Сергей Лексутов - Игра в голос по-курайски
— Позвольте, да я Павла Лоскутова в автобусе видел в восьмом часу! Торопился куда-то…
Хорошо хоть в автобусе было много народу. Он простоял всю дорогу на задней площадке, уткнувшись лицом в угол. Трамвая пришлось подождать, но не долго. К бывшей кочегарке он подходил уже в темноте. В здании светилось одно единственное окно. Во дворе стояла черная «Волга», белый «жигуленок» и какая-то еще легковушка, в темноте Павел разглядеть не мог. Не спеша, с видом праздного гуляки он подошел к забору, передвинулся вдоль него так, чтобы металлические конструкции и машины не заслоняли окно, вгляделся. Похоже, он успел вовремя. Тесная комнатенка за окном была набита людьми. Павел быстро перелез через забор, бесшумно, несмотря на то, что под ноги постоянно попадали обрезки железа, подошел к окну, заглянул. Знал, что из ярко освещенной комнаты его нипочем не разглядишь в черной осенней ночи. В комнате сидело человек десять двенадцать, половина из них ему были знакомы. Тут же и Гриня пристроился бочком на краешке стула. Хоть рама и была полуоткрыта, Павел не стал пытаться подслушать, что говорил Николай своим бойцам. Физиономия его распухла, ее перекосило на одну сторону, сквозь щелку между двумя пухлыми марлевыми нашлепками тускло блестел один глаз, второй сверкал лютой злобой. В комнате было накурено, а Николай издавна не выносил табачного дыма.
— Эстет хренов… — пробормотал себе под нос Павел.
Он вытащил из кармана наган, прицелился Николаю в лоб. На таком расстоянии даже он, впервые взявший в руки револьвер, промахнуться не мог. Однако стрелять передумал. Подумал, что надо что-нибудь неординарное, вроде того, что придумал Раскольников. Ведь были там какие-то соображения, старуху-процентщицу именно топором убивать… Павел прошел на площадку, где днем работали сварщики. Почти сразу наткнулся на наковальню. К основанию была прислонена тяжеленная кувалда, с рукояткой из трубы до блеска отполированной голицами работяг, на наковальне лежало солидное кузнечное зубило, тоже с рукояткой из двадцатимиллиметровой трубы. Павел подтянул на правой руке кожаную перчатку, взял зубило, раздумчиво подкинул на руке, крутнул, поймал за конец рукоятки. Солидный инструмент, весит килограмма четыре. Длина рукоятки сантиметров шестьдесят. Значит, расстояние броска должно быть кратным трем с половиной метров…
Прихватив зубило, Павел вернулся к окну. Тщательно выверил расстояние. Четырнадцать метров. Хоть на окне и решетка, но зубило прекрасно может пролететь и между прутьями. За окном уже разливали водку.
Павел добродушно сказал себе под нос:
— Что, козлы, еще не привычно убивать? Без допинга пока не можете?..
Еще раз крутнул зубило, привыкая к рукоятке. Подождал, пока Николай выпьет водку, далеко запрокинув голову. Вот он поставил пустой стакан на стол, потянулся за закуской… И в этот момент Павел метнул кузнечное зубило, изо всей силы, как на тренировке, выбросив руку на всю длину. Он еще успел увидеть, как зубило врезалось точно между глаз, туда, куда он и намечал взглядом, как Николай начал медленно заваливаться назад. Дальше смотреть было незачем. Он успел добежать до забора, перелезть через него, и уже бежал к остановке, экономно вдыхая и выдыхая, когда позади послышались крики, бухнуло несколько ружейных выстрелов. Он перешел на шаг. Торопливо шел дворами, чутко прислушиваясь, настороженно вглядываясь в каждую тень. Усмехнулся про себя, дураки, кинулись искать злодея в заросли…
Трамвай долго не подходил. Павел терпеливо ждал, укрывшись в тени остановочного павильона. Наконец подкатила с грохотом сияющая окнами обшарпанная колымага. Салон был полупуст. Паршивенько, но ничего, переживем. Заплатив за билет, Павел сел в кресло, поставил локоть на узенький подоконник, заслонил локтем лицо, и как бы задумался. Итак, наверняка сработает инерция мышления. В первый момент бойцы на него даже не подумают, будут перебирать в памяти всех своих врагов и конкурентов, и только потом вспомнят о нем, и, естественно, первым делом кинутся в бассейн. Тут есть два варианта, либо вызвать милицию, либо заставить их рассыпаться по громадному зданию и мочить по одному. Но это довольно опасно, они уже учены горьким опытом, наверняка будут бегать по двое-трое. Ну, и это не страшно. В нагане семь патронов: одному пулю, второму по рогам… Лишь бы сгоряча к Ольге не поехали…
Пробравшись в бассейн, он в темпе переоделся и со скучающим видом, вальяжной походкой вышел в фойе. Въедливая баба Вера спросила:
— Ну, как, прохлорировал?
Он сел на лавочку, прислонился спиной к батарее, вытянул ноги, лениво протянул:
— Прохлорировал…
Вахтерша спросила:
— А чего в спортзал не идешь?
— Да я ж уже потренировался… Два часа мышцы качал. Отдыхать ведь тоже надо.
— Тогда, может, ты меня отпустишь?
— А времени сколько?
Баба Вера взглянула на часы, висящие на стене:
— Да уже десятый час…
На часах было ровно девять, и Павел ее поправил:
— Где ж десятый, когда всего девять!
— Ну, Паша! Минуткой больше, минуткой меньше?..
— Я ж все дела уже переделал. Думаете, приятно тут одному два часа куковать?.. Ну ладно уж, идите…
Баба Вера обрадовано заторопилась в раздевалку, за своим пальто, видимо боясь, как бы Павел не передумал. Он нарочно обратил ее внимание на часы, чтобы она крепко запомнила время. Потом она будет твердить с чистой совестью, что Павел весь вечер торчал в бассейне; воду хлорировал, с ней лясы точил.
Проводив последних купальщиков, Павел переоделся, вооружился. Проверил наган. Спусковой механизм в порядке, карандаш пробил знатно, чуть не расщепив. Ну что, господа мафиози, пожалуйте на разборочку. Теперь-то уж вы точно явитесь со стволами… Он перенес под ванну телефон из тренерской и стал ждать. Сторожевую систему настраивать не стал, раззадоренные доморощенные мафиози ворвутся в бассейн с разных сторон, через окна и витражи, да и застекленная дверь не шибко серьезное препятствие, хоть в ней и толстенное витринное стекло.
К его несказанному изумлению ночь прошла спокойно. Он еле дождался восьми часов, Ольга сегодня должна была идти к первому уроку. С замиранием сердца он набирал номер. Набрал. Трубку долго не брали, наконец, послышался женский голос:
— Алло?..
Забыв поздороваться, Павел хриплым голосом сказал:
— Позовите Ольгу Лоскутову!
Женщина отвернулась от трубки, крикнула:
— Оля!
У Павла тут же отлегло от сердца.
В трубке послышался спокойный Ольгин голос:
— Паша, ты?
— Ага, я… — подпустив в голос как можно больше безмятежности, проговорил Павел. — Ну, как, злодеи не тревожили?
