Дмитрий Дашко - Щитом и мечом
– Благодарствую, – с видом покорной овечки изрёк я, внутренне напрягаясь и ожидая чего-то неприятного.
– Многие, включая их светлость Андрея Ивановича Ушакова, одобрительно отзываются о вас, господин Елисеев. Считают толковым следователем, – продолжил лить елей собеседник.
– Отрадно сие слышать, ваша милость.
Я напрягся ещё сильнее. Уж больно мягко стлать начал господин начальник. Жди проблемы.
Предчувствия меня не обманули. Деликатности и реверансы закончились. Комиссар сурово сдвинул брови. На переносице появилась глубокая складка.
– Однако вызвал я вас не за тем, чтобы перечислять похвалы в ваш адрес.
– Ваша милость, я в чём-то провинился? – удивлённо приподнял брови я.
Вместо ответа он подал несколько исписанных листов бумаги.
– Ознакомьтесь. Это письмо танцовщицы Барбарелы её иезуитским начальникам. Вернее, расшифровка письма. Нам удалось заполучить шифр иезуитов. Разумеется, сведения крайней важности, и не мне вам говорить, что будет, если вы кому-то откроете эту тайну.
– Буду нем как рыба.
Я погрузился в чтение. Вот это да! Новая агентесса решила вести тройную игру. Она сообщала, что завербована СМЕРШем, спрашивала, как вести себя.
– Любопытно, – согласился я. – Кажется, девицу следует взять в оборот. По-моему, она не поняла, с кем имеет дело.
– Не только. Меня раздражает ещё одно: вы внимательно прочитали ту часть, где она пишет, что ей заплатили? Помните, о какой сумме речь?
– Барбарела утверждает, что получила пятьдесят талеров.
– Именно, – Белов поднял указательный палец. – Я навёл справки. Из казны ведомства вам и вашему кузену выделили в два раза больше. Вы присвоили половину!
Я сжал кулаки.
– Господин комиссар… Это ложь! Я не брал ни копейки! За Ивана я готов поручиться, как за самого себя! Девка врёт…
– Не желаю ничего слушать, – перебил фон Белов. – С какой стати ей врать? Зато я прекрасно знаю, что в России принято кормиться на своей должности и взяточничество – обычное дело. Но я не потерплю такого у нас в СМЕРШе!
– Хотите, я притащу сюда эту девку? Косу на руку намотаю и приволоку. Она вам всю правду-матку расскажет.
– Вы идиот?! Тогда иезуиты поймут, что мы знаем их шифр. Они сменят его, и… все труды насмарку. Вы этого добиваетесь?
– Господин комиссар…
– М-а-а-алчать! – В Белове проснулся прусский полковник. – С этого дня вы, Елисеев, у меня на особом счету. Я буду пристально следить за вами. Любая ошибка, и…
Я угрюмо замолчал. Будь мы в двадцать первом веке, давно бы влепил по морде. Вот только сейчас это чревато. Даже на дуэль не вызовешь. В России с начальством дуэлировать не принято. Кара незамедлительная.
Ушакову пожаловаться? Да ну… глупо! Сам себя унижу.
– Тем не менее у вас есть шанс оправдаться в моих глазах. Есть задание государственной важности. Я подумал, что могу поручить его вам.
– Благодарю за оказанное доверие, – сквозь зубы процедил я.
– Благодарить будете после, – отмахнулся он. – Вам предстоит выехать в… – Белов выдвинул ящик стола, достал оттуда сверток и, развернув, вчитался, близоруко щуря глаза, – в Марфинскую слободу. Это в полутора сотнях вёрст от Костромы. Неделю назад лихие люди напали на тамошний монастырь. Был убит настоятель. Убит зверски. Те, кто видел, что с ним сотворили, говорят ужасные вещи.
– Простите, господин комиссар, но разве подобные случаи не подведомствены полиции и Сыскному приказу? – удивился я.
– При некоторых обстоятельствах – нет. Особливо, если на то есть указание от их императорского величества. Государыня приняла близко к сердцу известие о гибели настоятеля. Она требует в кратчайшие сроки разыскать и примерно наказать злодеев. Ушаков посчитал, что вы сможете выполнить приказ государыни. Я внял его пожеланиям.
– В таком случае я готов, – я склонил голову. – Какие будут приказания?
– Повелеваю выехать сей же день. Через час все необходимые бумаги будут готовы. Кроме того, я распорядился выделить денежную сумму на возможные расходы. Всё ясно?
– Так точно. Разрешите уточнить: могу ли я взять с собой Ивана Елисеева? Мы с ним прекрасно работаем вместе.
– Если считаете, что это пойдёт на пользу дела, я не возражаю.
Он позвонил в колокольчик и велел явившемуся секретарю оформить бумаги ещё и на Ивана.
Глава 5
Захлопнув дверь, ведущую в кабинет комиссара, я дал волю эмоциям: со всей злостью врезал кулаком в обшитую деревянными панелями стену и даже не почувствовал боли. Секретарь, ставший свидетелем этой сцены, удивлённо поднял глаза. Я гордо вскинул подбородок и бодро зашагал прочь – искать названного брата.
Ивану хватило одного взгляда, чтобы понять: со мной что-то стряслось.
– Ты чего, Петя? На тебе лица нет.
– Не поверишь: впервые в жизни в том, что казённые деньги присвоил, обвинили!
– Кто обвинил?! – изумился Иван. – Какой идиот?!
– Начальник новый. Знаешь, что обидно, Ваня?! То, что он вертихвостке итальянской верит, а мне, своему подчинённому, нет! Европа, блин! Были уродами, есть и будут. На кой хрен туда окно пробивали?!
– Что за окно?
– Да так… выкинь из головы. Это из классики… ещё не написанной.
– Уже выкинул. Давай лучше в деталях рассказывай. Думаешь, наработаем с таким… начальником?
Я вздохнул. Иван истолковал вздох по-своему:
– Если хочешь, пойдём в кабак. Можешь напиться…
– Ваня, брось! Тут водка не поможет! К тому же нам скоро в дорогу. Труба зовёт! Почти до самой Костромы.
– Никак дело новое? – заинтересовался предок.
– Оно самое.
– Так-так, – глаза его загорелись. – И что на сей раз приключилось?
– Убийство духовного лица. Подробностей не знаю. Выясним на месте. Кстати, ты не обижайся, это я тебя к расследованию пристегнул. Не стал твоё мнение спрашивать.
– Да какие обиды! – всплеснул руками Иван. – Наоборот, спасибо большое, засиделся на одном месте.
– Ага, пришла пора мир посмотреть и себя показать, – поддакнул я. – Вот вдохнём ещё раз полной грудью свежий воздух Балтики и в дорогу!
– Когда выезжаем?
– Скоро, братишка! Я, пожалуй, всё же схожу кое-куда… – я улыбнулся. – Всё в порядке, не в кабак! Пить – здоровью вредить. Часика через два вернусь, а ты пока бумаги и имущество получи. Комиссар уже распорядился.
– Договорились. И всё же… давай я с тобой прогуляюсь. Мало ли что.
– Благодарствую, но и сам справлюсь. Тут личное.
– Если так, то желаю удачи!
Мне безумно хотелось посмотреть в лживые глаза Барбарелы.
Я брёл по вечерней улице, нахлобучив треуголку на самый нос и высоко подняв воротник плаща. В сердце занозой застряла обида, она ныла, не переставая, я хотел унять эту боль.
