Светлана Зорина - Сказка о спящей красавице
– Да, я сделал всё, чтобы моя сестра, ещё слишком юная для таких сражений, вернулась к нашему отцу целая и невредимая. Он непременно должен повидать тебя, а уж потом отправляйся к своему парню в Деламар.
Королева Амалия уже тоже была в Деламаре, куда её любезно доставила Ламия. Мы с Дией побывали в замке Астерия как раз в тот день, когда королева Гринлендса собиралась возвращаться домой, где её ждали подданные и масса неотложных дел. Нам показалось, она покидает Адену неохотно. Астерий заверил её, что рад видеть её в своём замке в любое время, а Ламия изъявила готовность переносить её сюда, как только Амалия захочет снова здесь погостить.
– Будем на связи, ваше величество. Я люблю бывать в Деламаре.
– И разумеется, никто из смертных не должен знать о моём мире, – предупредил Астерий. – Никто, кроме тех, что уже о нём знают.
– Не беспокойтесь, сир, – сказала Амалия. – Моя жизнь постоянно на виду, так что я умею ценить своё и чужое личное пространство.
Дия возвращаться на Ариану не хотела. Я, честно говоря, тоже. Мне нравилось на Пандионе. Мне казалось, что, если мы сейчас покинем этот мир, мы его больше не найдём. Как и нашу эдму. Как никому из нас уже не найти давно потерянный Эдем. Пандиона – не мир, а миф, сложенный множеством прошедших по этой земле племён. Сейчас мы пишем своё продолжение этого мифа. И даже знать не хотим, каким будет конец.
Иногда мы бывали на Хангар-Тану. В горах, где отстраивали дворец, а чаще в Ахеле. Это место раз и навсегда стало для Дианы родным, и она с грустью вспоминала, как тут когда-то было красиво.
Итану Кимбелу тут и так нравилось. Он тоже зачастил на Хангар-Тану и однажды побывал в Ахеле вместе с нами.
– Совершенно сюрреалистический город, – восхищался писатель. – Да и вообще всё тут такое… Меня всегда привлекали постапокалиптические мотивы. Да, я знаю, что лучше бы никто не губил эту замечательную планету, что здесь всё могло быть иначе. Но то, что здесь сейчас, тоже по-своему красиво и интересно. А о том, как было… Диана, может, как-нибудь расскажешь мне поподробнее. Об этом мире, и о том, что тут с тобой произошло.
– Хочешь написать?
– Если ты не против.
– Нет. Ведь теперь ты свободный художник.
– Если бы ты видела, как цветут эти деревья, – сказала она, когда Гастан и Ривас повели Кимбела показать ему устройство водоочистителя. – Я смотрю на них, и мне кажется, что они вот-вот очнутся от сна. И превратятся в чудесные цветущие фонтаны. Знаешь… У меня такое чувство, что я ещё не совсем проснулась. А когда я проснусь окончательно, здесь всё изменится.
Проводя много времени вместе, мы сейчас практически не занимались любовью. Чаще всего мы просто молча лежали рядом, наслаждаясь близостью друг друга, тем, что можем коснуться друг друга, взяться за руки, обняться… Или ничего этого не делать, а просто быть рядом, радуясь тому, что мы наконец-то вместе. Ночью, когда кого-то из нас мучили кошмары, мы прижимались друг к другу и снова засыпали на необъятном великаньем ложе, словно двое брошенных детей, забравшихся в давно пустующую родительскую постель.
– Дия говорит, что её пугают тени, – сказал мне однажды Дион. – Можно ведь попробовать с ними договориться.
– В замке есть такая комната, – продолжал он, увидев, что его слова меня заинтриговали. – Мы называем её зеркальной комнатой. Говорят, там раньше было святилище теней. Мы не знаем, какой народ молился теням, – тут многие жили, но все на Пандионе знают, что это комната, которую какие-то из прежних хозяев замка отвели специально для теней. Для них даже большие храмы строили, но они не сохранились. Это чтобы теням было где проводить совершенно тёмные, безлунные ночи. Днём или лунной ночью всё и все отбрасывают тени, а если наступает полная тьма, тени могут с ней слиться и больше не вернуться к своим хозяевам. И тогда мир начнёт разрушаться. Ведь тени – его часть. Кимр говорит, людям иногда кажется, что тени – это что-то плохое, а они такая же важная часть нашего мира, как и свет. У каждого из нас обязательно есть тень, хотя её далеко не всегда видно, и потерять её почти так же опасно, как потерять душу. Мы не всё говорим, но то, о чём мы не хотим говорить, остаётся с нами. У каждого есть прошлое, в нём не только хорошее, но плохое – это тоже наше и отказываться от него бессмысленно. Все мы что-то скрываем, но это тоже наше и никуда от этого не денешься. Всё это и есть тень. Она есть у каждого из нас, и без неё мы неполные. Знаешь… Взрослые постоянно говорят, что им надо избавиться от своих теней. Я сначала этого не понимал, но потом понял, что они имеют в виду. А Кимр считает, что от теней не надо избавляться. С ними надо уживаться. А я даже думаю, с ними можно договориться. Когда я или Гелла сильно баловались, нас отводили в зеркальную комнату. Раньше думали, что это просто комната с зеркальными стенами. Они гладкие, похожи на лёд, который есть в подземном холодильнике замка. Вроде бы, прозрачные, но в них ничего не отражается. И из-за них в комнате никогда не бывает совсем темно. Они не то чтобы светятся, но… В общем, ясно, что свет от них. Мама назвала эту комнату комнатой для размышлений. Меня или Геллу отводили туда посидеть, подумать в одиночестве. Там действительно хорошо думается. Потом стало известно, что это святилище теней и что в этих зеркалах может кто-нибудь появиться. Говорят, прежние обитатели замка видели там даже тени умерших. Нас с Геллой продолжают посылать туда подумать о своём поведении, только уже не запирают дверь. Мама сказала: если испугаетесь, можете выйти, но вообще-то бояться там нечего. Наши тени делают только то, что мы им позволяем. Чужие тоже не опасны. По-настоящему опасен лишь враг, имеющий плоть и оружие.
Да, педагогика в духе альти-лурду, подумала я. Если боишься, можешь уйти, но, если боишься, то знай, что ты трус, а следовательно, самое презренное существо из всех, кого боги наделили разумом.
– Кимр тоже говорит, что там ничего страшного. Смешно бояться тени. Не позволяй ей совсем закрывать от тебя свет – вот и всё. А если постоянно думать о чём-то плохом, вынашивать дурные мысли, придумывать что-то злое… Вот тогда тень тебя победит и действительно может стать для тебя опасной. Я однажды здорово разозлился на Геллу. Сказал: «Лучше бы тебя не было!» Мэнни отвела меня в зеркальную комнату и сказала хорошенько подумать о своих словах. Я сидел и думал. Представил себе, что Гелла действительно исчезла. Больше никто со мной не спорит, не дразнится… И мне вдруг стало очень грустно. Думаю, пусть мы и ссоримся, а всё-таки хорошо, что мы вдвоём. Мы же с ней не всегда ссоримся, и нам часто бывает весело. И когда я это подумал, мне показалось, что по стенам что-то пробежало. Быстро так… Тёмные и светлые волны, потом появилось какое-то бледное лицо, похожее на лицо Геллы, но оно тут же исчезло, и стены снова стали прозрачными и пустыми, а комната вдруг показалась такой большой, бесконечной. Я был в какой-то прозрачной пустоте… То есть не пустоте, а как будто меня окружало что-то вроде очень светлого тумана, который многое в себе скрывает, но увидеть это трудно. Там может скрываться и что-то страшное, но оно оттуда всё равно не выйдет. Я потом иногда сам ходил туда, хотел что-нибудь увидеть. Один раз даже ночью туда бегал, но зеркала были пустыми. Правда, я… – мальчик смущённо замялся. – Ночью я там совсем недолго побыл. Всё-таки там жутко. Может, когда я вырасту, я вообще ничего не буду бояться, но пока есть вещи, которых я боюсь. Знаю, что это плохо…
