утешала проигравшего.
— Вам просто не повезло, сэр. Но у меня много других милашек, готовых утешить вас. Через час освободится девушка-тюлень. Дурочка уже свободна. А если вы чуть подождете, то придут новые сиамские близняшки.
Эдвард Мун поднялся выше, и разговор в гостиной больше не касался его слуха. Следующие три роскошных часа он предавался ласкам бородатой прелестницы.
Итак, этот хвастун, этот шарлатан, этот распутник и есть наш герой. Конечно, оправдание жалкое, однако нынешний век, сдается мне, не век настоящих героев, и Эдвард Мун — лучшее, что он может нам предложить.
Если вы, ознакомившись с последними подробностями плачевно-низменной личной жизни Эдварда Муна, сочтете, будто не в силах терпеть столь гнусную личность на всем протяжении нашего повествования, то не лучше ли вам отступить прямо сейчас и отшвырнуть мою рукопись прочь? Или сжечь ее, если вам того захочется. Использовать бумагу как черновик. Поупражняться в искусстве сложения бумажных фигур, именуемом японцами оригами. Поверьте, я полностью на вашей стороне. Моя б воля, я с радостью поступил бы точно так же.
Если же вы решитесь продолжить чтение, несмотря на наличие в нашей повести столь порочного протагониста, то знайте — дальше будет еще хуже.
Мистер Мун покинул заведение миссис Мопсли, осторожно прикрыл дверь и огляделся по сторонам. Ошибочно полагая, будто за ним никто не следит, он пробрался в конец переулка и свернул налево, на Гудж-стрит, намереваясь оттуда пойти домой. Улица пустовала. Вокруг царила неестественная тишина, и шаги иллюзиониста громким эхом отдавались среди полуразрушенных домов. Однако не успел он пройти и нескольких ярдов, как ночное безмолвие нарушил сухой осторожный кашель. Мистер Мун испуганно оглянулся и увидел стоявшего рядом человека.
Новый персонаж имел довольно опрятный вид, не мог похвастаться ростом и, судя по всему, очень нервничал. Пенсне в золотой оправе балансировало на самом кончике носа. Кожа его отличалась необычайной бледностью, под стать совершенно белым волосам.
Мун помрачнел. Он узнал его и кивнул с ледяной вежливостью.
— Мистер Скимпол.
Альбинос почтительно склонил голову. Несмотря на несколько карикатурную внешность, в нем было что-то угрожающее. Его окружала почти осязаемая аура опасности.
— Я не заметил вас,— произнес мистер Мун.
— Меня вообще редко замечают.
— И как давно вы следите за мной? Скимпол пропустил вопрос мимо ушей.
— Передайте мое почтение миссис Мопсли.
— Что вам надо?
Скимпол бесстрастно уставился на него. Нижние половинки глаз альбиноса сквозь стекла пенсне выглядели причудливо раздутыми.
— Мне нужна ваша помощь.
Громко фыркнув в ответ, Эдвард двинулся было прочь.
— Постойте...— Скимпол поспешил за ним.
— Я уже дал ответ. И он не изменится.
— Существует заговор против города. И он уже приведен в действие. Вы необходимы Директорату. Вы необходимы своей стране!
— Найдите другого актера.
— Что-то происходит. Разве вы не чувствуете? Грядет какой-то великий кризис!
Мистер Мун замер посреди улицы и повернулся к своему преследователю.
— Это игра вашего воображения, мистер Скимпол. Вы переели перед сном сыра.
— Я мог бы заставить вас,— заметил альбинос с подозрительным спокойствием,— мистер Грей.
Эдвард промолчал.
Бледное лицо Скимпола скривилось в подобии усмешки.
—Вы поможете мне.
Мистер Мун ответил подчеркнуто вежливой улыбкой.
— Даже у меня есть совесть. Вам придется приставить к моей голове револьвер, прежде чем я соглашусь с вами сотрудничать.
Он зашагал прочь. Скимпол подождал, пока тот исчезнет из виду.
— Возможно, и так,— тихо произнес он. Затем, уже тверже, добавил: — Возможно, и до этого дойдет.
Следующий день не задался с самого утра. Мартышка, которую иллюзионист два последних года использовал в представлениях, вдруг захворала, и ветеринар прописал ей покой на неопределенно долгое время. В качестве замены зверинец прислал буйное непослушное животное, без малейшего намека на талант предшественницы. На просьбу исполнить прыжок она принималась что-то лепетать по-обезьяньи, а когда требовалось продемонстрировать стиль и помпезность, она вяло вылезала на сцену, словно приговоренный к смерти, идущий к последнему ужину.
Следует только догадываться, до какой степени мистеру Муну по окончании представления не терпелось спуститься к себе в подвальные апартаменты. Сомнамбулист, напротив, решил чуть дольше задержаться наверху, пытаясь лестью добиться от строптивой мартышки хоть чего-то, похожего на игру.
Спейт, как всегда, беспокойно дремал на ступенях, а миссис Гроссмит, едва заслышав шаги иллюзиониста, поспешила ему навстречу.
— Вас ждут, мистер Мун. Я сказала, что уже поздно, но он настаивал.
— Кто это? — Эдвард понизил голос до шепота.— Альбинос?
Кто-то невидимый разразился громогласным хохотом.
Ворвавшись на кухню, хозяин театра увидел громоздкую фигуру, расположившуюся прямо в его любимом кресле.
— Альбинос? — Посетитель снова рассмеялся.— Право слово, Эдвард, ваши друзья с каждым разом все страннее!
— А-а, это вы, инспектор.— Мистер Мун позволил себе улыбнуться.
Мерривезер встал и сердечно пожал руку иллюзиониста.
— Рад вас видеть. Хотелось бы, чтобы при более приятных обстоятельствах...
Дождавшись, когда миссис Гроссмит тихонько удалится к себе, Эдвард достал бутылку виски, пару стаканов, сел напротив гостя и налил каждому по щедрой порции.
