Лорел Гамильтон - Прегрешения богов
— От моей руки? — не унимался он.
Я пожала плечами и отвернулась.
— От чьей-нибудь. — Я прошла мимо него к двери.
Он поймал меня за руку и развернул лицом к себе:
— Ты это сделаешь сама?
— Отец учил меня никогда не требовать от других того, что я не хочу делать сама.
— Твоя тетя, Королева Воздуха и Тьмы, никогда не стеснялась замарать свои белоснежные руки в крови.
— Она садистка. Я их просто убью.
Он взял обе мои ладони в свои и нежно поцеловал.
— Твоим рукам я нашел бы занятие менее грубое. Оставь мне эту работу.
— Почему?
— Я боюсь, что, если ты окропишь себя кровью, это подействует на детей, которых ты носишь.
— Ты серьезно? — спросила я.
Он кивнул.
— С убийством мало что сравнится по воздействию.
— Очень постараюсь никого не убивать, пока я беременна.
Он поцеловал меня в лоб и наклонился, касаясь губ губами.
— Только об этом я и прошу.
— А ты знаешь, что дети в утробе на самом деле не чувствуют, что происходит с их матерью?
— Уважь мой каприз, — сказал он, выпрямляясь, но не отпуская моих рук.
Не знаю, сказала бы я ему, что он суеверен, или нет, но меня отвлек стук в дверь. Холод вошел в офис и сообщил:
— Там полиция.
Паслена снова завизжала:
— Не надо полиции! Она не поможет! Ей с магией не справиться!
Мы с Дойлом дружно вздохнули, переглянулись и улыбнулись. Его улыбка была едва заметна, легкое движение губ, и все же мы вышли в дверь, улыбаясь. Но улыбки мигом пропали, а шаг ускорился, когда Холод крикнул, повернувшись:
— Паслена, не тронь полицейских!
И мы поспешили к нему на помощь — не дать крошечной фее разбросать больших злых копов по углам конторы.
Глава 6
Копы оказались хоть и большими, но совсем не злыми, к тому же один из них был женщиной. Это, впрочем, Паслену не успокоило.
Женщине-полицейской не понравился Фар Дарриг. Он и правда страшноват на вид, если только ты не провел почти всю жизнь в окружении существ, рядом с которыми он кажется мальчиком с обложки глянцевого журнала. А вот Фар Дарригу ее страх нравился. Он не упускал из виду истерящую Паслену, но успевал при этом подбираться все ближе к блондинке в отглаженной полицейской форме. Волосы у нее были увязаны в тугой хвост, а все металлические детали формы просто сверкали. Ее напарник был постарше и куда менее отутюженный. Можно было ручаться, что она в полиции недавно. Новички поначалу очень внимательны к внешней стороне работы.
Роберт попросил Эрика помочь Алисе в зале. Наверное, он хотел еще и убрать своего смертного возлюбленного подальше от Паслены, если та опять потеряет голову. Эрику плохо придется, если она вздумает швырнуть его, как Роберта и Дойла. Впавших в истерику фейри лучше окружать предметами попрочнее, чем чистокровные люди.
Паслена сидела на кофейном столе и тихо плакала. Истерика, выброс энергии и плач совсем ее вымотали. Такая маленькая фея вполне может истощить себя полностью — истаять и погибнуть, а за пределами волшебной страны риск особенно велик. Чем больше вокруг металла и техники, тем сложнее жить фейри. Как такая крошка попала в Лос-Анджелес? Чем она заслужила изгнание? Или, может, она просто последовала за своим цветком через всю страну, как насекомое, на которое она похожа? Некоторые из цветочных фей очень привязаны к растениям, особенно если выбрали какой-то определенный вид цветов. Как любой фанатик: чем уже предмет, тем сильнее увлечение.
Роберт сел в одно из мягких кресел, предоставив нам диван. Удобный рассчитан на рост где-то между нашим с Робертом и ростом среднего человека. То есть мне на нем сидеть было удобно, а вот Дойлу или Холоду вряд ли, но они садиться на него и не стали.
Холод присел рядом со мной на подлокотник дивана, Дойл встал у прохода и следил за дверью кабинета. Поскольку мои стражи не сидели, полицейские тоже садиться не стали. Старший из пары, патрульный Райт, явно им не доверял. Он был собран, подтянут, коп с ног до головы, все шесть футов — от короткой темной стрижки до удобных, с любовью выбранных ботинок, стоял настороженно, поглядывая то на Дойла, то на Холода, то на малютку-фею на столе, но чаще — на Холода и Дойла. Наверняка за годы службы Райт научился определять физическую силу на глаз, а еще никого, кто может ее оценить в противнике, мои стражи к себе не располагали. Любой коп предпочитает быть самым крупным псом на псарне — на случай собачьей драки.
Его напарница О'Брайан была ростом не меньше пяти футов восьми дюймов, то есть высокая рядом со мной, но не с моими стражами или своим напарником. Но к своему росту она привыкла, а вот к чему не привыкла — так это к Фар Дарригу, который уже подобрался к ней почти вплотную. Ничего предосудительного он не делал — ничего такого, что могло бы вызвать возражения, — кроме вторжения в личное пространство. Но она не могла не слышать лекций по отношениям людей и фейри и не знать, что одно из важных отличий нашей культуры — куда менее строгое соблюдение личных границ. Так что любой протест О'Брайан был бы бестактностью по отношению к фейри, допущенной в присутствии принцессы Мередит. Я видела, чего стоит ей не рявкнуть на Фар Даррига, подбирающегося дюйм за дюймом все ближе и ближе.
В синих глазах отражалась напряженная мысль — женщина искала вежливый способ заставить его убраться.
В дверь деликатно постучали. Значит, там не Люси со своей командой — полицейские стучат куда увереннее.
— Войдите! — крикнул Роберт.
В дверь пробралась Алиса с подносом выпечки.
— Вот, перекусите, пока я ваш заказ наберу.
Она сверкнула улыбкой, продемонстрировав ямочки в углах полных губ, накрашенных красной помадой — единственное отступление от монохромного облика. Точно ли ее улыбка сияла Фар Дарригу чуть дольше, чем остальным? Точно ли ее глаза чуть сузились, оценив расстояние от него до О'Брайан? Или я просто ищу, чего нет?
Она помедлила с подносом, не зная, кому подать первому. Я пришла ей на помощь:
