Джозеф Финдер - Дьявольская сила
Мы шли по Баренгассе, я приглядывался к прохожим на обеих сторонах улицы, но пока никого заслуживающего внимания не обнаружил.
— Пистолет? — переспросил я. — Да пистолеты не раз спасали мне жизнь.
Она лишь тяжко вздохнула:
— Папа тоже говорил об этом. Он научил и меня стрелять из оружия.
— Из дробовика, что ли? Или из чего-то вроде этого?
— Из пистолетов и револьверов крупного калибра. 0,38 и 0,44 дюйма. Не хвастаясь, скажу, что стреляла я просто здорово. Была снайпером, чтоб ты знал. Как-то раз я даже попала со ста футов в глаз буйвола на мишени в полицейском тире, а после этого положила папин пистолет и больше никогда не стреляла и попросила его не хранить оружие дома.
— А вот если бы тебе довелось как-нибудь применить оружие для самозащиты или чтобы защитить меня?..
— Да, разумеется, я бы применила его не задумываясь. Но никогда не заставляй меня стрелять.
— Не буду. Обещаю тебе.
— Спасибо. А что, с Эйслером было необходимо поступать именно так?
— Да, боюсь, по-другому нельзя было. Теперь я знаю имя. Имя и номер счета, которые, быть может, подскажут нам, куда исчезло золото.
— А как насчет «Банка де Распай» в Париже?
Я лишь мотнул головой и признался:
— Не знаю до сих пор, что означает эта записка. Кому еще она предназначается.
— Ну а для чего же тогда отец оставил ее там?
— Не знаю.
— Но если существует номер секретного абонементного ящика, то к нему, стало быть, и шифр должен быть, правда ведь?
— Да, обычно бывает.
— Ну а где же этот шифр?
Я снова отрицательно мотнул головой:
— Пока у нас его нет. Но к ящику должны быть подходы, лежать пути, и в первую очередь — это Мюнхен. Если бы можно было как-то перехватить Траслоу, пока с ним не случилось несчастья, я нашел бы эти подходы.
Ускользнули ли мы от «топтунов»?
Вряд ли.
— Ну а как насчет Тоби? — спросила Молли. — Почему бы не позвонить ему?
— С ним опасно связываться. Да и вообще с любым из ЦРУ.
— Но мы воспользовались бы его помощью.
— В его помощь я не верю.
— А что, если все же попытаться связаться с Траслоу сейчас же?
— Хорошо, — согласился я. — Он, наверное, уже летит в Германию. Но если я смогу остановить его…
— Ты куда?
Прервавшись на полуслове, я круто повернулся и заспешил к уличной телефонной будке. Разумеется, звонить напрямую в офис Траслоу в ЦРУ было уж слишком рискованно. Но тем не менее имелись и другие пути. К примеру, можно выдать очень короткий звонок и поступать по обстановке. Словом, запасные пути были.
Остановившись около будки (Молли стояла рядом), я внимательно огляделся: пока ничего подозрительного не видно.
Телефонистка на международной телефонной станции соединила меня с частным переговорным пунктом в Брюсселе, номер которого я помнил наизусть. Соединившись с Брюсселем, я мог набирать через их пункт другие номера с помощью сложной телефонной системы, при этом если на конечном телефоне кто-то заинтересуется, откуда я звоню, и захочет проследить всю линию от начала до конца, то замкнется на переговорном пункте в Брюсселе.
Итак, трубку в офисе Траслоу поднял его исполнительный помощник. Я назвался именем, по которому Траслоу сразу бы догадался, кто ему звонит, и попросил доложить директору.
— Извините, сэр, — ответил секретарь. — Но директор в данный момент находится на борту военного самолета и летит где-то над Европой.
— Но с ним же можно связаться через спутниковую связь, — настаивал я.
— Сэр, мне не разрешено…
— Дело чрезвычайно важное! — почти кричал я в трубку.
С Траслоу нужно связаться во что бы то ни стало и предупредить, чтобы он не появлялся в Германии.
— Извините, сэр… — отвечал он.
И я повесил трубку. Все — я опоздал.
И тут я вдруг услышал свое имя.
Я рывком повернулся к Молли — она рта не раскрывала. Тогда я подумал, что мне это послышалось. Довольно странное восприятие.
Но чу — опять определенно слышится мое имя. Я огляделся вокруг.
Снова слышится мое имя, но оно, без сомнения, не произносится вслух — это голос мысли.
Однако вблизи нет никакого мужчины, который мог бы…
Ба! Да это вовсе не мужчина, а женщина! Что же, мои преследователи, оказывается, из шеренги работодателей, которые выступают за предоставление женщинам равных возможностей с мужчинами. Политически тут не подкопаешься.
В нескольких шагах от нас у газетного стенда стояла одинокая женщина и, казалось, с увлечением читала французскую сатирическую газету «Канар аншене». На вид ей можно было дать лет тридцать пять, рыжеватые волосы у нее коротко подстрижены, на ней строгий деловой костюм оливкового цвета. Выглядела она физически хорошо развитой и была, как я догадывался, довольно сильна. Без всякого сомнения, свою работу она выполняла преотлично и, думается, могла справиться и с более сложными обязанностями, нежели просто «пасти» жертвы.
Но ежели она «топтун», то следит за мной уже столько времени, что я и представить себе не могу. А кто ее нанял на эту работу? Уж не пресловутые ли «Чародеи» из ЦРУ, о чем предупреждал Траслоу? Или, может, люди, связанные с Владимиром Орловым, которым стало известно о существовании золота и что я иду по его следам?
Они — работодатели — точно знают, что я заходил в «Банк Цюриха» и вышел оттуда с пустыми руками…
С пустыми руками — да, вышел, но зато теперь с достоверными сведениями. С именем мюнхенского банкира, который получил на хранение пять миллиардов долларов золотом.
Ну а теперь настал мой черед.
— Мол, — постарался сказать я как можно спокойнее, — тебе надо убираться отсюда.
— Что…
— Говори потише. Действуй так, будто ничего не случилось, — прошептал я ей. — Мы не одни. Тебе нужно уходить.
— Но где они? — испуганно спросила она.
— Уходи и быстро забирай багаж из камеры хранения около Главного железнодорожного вокзала, — шепнул я и, немного подумав, продолжал: — Затем поезжай в гостиницу «Бор-о-Лак» на Тальштрассе. Любой таксист в Швейцарии знает, где она расположена. В ней есть ресторан, который называется «Гриль-рум». Там я тебя и встречу. — И, протянув кожаный портфель, сказал: — А его возьми с собой.
— А что, если…
— Шевелись!
В ответ Молли зашептала, как бешеная:
— Ты же в таком положении, что не сможешь справиться с угрозой. Бен. Твои руки, твое физическое состояние…
— Иди!
Она свирепо посмотрела на меня и, ничего не сказав, повернулась и быстро зашагала по улице. Сцена получилась разыгранной мастерски и по-умному: наблюдатель подумал бы, что мы поцапались — столь естественной получилась у Молли реакция.
