Андрей Уланов - Никакой магии
— А еще, — с печально-мечтательной интонацией добавила королева, — там — свобода! Если бы у меня были крылья, — она раскинула руки, позволив широким рукавам затрепетать на ветру, — я могла бы подняться в небо и лететь, лететь, лететь. До самого края земли. Но, — Анриетта опустила руки, — моя золотая клетка слишком прочна. Тебе повезло больше. Сэр Невилл написал доклад о твоих подвигах… я читала, словно захватывающий роман.
— Сэр Невилл сильно преувеличил, — возразила я. — Большую часть времени я таскалась хвостиком за полковником Кардом или лейтенантом О'Шиннахом. А сегодня и вовсе чуть не испортила весь план арквена Керуана.
— Все равно, — отмахнулась королева. — Ты рисковала жизнью… поэтому я и решила тоже проявить немножко храбрости. Чтобы поблагодарить — от себя. Там, внизу, — кивнула она в сторону лесенки, — состоялась подобающая церемония от королевы… кстати. — Та ткнула пальчиком в футляр у меня в руках, — как вы называете этот орден?
— Большая еловая шишка, — вырвалось у меня прежде, чем я успела придумать более почтительное именование одной из высших аранийских наград.
— Очень метко, — улыбнулась Анриетта. — Спрячешь в самый дальний и пыльный угол, верно? Не подумай, я не обижусь — эту шишку подарил трон, символ. А я, — она подошла вплотную ко мне, взяла за руку. Прикосновение оказалось неожиданно гладким и прохладным, словно на ладонях королевы были надеты невидимые шелковые перчатки, — могу лишь сказать спасибо, Фейри.
— Я не заслужила, Ваше… Та, — быстро исправилась я, — дело в том… ведь я спасала как раз символ. Просто не знала… не думала, что за ним скрыт живой человек.
— Об этом почти никто не думает… и не знает, — Анриетта отвернулась, пряча влажный блеск в уголках глаз. — Я понимаю, но… прости. Так хочется поговорить, а времени нет. Клетка давит. Через двадцать минут должна быть на праздничном концерте. Лорд-канцлер сказал, что это нужно сделать обязательно, показать, что заговор не поколебал привычный порядок. Еще раз спасибо и…
— До свидания, — твердо сказала я. — До свидания, Та.
* * *Мы прошли выход из парка и начали спускаться по лестнице, как вдруг меня словно резко ухватили за локоть, заставив обернуться назад. Мраморные, с прожилками, перила, на них в широких глиняных вазах желто-красное буйство бархатцев с цинниями, четверка гвардейцев в бело-черных мундирах по-прежнему мрачно и угрюмо взирает на мир из-под обреза крылатых касок. Привратник тоже на месте, как раз с легким поклоном возвращает розовый картон пригласительного билета очередной паре счастливцев: почтенному седому джентльмену, трогательно-нежно поддерживающему совсем еще юную девушку с округлившимся — седьмой или даже восьмой месяц — животиком. В чем же дело?
Ноги тем временем решили не дожидаться приказов от головы и, развернув тело, понесли вверх по ступенькам.
— Инспектор? — ткнулся в спину встревоженный окрик полковника. — В чем дело?
Я услышала, но не среагировала, целиком поглощенная попытками распутать клубок собственных неясных ощущений. Гвардейцы… стоят, как и положено, привратник удивленно воззрился на меня, но не сделал попытки остановить. Миновав арку, я сделала несколько шагов, вдохнула…
Пахло лекарствами. Точно, именно эти запахи я почувствовала, когда мы с Кардом выходили… но почему они заставили меня обернуться? Многие беременные пахнут как филиал аптеки… словно подтверждая мои мысли, девушка обернулась, продемонстрировав анемично-бледное личико, чересчур белое даже на фоне «жемчужного» атласа платья. Бедняжка… не стоило ей сюда являться! А она еще старается улыбаться, только вот улыбка выглядит неестественной, чересчур уж благостной. Дура! Идиотка! Лекарствами ей запахло! Конечно же, эта несчастная будет улыбаться — когда настойка опия у нее едва из ушей не сочится.
Как только я осознала это, как спохватившийся нос «отфильтровал» запах дурмана и наконец-то четко выделил аромат, заставивший меня броситься назад.
— Добрый вечер, командор.
Почтенный седовласый джентльмен в кремовом сюртуке, совершенно не похожем на флотский мундир, выпустил руку своей спутницы и медленно развернулся ко мне. Наверное, он в тот миг еще надеялся на что-то — дурацкую случайность, ошибку, ведь работа гримера была воистину безупречна. Над лицом заговорщика поработал истинный гений, даже я на миг усомнилась, но запах духов невозможно спутать. Должно быть, у командора просто не нашлось других под рукой… и я узнала.
Взаимно. Надменно-спокойное лицо дрогнуло, искажаясь гримасой, гневно полыхнул взгляд, правая рука скользнула за отворот и тут же появилась вновь, кургузо сверкая вороненой сталью… а затем все заслонило темно-синее сукно парадного мундира Корабельной Пехоты.
Треск выстрела оказался на удивление негромким. Я с ужасом ждала, что Кард рухнет на колени, открыв меня дымящемуся стволу, но вместо этого полковник шагнул в сторону, а за ним обнаружился командор… уткнувшийся лицом в резной квадрат дорожки.
— Вот сейчас, — хрипло выдохнул Кард, — и в самом деле все кончено.
Позади затопали сапожищи, с хрустом растирая в пыль рассыпаные вдоль края дорожки крохотные скорлупки раковин, кто-то свистел в свисток, кто-то кричал, надсаживаясь… как всегда у людей, самая большая суета начинается, лишь когда…
Я перевела взгляд на спутницу командора. Глубоко вздохнула — и медленно, неторопливо, — Великий Лес, каких усилий стоила мне эта неторопливость! — вытянула из кобуры пистолет.
— Нет, сэр. Одно дело еще осталось.
«У вас большие задатки, — сказал тогда Кэл, — для двух очаровательных бомб». И добавил: «Уверен, охрана королевского дворца не посмеет обыскивать эльфийку здесь».
Сейчас я тоже была уверена — охрана королевского дворца не стала обыскивать беременную леди.
Девушка улыбалась все так же счастливо-безмятежно, словно бы ничего не произошло и ее спутник по-прежнему стоял рядом. Я смотрела на ее улыбку сквозь прицел, старательно ловя каждое движение, каждый звук.
— Что вы… — Кард осекся, похоже, до него, наконец, дошло.
А вот я не понимала сейчас лишь одного — почему не жму на спуск? Девушка все равно уже почти мертва, но если она успеет привести в действие бомбу, то вместе с ней на Вечный Лед отправлюсь и я. А заодно — полковник, гвардейцы за моей спиной, и другие люди, чьи лица гротескными масками страха и любопытства маячили где-то на перефирии сознания. Каждое мгновение промедления — игра в «рыбку» с судьбой, где ставка на кону — добрый десяток жизней. Так почему же я не стреляю…
