Иван Цацулин - Атомная крепость (Художник. И.Ефимов)
Тихая ночь легла на землю. На опушке леса поднимались старые дубы, в подлеске скопилась непроглядная темь. Шервуд нервничал:
— Скорее. — Он отошел в сторону и, прислонившись спиной к дереву, взялся за фотоаппарат.
Швальбе кряхтя вылез из автомобиля — как-никак наступал конец этой чертовой «Акции "Б"»!
— Вылезайте, — скомандовал он англичанину и грубо рванул его на себя — в нем проснулся инстинкт натасканного на таких делах убийцы.
Макгайр следил за юношей: он боялся испортить дело поспешностью.
— Вилли, возьми его! — скомандовал Швальбе.
— Хорошо. — Юноша подошел к Макгайру и снял с него наручники. — Теперь бегите туда, — и жестом указал в ту сторону, откуда они только что приехали.
Англичанин понял: там граница, за которой находится страна, где его держали в застенке, пытали, откуда привезли сюда на смерть… Он не верил, что юноша будет стрелять в него, и побежал, пряча в руке оружие.
— Возьми эти документы, Вилли, с этой минуты ты советский гражданин Василий Румянцев. Настало твое время действовать, — и Швальбе торопливо сунул в карман парня пачку бумаг.
Макгайр не спеша бежал к границе. По гладкому асфальту прыгали лунные зайчики.
— Стреляй же, Вилли, черт тебя побери, он уйдет в лес, и тогда мы упустим его! — заревел Швальбе и с револьвером в руке стал позади.
Шервуд приготовился фотографировать.
В руке Василия Румянцева блеснул парабеллум, он вскинул его, но, не выстрелив, резко обернулся: Швальбе приставил дуло револьвера к самому его затылку. Вот оно что! Два выстрела раздались бы одновременно — ведь Швальбе знает, что Вилли бьет без промаха! Эрика Келлер была абсолютно права — задумано ловко.
— Стреляй же, говорю тебе, он уйдет! — бешено орал Швальбе, он топтался на месте, револьвер в его руке плясал. — Я убью тебя, негодяй!
— Кончайте скорей! — послышался резкий окрик Шервуда.
— Пожалуйста… — и Василий Румянцев несколько раз подряд выстрелил в беснующуюся перед ним физиономию эсэсовца. — За мою мать, за меня, за Макгайра! — отчетливо произнес он.
Бросив фотоаппарат, Шервуд рванул пистолет: надо было не упустить Макгайра. Но поздно: неожиданно сильным рывком кто-то скрутил его руки, заставив опустить оружие. Из-за деревьев вышла группа людей. Луна ярко освещала их лица — офицеры госбезопасности Германской Демократической Республики. Среди них Шервуд заметил коренастого человека в форме советского полковника. Где же он видел его раньше? Шервуд застонал от бессильной ярости: это с ним он столкнулся несколько дней назад у картины «Явление Христа народу» в Третьяковке.
В сопровождении пограничников возвращался Макгайр. На опушке вспыхнули фары притаившихся там автомобилей, десятки людей шумно направились к автостраде. Шервуд заскрипел зубами, это же иностранные корреспонденты, собранные в Альтштосс по его сигналу!
— Вы поспешили, — мягко сказал Румянцеву уполномоченный госбезопасности. — Этот прохвост мог бы кое-что сообщить нам, — и он ткнул ногой труп Швальбе.
— Как поживаете, Шервуд? — обратился к американцу полковник Соколов.
Шервуд молчал. Для него все было кончено.
— Господа! — обратился полковник Соколов к корреспондентам. — Вы приехали сюда, в Альтштосс, для того, чтобы иметь возможность передать вашим газетам сенсационное сообщение, не так ли? И вы не прогадали — сенсация в ваших руках: вот перед вами английский ученый профессор Макгайр.
Макгайр с достоинством поклонился.
— Ваши газеты, — продолжал полковник, — писали о его таинственном исчезновении в Москве, о том, что большевики похитили его и бросили в тюрьму, — профессор сам вам расскажет, кто и где его похитил. Господа! Сегодня на ваших глазах провалилась грязная провокация, задуманная Алленом Харвудом с целью еще больше разжечь «холодную войну». Захватив Макгайра, разведка Харвуда сделала его заложником, и как только засланному под его именем в Москву шпиону пришлось спрятаться, вам было сообщено о похищении большевиками ученого Макгайра, об этом писали все ваши газеты. Этой ночью перед вами должен был разыграться второй акт состряпанной Харвудом кровавой драмы: Макгайру удалось пробраться в ГДР, он бежит к границе, чтобы найти убежище в стране Карла Функа, но его настигает и убивает советский агент Василий Румянцев. Представители «западной демократии», шпионы Шервуд и Швальбе, пытаясь якобы спасти Макгайра от чекистов, вынуждены при этом уничтожить Василия Румянцева… Придумано было ловко. Крови эти господа не боятся…
Но постановка по этому сценарию сорвалась: уважаемый профессор Макгайр жив, тот, кому было приказано убить его, чтобы немедленно же и самому быть убитым — Василий Румянцев, перед вами. Он действительно советский гражданин. Но не преступник, а жертва нацизма, жертва прошлой войны. О подробностях всего этого дела в Берлине вам сможет дать интервью мистер Шервуд: им займутся немецкие органы безопасности. Я же прибыл сюда с поручением сопровождать профессора Макгайра в Москву, а Василия Румянцева передать его отцу — офицеру Советской Армии. Все, господа. Разве же это не сенсация? Кстати, скажите, мистер Шервуд, кто же теперь вместо вас в Москве?
Шервуд молчал. О назначении Грина он действительно ничего не знал — ему не доверили этой тайны.
Глава девятая
Снэйк обернулся быстро: у Рижского вокзала он встретил Алхимика и не мешкая доставил его в свое логово на даче.
— Вы свободны, Снэйк, — резко произнес Фокс, как только «Михаил Иванович» ввел Алхимика в комнату, где новый шеф все еще пробавлялся коньяком. Ослушаться Чуму было невозможно, и Джо Снэйк покорно удалился.
Гость стоял перед Фоксом с перекинутым через руку пыльником и выжидательно смотрел на уполномоченного Аллена Харвуда. В глубоко скрытых глазах Чумы блеснули холодные огоньки и тотчас погасли.
— Вы провалились, — почти прошептал он.
— Я так и думал… Шервуд?
— Да… Этот осел потерял тут чувство ответственности… Вы провалились, Алхимик, но я не виню вас. Бросьте к черту ваш пыльник и выпейте коньяку — успокаивает. Вышвырните и вашу дорогую трость, она вам больше не потребуется, профессором вам уже не быть. Признаться, когда я провожал вас сюда из долины Рейна, я никак не предполагал, что вся наша затея лопнет.
— Я нацелился было на лабораторию Ясного, но теперь мне придется думать о том, как отсюда выбраться за кордон. — Алхимик говорил тоном сожаления.
Фокс холодно посмотрел на него.
— Вы ошибаетесь, — заговорил он. — Вам поручается продолжать заниматься именно лабораторией Ясного, во что бы то ни стало получить нужные нам сведения о его работах, а потом взорвать лабораторию. Чекисты будут воображать, что вы испугались, спрятались и теперь уже Ясным заниматься не сможете. Мы поступим как раз наоборот.
