Владимир Данихнов - Статика
Китаец молча поклонился и пригласил меня к столу. Я присел по-турецки рядом с ним, взял предложенную пиалу с чаем (местного производства — смесь соломы с жженым сахаром), отпил.
— Какого хрена? — спросил вдруг Китаец.
Я чуть не поперхнулся.
— Что?
— Какого, извиняюсь, ты таскаешься здесь по ночам, Гера? Жить надоело, а?
Я пожал плечами:
— Просто захотел увидеть тебя, Китаец. Только и всего. Соскучился.
— Только и всего? Не глупи, Гера! Ты не знал, что я сегодня буду заменять Дональда. Сегодня не я должен был дежурить! Сегодня я должен был отдыхать с девчатами из «Оранжевой Луны». Немного сухого «Мартини», прохладный ветерок, обнаженные красавицы в оранжевых контактных линзах, групповой секс и ничего более. Ты это понимаешь?
Я улыбнулся:
— Значит, я родился под счастливой звездой.
— Все шутишь, — пробурчал Китаец и достал из-под столика флягу. В ней Китаец держал вовсе не воду. Плеснул себе в чашку, потом, подумав, мне.
— Чай здесь гадостный, — поведал мне Китаец, — три года нормального чая не присылают! Приходится местную отраву пить.
— Так намного лучше, — согласился я, отхлебывая из чашки. Коньяк обжег мои внутренности, прошелся по пищеводу и ухнул в желудок, в котором будто заработал маленький атомный реактор. Благословенный напиток даже немного разогнал сон.
— Ненавижу Статику! — сообщил Китаец, одним махом убивая всю кружку.
— А кто ее любит? — снова согласился я.
Очень приятно иногда вот так вот просто сидеть, ни о чем не думать, и со всем соглашаться.
Китаец вновь разлил, мы выпили. На столике я заметил колбасу, нарезанную кружочками. Взял один кругляш, закусил.
— Эх, кто так коньяк закусывает? — тоскливо произнес Китаец. — Сюда бы лимончик, сверху кофейку…
— А это откуда? — спросил я, имея в виду кимоно.
— Это? Друзья подарили! — отмахнулся Китаец. — У меня позавчера день рожденья был.
Я почувствовал, как краснею.
Китаец расхохотался.
— Да ладно тебе, Гера, расслабься! Ты ведь не знал! Это я, дурачина, забыл про тебя — даже не провидеофонил. Прости — тут у нас в последнее время такой бедлам начался, совсем не до чего стало!
— Что такое? — как бы ненароком спросил я.
— Э, братец, шутишь! — засмеялся Китаец. — Все проходит под грифом «Совершенно секретно»! Если узнают, что я проболтался — сразу под трибунал и к стенке.
Я развел руками, мол, работа такая.
— Ладно, говори, зачем пришел? Снова в Стазис надо попасть?
— Угадал. И как можно скорее.
— Это уж как получится, Гера, — покачал головой Китаец. — А, скорее всего, и не получится вовсе.
— А что случилось? — спросил я.
— У нас тут усиление. Неделю назад на Статику прибыла группа ученых во главе с этим… как его… профессором Юхансоном… черт, да я ж тебе военные тайны рассказываю! — воскликнул Китаец.
— Да, ладно. Я притворюсь, что ничего не слышу. Продолжай, давай.
Китаец засмеялся:
— Ну, Герман, ну ты и черт… ладно, слушай. Эти ребята выдвинули какую-то там новую теорию о происхождении Стазиса и приперлись на Статику, чтобы ее проверить. Ну, как обычно, короче. У нас тут и своих ученых полно, все никак не могут разгадать загадку, а тут эти — доморощенные — пару лет посидят в библиотеке и уже мнят себя специалистами, лауреатами Нобелевской премии, блин. Вот и команда Юхансона — ходят себе по лагерю с задратымм носами, важничают. А вчера вышли на территорию Стазиса в сопровождении взвода под командованием Дональда…
— И?..
— И пропали, шайтан их за ногу! Ты думаешь, почему я сейчас дежурю вместо Клюверта? Из-за горячей любви к службе?
Я задумчиво вертел в руках пиалу. Пропали, значит. Очень интересно.
— Я собственно здесь вот зачем, — сказал я, — меня наняли отыскать двух молодых людей. У меня есть основания полагать, что они проникли на территорию Стазиса.
Я достал фотку и протянул ее Китайцу. Одновременно с ней случайно вылетела вторая фотка — с изображением Марины — и шлепнулась на стол.
Китаец взглянул на молодоженов только мельком и вернул мне карточку.
— Я их уже сто раз видел. Малоев всем офицерам эти фотки раздал. Через наши вышки они не проходили. Это точно.
— А другим путем?
Китаец пожал плечами:
— На территории Стазиса полно датчиков. Трудно пройти незамеченным.
Я мысленно не согласился. Трудно. Но возможно. А если хорошо знать Стазис — то очень даже легко.
Еще одна головная боль для военных — на территории Стазиса их датчики действуют не совсем так, как положено. Я бы даже сказал, совсем не так.
— А это кто? — спросил Китаец, поднимая фотку с Мариной.
— Это… — я замялся.
— Твоя бывшая девушка? Красивая… Ух ты! Так она на Статике была?
— Никогда… с чего ты взял?
— Так она ж на фоне часовни сфотографирована! Той, что в центре Стазиса находится.
Я выхватил из рук изумленного Китайца фотографию — и как я сразу не понял! На заднем фоне действительно виднелась знаменитая Ледяная Часовня. Ведь это одно из основных мест, куда водят туристов!
— Монтаж, — прошептал я, разглядывая фотку и так, и этак.
— Почему же? Может, она в тайне от тебя проникла на Статику и вместе с какой-нибудь экскурсией… — Он подмигнул.
— Она ни разу не была на Статике, — тихо произнес я.
— Так я ж говорю, тайно…
— Она умерла десять лет назад, Китаец.
Китаец уставился на меня. Потом выхватил фотку у меня из рук.
— Ты уверен, Гера? — спросил он, внимательно рассматривая карточку.
— Китаец, это единственная девушка, которую я любил за всю свою, блин, жизнь, — сказал я, проглатывая очередную порцию «чая». — По-настоящему, понимаешь? Я скорее буду шутить над трупом человека, которого сжевали чертовы черви, чем стану врать насчет нее. Это просто выше меня, Китаец.
Он некоторое время молчал.
Если бы Китаец ввернул одну из своих шуточек, я наверняка треснул бы его по носу.
Но у Китайца хватило ума промолчать.
— Ладно… слушай, оставь фотку мне, — тихо произнес он. — Я ее нашим яйцеголовым всучу, пускай поработают, протестируют ее. Ну, монтаж это или…
— Легче узнать по другому, — сказал я.
Китаец размышлял.
— Ладно, приходи завтра к часу дня. Сюда. Я пробью тебе временный пропуск. Только сам никуда не пойдешь. Возьмем с собой парочку надежных парней.
— Ты тоже… пойдешь со мной?
— Конечно, Гера! — воскликнул Китаец. — Похоже, у меня наклевывается повышение. И пара нобелевских премий в придачу. За раскрытие тайны Статики.
Мы стукнулись чашками и выпили за нобелевскую премию. Заодно и за пулитцеровскую, универсальную вселенскую и за все остальные, которые пришли на ум.
