Константин Костинов - Моя не понимать
Димка пообщался с гвардейцами. Главной темой для разговоров у них было: что же можно придумать для захвата дворца? Все сходились на мысли, что взять его можно только осадой, то есть до прихода гвардейцев, которых ждут уже завтра, революционеры попасть во дворец не успеют. Но все также сходились и в том, что главарь восставших, человек умный, не может этого не понимать. Значит, у него есть какой-то козырь, о котором они не знают. Вот все и пытаются угадать…
Димка с высоты посмотрел на улицу и парк, запруженные народом. Вон маленькой коробочкой виднеется тот самый помост. И товарищ Речник на нем не боится, что его отсюда снимут снайперским выстрелом.
Внутренний бинокль послушно показал товарища Речника. Вот он, поблескивая тролльей лысиной, прошелся по помосту туда-сюда, перевесился через перила, что-то сказал помощникам… Поднял мегарупор.
– Товарищи! – прогремело над улицей. – Запомните этот день! Сегодня, первого термидора, для нас начинается новая жизнь…
Термидора? Хотя какое еще название месяца более подходит для революции?
Дальше товарищ Речник высказался, что революция – не синоним бардака и творить беспредел не позволено никому. И если человек надел зеленую повязку и после этого грабит, убивает или насилует, то он никакой не борец за свободу, а типичный уголовник. И поступать с такими уголовниками они, истинные революционеры, будут соответственно. По взмаху руки отряд зеленогвардейцев подтащил к ближайшему фонарному столбу упирающегося и что-то беззвучно орущего человека в городской одежде. Ловко закинули веревку – и через несколько секунд на фонаре закачалось мертвое тело.
Жестко…
В толпе радостно взвыли, хотя Димка мог поклясться, что среди криков были и недовольные. Типа за что боролись?! Димка с тревогой вспомнил Флоранс. Хотелось надеяться, что такие вот «борцы за свободу» не полезли в квартиру. Черт его знает, сумела бы она выстрелить…
У Димки появилось желание спрыгнуть вниз и немедленно побежать проверить, как там зомбяшка.
Промелькнул и исчез вопрос: а почему вы, господин Хыгр, здесь, обороняете дворец, а не внизу, с революционерами? Вы человек рабочий, ваше место – с ними…
Промелькнул и исчез.
Димка увидел несколько летунов, парящих над толпой. Сначала ему пришла в голову мысль, что, возможно, они и есть тайное оружие Речника. Потом вспомнил, что, по рассказам Флоранс, высота полета летуна не превышает уровня второго этажа. Им даже через стену не перелететь…
Все-таки интересно, как можно прорваться в настолько укрепленный дворец?
В принципе, есть два способа взять любую крепость: штурм и осада. Осада отпадает. Штурм? Хотя…
Может, Речник хочет использовать метод осла? Хотя тоже нет, даже сумей он подкупить кого-нибудь из обслуги, открыть калитку те просто не смогут. И никто не сможет.
Остаются ворота. Не будет их – ворвется толпа… Как можно снести ворота?
Таран? Пока его дотащат до ворот, гвардейцы разнесут из пушек и его, и все в окрестности. А товарищ Речник, как можно заметить, не сторонник «заваливать мясом», он придумает что-то похитрее.
Взрывчатка? Та самая, магическая? Опять-таки, даже если у Речника уже есть такая взрывчатка, донести ее до ворот невозможно. Докинуть? Пушек в городе нет. Какой-нибудь самопальной катапультой? Теоретически возможно… Надо предупредить… Или Речник придумал что-то еще?
Димка остановился на восточной стене, той, что слева от ворот. Два гвардейца, хуманс и гном, облокотившись на парапет, рассматривали что-то внизу.
Димка подошел и выглянул тоже.
С этой стороны революционеров почти не было. Ото рва, окружавшего дворец, тянулась неширокая загибавшаяся вправо река, вдоль берега которой стояли дома. Между домами, дворцом и рекой оставался неровный треугольник парка, в котором копошился небольшой отряд революционеров, человек семь.
– Что их делать? – спросил Димка.
– Да вот непонятно, – отозвался гном. – Уже час голову ломаем.
У самого толстого дуба, метрах в двадцати от стены, стояла странная конструкция, накрытая тканью. Возле нее находилась огромная катушка с толстенной цепью. Цепь товарищи революционеры сматывали и, дружно ухая, стаскивали в воду. Зачем?
– Что говорить вождь? – поинтересовался Димка.
– Вождь говорить… тьфу, черт, генерал сказал, что если они начнут делать что-то еще или появится больше народу, тогда поднимать тревогу. Пока ничего…
Интересно, господин Шарль видел? Наверняка не просто так они тут развлекаются…
Тут в голову Димке ослепительной молнией ворвалась другая мысль, сразу заставившая забыть о мнении господина Шарля. Зачем Речнику подкупать слуг, если пятая колонна во дворце уже есть?
Мышаны!
Димка сорвался со стены и бросился на поиски кого-нибудь.
Нужно срочно сказать! Иначе ночью штурмовая группа тихо вползет во дворец через неизвестный ход, открытый тайным революционером-мышаном. Пусть мышаны работали на Хозяина, то, что Речник – не Хозяин, не доказано!
Димка огромной мохнатой пулей промчался по пустынному дворцу. Увидел мелькнувший где-то за поворотом мундир генерала и бросился следом.
Как оказалось через четверть часа, которые в основном были потрачены на то, чтобы генерал понял невнятную, но пламенную речь Димки, господин Шарль вспомнил о мышанах почти сразу. Если гвардейцы-мышаны были отправлены с некими секретными миссиями за город, то слуг-мышанов, не долго думая, просто собрали и заперли в одной из дворцовых тюремных камер.
Генерал торопился и почти тут же исчез, не сказав, куда потерялся господин Шарль и чем, собственно, заняться Димке.
Парень тяжело вздохнул и решил поискать себе занятие самостоятельно. Единственным подходящим делом, кроме бесцельных блужданий по дворцу, была помощь в замуровывании раскрытых тайных ходов. Сейчас этим наверняка заняты сами гвардейцы.
Путем опроса нескольких пойманных обитателей дворца Димка нашел, где заделывают проходы. Гвардейцы, без мундиров, с закатанными рукавами, мешали раствор и укладывали камни в проход. Получалось у них неплохо, но добровольному помощнику они обрадовались, как родному, и немедленно спихнули на него большую часть работы.
Димка мешал раствор, таскал откуда-то из отдаленных уголков подвала мешки с песком и камни, укладывал все это в проход, сначала в один, потом в другой, третий…
На поверхности уже наступила ночь, наверное, а Димка все вкалывал, как шахтер. В камзоле было тяжеловато, да и измазался он почти сразу, но снимать его Димке не хотелось. Не хватало еще, чтобы зоркие гвардейцы углядели висящие под мышками револьверы.
Наконец Димка откровенно выдохся, и гвардейцы отослали его отдохнуть, сказав приходить, когда он наберется сил.
