Красный тряпочник (СИ) - Афонин Владислав

Ярослав запустил вглубь шкафа руку и нащупал достаточно толстый том, который не стоял вместе со всеми, а лежал на других книгах. На труде было написано: «Градов А.К. Нейропсихомеханика: расширенное издание».

«Ну и что? — подумал Коломин. — Труды профессора, что не под грифом “секретно”, находятся в библиотеках очень многих людей, не только учёных. Неудивительно, что покойный Белозерцев тоже имел такой».

Однако в следующий момент Ярослав разглядел ярко-красную закладку, выглядывающую из-под страниц книги и как по цвету, так и размеру резко отличающуюся от остальных закладок. Нахмурившись, капитан открыл один из главнейших трудов Градова в том месте, которое, казалось бы, наиболее сильным образом волновала погибшего академика.

«Глава шестая. Применение и использование опасных и особо опасных химических веществ в нейропсихомеханике. Проблемы совмещения данных веществ и организмов с ЦНС, обладающей высшей нервной деятельностью. Наиболее комплементарные вещества для применения в нейропсихомеханике».

Ярослав знал эту книгу Аркадия Константиновича. Она являлась так называемой «урезанной» версией «для общего пользования». «Псио» в приведённом списке «комплементарных веществ», понятное дело, отсутствовало, так как всё, что представлялось связанным с ним, подпадало под гриф «совершенно секретно». Тем не менее по ряду намёков, оставленных в научном труде, очень умный и весьма небезыскусный человек вроде Белозерцева теоретически мог догадаться, что список должно было замыкать вещество со свойствами, равными таковым у «Псио». Что пытался отыскать в книге Градова покойный? Коломин осмотрел страницы, обозначенные другими закладками, поискал какие-нибудь заметки, примечания, подчёркивания, но больше не обнаружил ничего подозрительного.

Внезапно Ярослава осенило, так как он резко вспомнил одну вещь, которую на какой-то момент забыл.

— Товарищ проректор, не поможете? — Коломин подошёл к соседнему комоду с одной стороны, готовый его двигать.

— Конечно, конечно, — без раздумий согласился служащий. — Я весь к услугам родной милиции!

Вместе они быстро слегка отодвинули комод вперёд. Сзади мебели что-то легко упало к плинтусу, как будто до этого являлось зажатым между комодом и стеной. Ярослав оперативно нагнулся и быстро взял находку. Это оказалась фотография в незамысловатой, но красивой глянцевой рамке. Коломин глянул на изображение. Сепия, знойный июльский денёк, воздух рассекают редкие неуклюжие аэромобили первого поколения, а где-то между Таганкой и Заставой Ильича четверо молодых людей — двое парней и две девушки — беззаботно улыбаются, радостно соединившись в одном большом объятии. Ещё Старая Москва и прекрасная молодость соединены в одном месте и одном времени. Глядя на фото, сам Ярослав даже невольно улыбнулся. Он узнал большую часть изображённых на снимке. Юный Аркадий Константинович, черноволосая Нонна, его будущая жена, молодой Белозерцев и белокурая девушка по имени Инга — тогдашняя пассия будущего академика. Коломин перевернул фотографию.

«Юный Мехмат МГУ первым курсом — вперёд! Тебе, и вспоминай сквозь года. От А.К. моему славному другу М.Ф.», — гласила подпись на обороте.

«Мой предшественник плохо здесь поработал. Он должен был найти эту фотографию. Почему всё это время Аркадий Константинович молчал как рыба, что был знаком с Белозерцевым?! Так был не просто знаком, а являлся близким другом, обладающим смежными научными интересами! — недоумевал Ярослав. — И ничего не сказал, ни единого упоминания про академика, даже веко не дёрнулось при наших последних беседах, хотя он не мог не знать, что друг его убит и убит никем иным, как Красным тряпочником! Почему вы всё это время молчали, Аркадий Константинович?! Чего такого вы нам недоговариваете?»

— Скажите. — Ярослав вновь обратился к проректору. — Разве альма-матер Белозерцева не являлся МФТИ? Тогда почему на фотографии его относят к Мехмату МГУ??

— Ах, это действительно малоизвестная история, известная только в узком кругу. Да, Градов Аркадий Константинович, тоже величайший учёный. Жаль, не наш выпускник: Физтех был бы его плоть от плоти. — Проректор взял рамку и тоже умилился изображению на фотоснимке. — Максим Фёдорович реально учился на Мехмате МГУ вместе с Градовым, там они стали весьма близкими друзьями. Учился, но только на первом курсе, и то не полностью. В какой-то момент Белозерцев понял, что Мехмат — несколько не его направление, и решил отчислиться. Покинув МГУ, он стал готовиться уже к поступлению в Физтех, что блестяще и осуществил. Он практически не распространялся о том периоде его жизни, и поэтому он всегда оставался где-то за скобками, то есть без конкретных упоминаний. Так что данная надпись на фото… весьма корректна и соответствует тому периоду времени.

— Не любил упоминать, поэтому ни в биографии, ни в деле этот момент никак не обозначался… — проговорил Коломин. — Спасибо большое, я выяснил всё, что мне было нужно!

«Нужно поговорить с профом, и как можно скорее!» — Ярослав чуть ли ни бегом рванул сквозь кампус МФТИ обратно к «Метеору», где его ждала нормальная связь. В душе его всё больше и больше начало разливаться смутное, пока ещё необъяснимое беспокойство.

Небо окончательно заволокло тучами, и на этот раз хлопьями пошёл плотный мокрый снег. Покинув проходную Физтеха, Коломин не стал застёгивать плащ, быстро открыл дверь машины и спешно завёл двигатель. Свет от фар словно изничтожил чуть ли сплошную пещерную тьму. При помощи микроЭВМ «Искра» Ярослав нажал на кнопку прямой связи с институтом, позволяющей соединиться непосредственно с Градовым. На другом конце не отзывались — рация продолжала игнорирующе шипеть.

— Чтоб тебя… — Коломин ударил по газам, и «Метеор» пулей устремился к Новодачному шоссе, что вело из Долгопрудного обратно в Москву.

Уже находясь на улицах вечерней Москвы, Ярослав близ опытных полей Московской сельскохозяйственной академии имени К.А. Тимирязева набрал ещё раз Градова. Время было уже достаточно позднее, но Коломин всё равно начал пытаться связываться с другими сотрудниками института — иными старшими сотрудниками, ассистентами и даже охраной. Мимо истерично промчалась «скорая помощь».

«А чего нам мелочиться? — Ярослав ладонью ударил по специальной кнопке, и сирена завопила уже на “Метеоре”. — Устав не нарушаю, ибо рабочий день ни фига не закончился!»

Сердце стало стучаться, как бешеное, а тело неприятно начал греть солёный пот. Даже Асклепий предупредил о небольшом повышении артериального давления и незначительном помутнении рассудка по Бехтереву. Электронный экран-билборд на ближайшем доме настоятельно рекомендовал к покупке оружейный шкаф «Марфа», обладающий искусственным интеллектом достойного уровня.

— «Фильтр» на связи. Слушаю вас, «Орион-один», — наконец-то отозвались на другом конце.

«Фильтром» назывался спецпост НИИ нейропсихомеханики и анализа времени, а проще говоря, проходная учреждения. Служащий на ней ВОХРовец уполномочивался откликаться на запросы анализаторов и должен был помогать им в любой ситуации. Охранник сразу понял, кто связался с ним.

— «Фильтр», мне срочно нужно связаться с «Дирижёром». Важность высшая. — «Дирижёр» являлся позывным Градова, который он и его подчинённые, если честно, пользовались достаточно редко, считая его странноватым и не вполне соответствующим психологическому портрету личности профессора. Да и сами анализаторы, прозванные «Орионами», редко задействовали свои позывные. Однако при связи с «Фильтром» их использовать нужно было обязательно — таковыми оказывались правила Института и программы «Зевс».

Дежурный на проходной немного помолчал, видимо, ища информацию в компьютере.

— «Орион-один», «Дирижёр» покинул «Университет» три часа назад. — «Университетом» называли сам НИИ.

— «Фильтр», не знаете ли, куда? — пролетев на «красный», Ярослав вызвал негодование ближайших к нему водителей, проявившееся в недовольных гудках.

— «Орион-один», такой информацией не обладаю. Попробую переключить вас на компетентного сотрудника. «Фильтр» — конец связи. — Охранник отключился.