Дин Джеймс - Смерть под псевдонимом
— Благодарю, — улыбнувшись, ответила самозванка. — Только на самом деле это моя вторая книга, а первая — это «Преступное намерение».
Один-ноль в ее пользу — она ловко обошла пробную ловушку. Вероятно, готовилась дома.
— Ах да, мисс Дарлингтон, я ошибся. Но скажите, пожалуйста, когда выйдет ваш следующий роман? Все ваши поклонники, включая меня, просто ждут не дождутся.
Лже-Доринда снова улыбнулась:
— С радостью сообщу вам, что четвертая по счету книга, «Увертюра к убийству», появится где-то через пару недель.
— Какое интригующее название, — заметил я. — Скажите, если не трудно, что легло в основу этой истории? Судя по названию, имеется какая-то связь с музыкой?
— Да, с оперой, — ответила плутовка. — Это одно из моих увлечений.
Еще очко на ее счет. Хотя подобную информацию не так уж трудно раздобыть, ибо была довольно большая статья в журнале «Паблишерз уикли» и еще парочка поменьше — в британской прессе, в которых весьма подробно рассказывалось о сюжете. Каков бы ни был замысел самозванки, она провела неплохую подготовительную работу.
Пока лже-Доринда разговаривала с леди Гермионой и Джайлзом, я молча разглядывал ее. Если бы нужно было поместить портрет Доринды на обложке, я ни в коем случае не выбрал бы подобный типаж. При ближайшем рассмотрении она оказалась не такой уж привлекательной, как представлялась поначалу. Хотя глаза у нее были довольно умные и живые. Ее лицо, казавшееся немного непропорциональным из-за слишком большого рта, изломанной линией обрамляли короткие пряди светлых волос. Обыкновенная, простая — вот самые подходящие определения для описания этой женщины.
Лже-Доринда внимательно слушала Джайлза, что-то говорящего о новой книге, и ее взор, устремленный на него, был полон огня. Что ж, девушку вполне можно понять: парень — просто прелесть, и уж если он захочет кого-то очаровать, ему это обычно удается без особого труда.
Однако не следовало недооценивать ее как противника. Я не знал, какую игру она затеяла, но к концу недели намерен был это выяснить.
— Мисс Дарлингтон, а по какой теме вы будете выступать? — поинтересовался я, когда ее милая беседа с моим помощником на секунду прервалась.
— Зовите меня просто Доринда, — позволила самозванка. — Леди Гермиона попросила поговорить о женщинах-детективах в современной литературе. О том, как создать многогранный, разносторонний образ умной и сильной героини.
— Судя по тем вашим книгам, что я уже прочел, — вставил Джайлз, — вы прекрасно знаете, как это сделать. Ваша героиня изображена с необычайным реализмом.
Я уж чуть было не ляпнул «спасибо», но, к счастью, лже-Доринда меня опередила. Так что я не успел тут же испортить начавшуюся игру. Пока она благодарила Джайлза за комплимент, я в знак признательности украдкой стиснул ему руку. Он в ответ пожал мою.
— А Доринда Дарлингтон — ваше настоящее имя? — спросил я. — Это всего лишь простое любопытство, можете не отвечать. Ведь иногда писатели скрывают свою личность под псевдонимами, а биографические сведения, помещенные на обложках ваших книг, весьма скудны.
Мой вопрос ничуть не смутил самозванку.
— Это псевдоним, — ответила она. — Потому что я не хочу, чтобы кто-то лез в мою личную жизнь. Я лишь недавно стала появляться на людях и, находясь в обществе, предпочитаю называться Дориндой. Надеюсь, вы меня поймете.
— Ну разумеется, — заверил я.
Да… Она, конечно, вряд ли так просто расколется, но, как бы то ни было, я выясню ее настоящее имя, и очень скоро.
— Я вот еще о чем подумал: как-то необычно, что англичанка пишет об американской частной сыщице. Как же так получилось?
— Я прожила в Америке несколько лет, — невозмутимо объяснила лже-Доринда. — И всегда была просто без ума от американской детективной литературы. — Она горделиво вздернула подбородок. — И до сих пор никто не догадался, что я не американка.
— Изумительный случай, — сказал я, и, видимо, моя интонация несколько насторожила самозванку. Она пристально посмотрела на меня сузившимися глазами.
— А теперь… прошу прощения, — произнесла лже-Доринда, явно вознамерившись покинуть наш маленький кружок, — но я должна поговорить с дамой[1] Изабеллой Верьян. У нас один и тот же агент, и мне не терпится с ней пообщаться.
«Вот как. Она знает о Нине, — подумал я. — Весьма забавно. Что бы это значило?»
Лже-Доринда упорхнула, леди Гермиона тоже куда-то отошла, и мы с Джайлзом остались вдвоем в центре зала.
— Ну что, Саймон? Какие идеи? — поинтересовался мой помощник. — Что ей, по-твоему, надо?
Я пожал плечами:
— Ни в чем пока не уверен. В течение предстоящей недели постараемся быть начеку и попробуем разведать об этой женщине как можно больше. Все, что возможно. Судя по всему, она неплохо подготовилась и многое узнала — даже то, что Нина является агентом Доринды. Нужно выяснить, для чего она все это затеяла и что надеется выгадать. Тогда уже можно будет решить, каким образом нам действовать.
Джайлз хотел было что-то сказать, но я жестом остановил его. Дело в том, что лже-Доринда и дама Изабелла находились сейчас не так уж далеко от нас, и мне хотелось послушать, о чем они говорят. Пришлось, конечно, поднапрячься, отсеивая посторонние шумы, создаваемые болтовней собравшихся, но в итоге мне удалось сфокусироваться и услышать практически каждое слово из интересующей меня беседы. Джайлз, которому уже доводилось быть свидетелем того, как я подслушиваю, терпеливо ждал.
— …очень хочу, уважаемая Изабелла, чтобы вы еще раз подумали о моем предложении, — говорила лже-Доринда.
— Девушка, я вам уже по меньшей мере дважды сказала, что не стану этого делать, — ледяным тоном отвечала мисс Верьян. — Я уже говорила Нине, что считаю вашу назойливость совершенно неприличной. И я не понимаю, как вам хватило наглости без приглашения заявиться ко мне на прошлой неделе. Перестаньте меня изводить, у вас все равно ничего не получится. Если бы я знала, что вы и сюда приедете, то наверняка отказалась бы от приглашения Гермионы.
— И тем не менее вы здесь, — вкрадчиво произнесла лже-Доринда. — И я уверена, что до окончания предстоящей недели вы измените свою позицию и согласитесь с моей. Думаю, читателям вовсе не следует знать кое-какие подробности из прошлого всеми почитаемой писательницы… дамы Изабеллы Верьян.
Меня аж покоробило от того, с какой издевкой были произнесены слова «кое-какие подробности» и «всеми почитаемой». Представляю, что могла чувствовать мисс Верьян. Я немного повернул голову и увидел, что она даже побелела от сдерживаемого гнева.
