Ширли Мерфи - Кот в тупике
Глава 4
Когда Чарли Гетц проснулась в субботу рано утром, у нее еще не было никаких оснований подозревать, что она вот-вот лишится своей новой уютной квартирки; что к тому времени, когда большинство обитателей Молена-Пойнт сядут завтракать, она затолкает картонные коробки, ящики и брезентовые мешки в свой старенький фургон «Шевроле » и отвезет к тетке в гараж, из которого лишь совсем недавно все это извлекла; что ее бессердечно вышвырнут на улицу, и это в такой – особенный – день ее жизни, в тот день, когда она хотела быть неотразимой.
Чарли три месяца благополучно прожила у Вильмы, приходившейся ей теткой. Безработная и почти разоренная, она приехала сюда, оставив свою неудавшуюся карьеру, без каких-либо планов на будущее и бесплатно поселилась у Вильмы в комнате для гостей.
За это время она организовала новую фирму, вложив оставшиеся крохи наличных в рекламные объявления, покупку старенького фургона и подержанного оборудования для уборки помещений и мелкого ремонта. Она также наняла самых лучших помощников, которых только можно было найти по короткому объявлению. Ей было двадцать восемь лет. То, что после шести лет, потраченных впустую в Сан-Франциско, она создала свою компанию «Чистим-Чиним», сняла квартиру и, в конце концов, приняла на себя ответственность за собственную судьбу, – все это было слагаемыми ее стремления к независимости. И ей удалось сделать громадный – пусть и запоздалый – шаг на пути к взрослому миру.
И вот она снова бездомная, и надо опять все начинать сначала.
Жить у Вильмы ей нравилось, нравилось возвращаться в уютный дом к пылающему в камине огню и чудесному горячему ужину, нравилось, когда о ней заботятся. Но больше всего на свете ей хотелось быть независимой.
И вот, проснувшись на рассвете и не подозревая, что злосчастное уведомление уже торчит в ее двери, она поплотнее завернулась в одеяло и удовлетворенно оглядела свою небольшую квартирку. Это была однокомнатная студия, которая чрезвычайно нравилась Чарли. Мебели совсем немного: мольберт, узкая кушетка, послуживший явно не одному жильцу обеденный стол и парочка разнокалиберных деревянных стульев. Стоящие друг на друге открытые картонные коробки, в которых лежали ее аккуратно сложенные вещички, служили платяным шкафом.
В распахнутые окна влетал прохладный свежий ветер, доносился запах океана, а над крышами из-за темных облаков яркими штрихами пробивался рассвет, переливаясь чудесными акварельными оттенками розового и оранжевого. Вскоре встающее из-за холмов солнце расцветит их подножия яркими красками, зальет светом городок – его беспорядочно разбросанные узкие улочки, и темные кряжистые дубы, и мозаику островерхих косых крыш – запустит солнечных зайчиков в окна ресторанов и витрины магазинов. Это утреннее солнце вольется и в окна галереи Аронсон, пощекотав золотыми лучами ее, Чарли, рисунки.
Мысль о том, что теперь и она связана с галереей, а ее работы станут частью настоящей выставки, вызывала у Чарли странное чувство. Она все еще не могла поверить в свою удачу: ей посчастливилось не просто оказаться в компании шести известных художников – ее работы занимали половину передней стеклянной стены галереи, а это уже был настоящий «вотум доверия» для новичка. Эта выставка стала большим подарком, неожиданным и восхитительным.
Четыре года в художественной школе и два года попыток найти себе применение в сфере коммерческого искусства, десяток новых попыток и новых провалов, халтура по изготовлению вывесок, не приносившая ни денег, ни радости… Нет, это было не для нее. В конце концов Чарли пришла к выводу, что искусством она себе на жизнь заработать не сможет. Эта неудача показалась ей полным и сокрушительным поражением, причем не только в избранной профессиональной сфере, но и в жизни. И вот теперь, когда она бесповоротно отказалась от мысли жить на доходы от искусства, нашлись люди, которые проявили к ее рисункам интерес.
Она дотянулась до столика в изголовье кровати, включила походную кофеварку, приготовленную накануне вечером, и погрузилась в размышления: можно ли отправиться на открытие выставки в цветастой индийской юбке, сандалиях и синей маечке с глубоким вырезом или лучше снова надеть черное платье с серебряным колье, одолженным у тети? Чарли представила, как будет выглядеть галерея вечером, праздничная и сверкающая. Ей пришло в голову, что там наверняка будет множество незнакомых людей, и она решила постараться запомнить, как их всех зовут.
Когда аромат кофе наполнил комнату, Чарли села в постели, подпихнув под спину подушку. Налив себе кружку дымящегося напитка, она принялась дуть на него, чтобы поскорее остудить. Кофе в постель – одна из черточек красивой жизни, маленькая радость, которую она позволяла себе перед началом трудового дня. После этого ей приходилось влезать в джинсы, сапоги и рабочую куртку и поспешно убегать, чтобы к восьми уже быть на работе и заниматься крепежом гипсолитовых щитов и прочими вещами, которые ей никогда прежде не доводилось делать. Приступив к работе, она не останавливалась до самой темноты, делая лишь коротенькую паузу для торопливого ланча в компании своих помощников, Клайда или субподрядчиков – кто в этот момент оказывался рядом.
Она откинулась на подушку и принялась строить планы на день, намечая работу для водопроводчика, наладчика дождевальной установки и электрика и, наблюдая в окно, как разгорается утреннее небо, как по комнате рассыпаются светлые пятна, а висящие на стене рисунки в рамках заливаются розовым. Это были портреты двух кошек; Чарли казалось, что они смотрят прямо на нее так настороженно и выжидающе, что девушка не вольно улыбнулась. Шаловливая усмешка Дульси, ее понимающий взгляд и легкий наклон головы, казалось, свидетельствовали о том, что ей известна какая-то удивительная тайна.
Серый Джо выглядел более сдержанным. Вообще, кошачьему чувству собственного достоинства, подумала она, можно только поражаться. Рисовать Джо все равно что рисовать атласную драпировку или начищенный до блеска оловянный кувшин: он был таким гладким и гармонично сложенным, а под серой бархатной шкурой легко угадывались сильные мышцы.
Но выражение его глаз было властным и высокомерным: казалось, он заглядывает так глубоко, что порой ей становилось не по себе. Иногда она готова была поклясться, что взгляд Серого Джо чересчур проницателен, а настороженность слишком сильна и осознанна для кота.
Чарли не понимала, что ее смущает в этой парочке, одно было очевидно: они не такие, как остальные их собратья.
Возможно, этих она просто лучше знала. Возможно, все кошки начинают казаться более разумными, когда вы знакомитесь с ними поближе. Чарли вспомнила прошлую ночь, когда она стояла в одиночестве на залитой лунным светом улице и глядела на черные крыши; стояла, зачарованная головокружительно бескрайним пространством, которое раскинулось над ее головой. Тут-то она и заметила две черные кошачьи тени, прыгавшие по крыше на фоне ночного неба. Она снова ощутила прилив восторга и изумления от той свободы, какая сквозила в каждом их движении.
