Опасные манипуляции 3 (СИ) - "Роман"

— Да ты знаешь, с кем разговариваешь? Я начальник службы безопасности нотариальной палаты….

— Паша, она говорит, что у нее динамит — пискнула Клава.

Паша шагнул ко мне, затем увидел содержимое чемодана, переменился в лице и начал медленно отходить за стол нотариуса, но деньги из рук так и не выпустил, сука. Вновь раздался шум в приемной, шорох множества ног, что-то жесткое уткнулось мне в голову, заставляя склонится вперед.

— Стоять на месте, работает ОМОН — мимо меня в кабинет скользнуло несколько черных фигур. Раздался шум падения тяжелого предмета на пол, и крик Паши:

— Не ломай руку, больно! Я свой, я старший участковый, удостоверение в кармане…

Я развела руки в стороны, выбросив спички, склонилась вперед, почти полностью погрузив голову во внутрь чемодана. Неприятный запах шибанул в нос, но это было безопаснее, чем автоматный ствол, упирающийся мне в основание черепа.

Над головой раздался уверенный голос:

— Здравствуйте, я старший следователь по особо важным делам областной прокуратуры Клементьев. Все присутствующие задержаны по подозрению в организации взрыва в жилом доме по адресу ул. Кедровая шестнадцать, повлекшим смерть двух и более лиц.

Глава 6

Глава пятая. Ожившие тени прошлого.

Интерлюдия.

Я глубоко вздохнула и набрала номер с клочка бумаги.

— Здравствуйте, я….

— Людочка, все-таки решила позвонить, молодец какая — голос женщины средних лет источал радушие: — давай не будем деньги лишние тратить, приезжай, поговорим.

— Учитывая обстоятельства нашей последней встречи с вашими гм…подчиненными, я пока воздержусь от поездок к вам.

— Ну что ты такая обидчивая? Девочки неправильно оценили ситуацию. Да и вообще, ты вроде бы не пострадала, а вот они обе лечатся….

— У меня собака при смерти.

— Ладно, пошутили и хватит. — голос в трубке стал морозным: — Ты накосячила, теперь придется исправить. Срок тебе три дня….

— Почему вы разорвали связь? — оперативник, майор какой-то там, возмущенно смотрел на меня.

— Не люблю, когда хамят.

— Вы понимаете, что срываете нам операцию?

— Давайте молча посидим три минуты.

Звонок раздался через две.

В этот день, в обед, меня вызвали к начальнику отдела кадров университета. Пожилой мужчина в темном костюме, после того, как я представилась, молча показал мне, чтобы я прошла в смежное с его кабинетом помещение. Там сидело трое мужчин, на столе стояли два каких-то аппарата, подмигивающих мне лампочками.

— Здравствуйте, Людмила Владимировна, мы вас заждались. Сейчас обговорим, как будем с вами работать, и начнем, помолясь. Главный был подполковник Самойлов. Где они взяли такого красавца, не знаю. Высокий, чернявый, красивый особой южной казачьей красотой и гагаринской улыбкой. Причем мужик был весь в золоте. Большая печатка, цепь грамм на сорок на шее, часы с золотым браслетом, золотая заколка. Золота было очень много, и к моему изумлению, подполковник, сверкающий как елка, одетый в темно-синий костюм, белоснежную рубашку и золотистый галстук, выглядел гармонично и красиво. Если бы мама с детства не вбила бы в меня житейскую мудрость, что красивый муж — не только твой муж, наверное, у меня бы сладко заныло внизу живота. Но, я только отстраненно оценила элегантность бравого подполковника и присела на стул, хлопаньем ресниц показывая готовность слушать инструктаж: — Людмила, запоминайте — главная задача, что бы в телефонном разговоре заказчик сам, первый, заговорил об убийстве. Никаких наводящих слов, что впоследствии может быть расценено как провокация. Это вам понятно?

Я сложила ладошки на колени и снова несколько раз хлопнула ресницами.

Самойлов вздохнул, очевидно сомневаясь в моем интеллекте и продолжил:

— Естественно, что вы первоначально не соглашаетесь на совершение преступления, но ваш собеседник должен угрозой или за деньги, но заставить вас согласится совершить убийство. После этого вы требуете аванс. Не важно где, но часть денег должно быть передано заранее. Мы, естественно, будем техническими средствами процесс контролировать. Затем требуйте несколько дней на подготовку и оговариваете способ окончательного расчета. Сразу после окончательного расчета мы всех задержим. Вас, кстати, тоже, чтобы сразу не возникли подозрений о том, что имело место имитация покушения под нашим контролем.

Убедившись, что я запомнила свою роль, старший из оперативников дал добро на звонок. После телефонного разговора я была мокрая, как мышь, но, судя по довольным лицам милиционеров, все, пока, шло нормально.

— Ну, а теперь что?

— Теперь осталось уговорить вашего банкира, чтобы он немножко помог нам и притворился мертвым, вместе со всеми домочадцами.

— И кто будет уговаривать?

— Я и вы

— Я очень сомневаюсь, что мы справимся.

Вечером к моим соседям по подъезду пришла в гости шумная компания родственников. Посидев часа три, громко исполнив с десяток русских застольных песен, типа «Хаз-булат удалой» и «Шумел камыш», гости ушли, между делом изъяв из принадлежащего мне почтового ящика пакет с деньгами, засняв процесс выемки на камеру и в присутствии чуть-чуть выпивших понятых, заодно, сняв множество отпечатков пальцев к конверта. Конвертик с мазью для собаки я ментам не отдала, хотя пришлось выдержать скандал со следователем. Рану псу, который от отсутствия сил почти не дышал, я обработала, согласно инструкции, написанной корявым почерком на маленькой бумажке. Правда бумажку у меня после всего все-таки изъяли.

Во двор банкира я въехала на такси. Охране, не желающей пускать во двор постороннюю машину, я сказала, что приехала с вещами, и они могут начинать таскать мои баулы в дом. Желающих, почему-то не нашлось, машина заехала во двор и встала у черного хода.

В кабинете Леонида Борисовича меня ждали те же лица:

— Здравствуйте, господа.

— Здравствуйте, Людмила Владимировна. Хотел вам позвонить, с печальной новостью, но решил оставить разговор до встречи.

— Что случилось, Федор Евгеньевич?

— Мальчика мы влюбленного подобрали, под девушку, которая с бывшим зятем Леонида Борисовича встречалась. Вот с ним несчастье случилось. Один раз с девушкой встретился, до дома ее проводил, а потом, дома, умер во сне. Сейчас думаем, что дальше делать.

— Очень плохо. А у меня новость гораздо хуже. Леонид Борисович, супруга ваша законная объявилась. Помните, которая у вас без вести пропала, двадцать пять лет назад. Сказала, что это вы аварию подстроили, хотели, чтобы она с вашим не рожденным дитем погибла. Так что считает банк ваш своим и очень хочет, чтобы вас и дочери вашей официальной на этом свете не стало. И мне вас заказали исполнить, даже денег вчера дала, немного правда, но обещала добавить, после того, как в наследство вступит после ваших похорон.

Мои собеседники изобразили немую сцену из финала спектакля «Ревизор», правда начальник службы безопасности еще зачем-то вытащил из-под пиджака пистолет и навел на меня.

— Федор Евгеньевич, пистолет уберите, я оружия очень боюсь. Там во дворе такси стоит у гаража, на заднем сидении прячется подполковник из областного УВД, который очень хочет с вами обоими переговорить насчет того, как вам с минимальными потерями выбраться из этой ситуации. Давайте сейчас я его аккуратно приведу сюда.

— Какая жена? Какой ребенок? Какой подполковник?

Орал банкир страшно, целый час. Нас с подполковником выгонял из дома раза четыре. Мне то было индифферентно, встретились большие дядьки, пусть договариваются между собой, а я девочка. Подполковник из УВД слушал крики Леонида Борисовича абсолютно бесстрастно, каждый раз возвращая разговор в русло конструктивного обсуждения плана операции. Сначала в разговор влезла дочь хозяина дома, которая была очарована красавцем-милиционером, затем к уговариванию дедушки подключилась Юленька, которую Самойлов обещал держать за руку во время действа. Потом Леонид Борисович ослабил напор, и позволил себя уговорить. Наконец они договорились. Подполковник, пригибаясь, нырнул на заднее сидение, таксист перестал изображать ремонт пробитого колеса, быстро убрал домкрат, и мы отбыли. В последующие два дня в загородном доме работала бригада по ремонту окон из пиротехнического отдела УВД. Под видом замены резинок и прочей фурнитуры в оконные проемы вставлялись защитные экраны, заряды направленного действия, другая химическая дрянь. В оговоренный день я позвонила по вбитому в голову номеру сотового телефона, сказала, что взрыв произойдет сегодня, и предложила еще раз подумать, надо ли моей заказчице это. Мне сухо предложили делать свое дело. Лагерь девиц на поляне, напротив дома банкира пришел в движение, все обитатели палаток выстроились в ряд, наверное, для получения солнечных ванн. Я попрощалась с обитателями дома и пошла к автостоянке, чтобы через пару минут оказаться лежащей на остром щебне от удара воздушной волны.