Джек Вэнс - Князья тьмы. Пенталогия. (Звездный король - Машина смерти - Дворец любви - Лицо - Дневник мечтателя.)
По сути дела, такое торжество — двухэтапный процесс; в первую очередь зло должно быть уничтожено, после чего образовавшаяся пустота должна заполниться добром. Один человек не может эффективно выполнять обе функции. Вопреки распространенному заблуждению, добро и зло — не противоположности и не зеркальные отображения; добро всего лишь заключается в отсутствии зла, а зло — в отсутствии добра. Для того, чтобы свести к минимуму замешательство, вызванное этим дуализмом бытия, тебе надлежит заниматься в основном истреблением злодеев.
Кого мы называем злодеем? Злодей — человек, принуждающий других к повиновению в личных целях, разрушающий красоту, причиняющий страдание, угнетающий жизнь. Не следует забывать, что истребление злодеев не равносильно уничтожению зла как такового, проистекающего из взаимодействия обстоятельств и отдельного человека. Ядовитое семя прорастает только в подходящей плодородной почве. В наши дни подходящей почвой стало Запределье; так как никто не может упразднить Запределье (оно будет существовать всегда по определению), тебе надлежит приложить все возможные усилия, уничтожая ядовитые семена, то есть злодеев. Это бесконечный труд — сорняки не растут только там, где их прилежно и регулярно уничтожают.
Наше первоочередное и сильнейшее побуждение в этом направлении, однако — не более, чем примитивная жажда мести. Пять капитанов-пиратов умертвили и поработили дорогих нашему сердцу людей. Возмездие — достаточно благородная цель, если оно приводит к положительным результатам. Имена пяти капитанов-разбойников мне неизвестны. Все мои попытки добыть эти сведения ни к чему не привели. Но я опознал одного из их подручных: его зовут Парсифаль Панкаров, и он не в меньшей степени злодей, чем пять капитанов, хотя у него меньше возможностей причинять ущерб. Тебе надлежит найти его в Запределье и выведать у него имена пятерых пиратов-главарей.
После этого тебе надлежит убить пятерых главарей, причем ничему не повредит, если в процессе их умерщвления ты причинишь им боль, так как они причинили неизмеримые страдания и скорбь неисчислимому множеству людей.
Тебе предстоит еще многому научиться. Советую тебе поступить в Институт; боюсь, однако, что догмы этого учреждения не придутся тебе по душе. Делай так, как считаешь нужным. В молодости я хотел стать катехуменом Института, но судьба рассудила иначе. Если бы я был знаком с высокопоставленным корреспондентом Института, я попросил бы его предоставить тебе рекомендации — к сожалению, у меня нет таких знакомых. Говорят, что к студентам первых четырнадцати уровней не предъявляют таких строгих требований, как к пострижникам.
В любом случае, советую тебе уделить время изучению саркойских ядов и приемов, предпочтительно непосредственно на Саркое. Тебе не мешало бы дополнительно поупражняться в искусстве стрельбы и в обращении с ножом, хотя в том, что касается рукопашной схватки, тебе вряд ли угрожает встреча с превосходящим противником. У тебя достаточно развитая интуиция; твои самоконтроль, экономия движений и умение приспосабливаться также заслуживают похвалы. Но — повторяю — тебе предстоит еще многому научиться. На протяжении следующих десяти лет отрабатывай навыки, готовься — и будь осторожен! В Галактике много других способных людей — не торопись растрачивать энергию и время, соревнуясь с ними, пока не поймешь, что подготовился более чем достаточно. Короче говоря, не придавай слишком большое значение храбрости или героизму. Исключительная осторожность — называй это страхом или даже трусостью — чрезвычайно желательное свойство для такого человека, как ты, единственным недостатком которого можно назвать мистическую, почти суеверную убежденность в том, что успех твоего начинания предначертан судьбой. Не обманывай себя — все мы смертны, в чем теперь я могу тебя заверить со знанием дела.
Итак, мой внук, я умер. Я научил тебя отличать добро от зла. Мне остается только гордиться своим достижением и надеяться на то, что ты тоже будешь вспоминать обо мне с привязанностью и уважением.
Твой любящий дед,
Рольф-Марр Герсен».
Одиннадцать лет Кёрт Герсен оправдывал ожидания деда и даже превзошел их, в то же время занимаясь поисками Парсифаля Панкарова по всей Ойкумене и в Запределье — но поиски остались тщетными.
Трудно было найти занятие более сложное, более опасное, более безжалостное к некомпетентности, нежели профессия «стукача» МСБР. Герсен взял на себя выполнение двух заданий МСБР, на Фароде и на Лазурной планете. Отправляясь на Лазурную планету, он представил предварительный запрос об информации, относящейся к Парсифалю Панкарову, и с удовлетворением узнал, что в настоящее время Панкаров проживал в Крайгороде под личиной Айры Баглосса, оператора процветающего импортного предприятия.
Герсен нашел Баглосса — то есть Панкарова: грузного, общительного любителя плотно закусить, лысого, как биллиардный шар, с выкрашенной в лимонно-желтый цвет кожей и пышными черными усами.
Крайгород раскинулся на высоком плато, затерянном подобно острову в море черных и оранжевых джунглей. Герсен изучал передвижения Панкарова в течение двух недель и определил его привычки — привычки человека, забывшего об осторожности. Однажды вечером Герсен нанял такси, привел водителя в бессознательное состояние, остановил машину напротив выхода так называемого «Клуба Джодизея для любителей соблазнительных бесед и аранжировки цветов жизни» и приготовился ждать. Наступила типичная душная и влажная крайгородская ночь. Когда Панкарову надоело наконец забавляться с узницами Джодизея, он вышел на улицу, исключительно довольный собой, напевая только что услышанную песенку, и завалился в такси, приказав отвезти его домой, в роскошную усадьбу. Герсен отвез его туда, где дорога, спускавшаяся с плато в джунгли, кончалась на небольшой прогалине. Там он задал Панкарову несколько вопросов, на которые тот отвечать не пожелал.
Попытки Панкарова держать язык за зубами не увенчались успехом. Через некоторое время Герсен вынудил его поделиться пятью именами. «А теперь что ты со мной сделаешь?» — прохрипел человек, уже много лет представлявшийся как Айра Баглосс.
«Теперь я тебя убью, — ответил Герсен, побледневший и дрожавший вследствие приложения усилий, не доставлявших ему никакого удовольствия. — Ты числишься в списке моих врагов. Кроме того, ты заслуживаешь тысячи смертей».
«Когда-то это было так! — кричал вспотевший Панкаров. — Но теперь меня не в чем упрекнуть, я никому не причиняю вреда!»
