Дженнифер Барнс - Дурная кровь
человеком, умеющим считывать эмоции человека в мгновение ока.
— Хочешь сказать, мы сразу поймем, если Делакруа как-то причастен к
исчезновению его дочери, — я сосредоточилась на этом, надеясь, что Майкл последует
моему примеру.
— Хочу сказать, что Рэми не тронул бы и волоска на голове Селин, — Майкл
пристально смотрел на экран. — Как я уже сказал, ему нравятся красивые люди, а Си-си
была красивой с дня своего рождения.
Лия не замерла, не повела глазом, даже не отодвинулась от Майкла. Но она могла
услышать в этих словах правду. Могла услышать привязанность, когда Майкл называл
Селин Делакруа Си-си.
— Вы получите всё, что вам понадобится, — слова Рэми Делакруа заставили меня
снова обратить внимание на видео. Он походил на тень отца Майкла: чуть ниже, с чуть
менее вкрадчивыми чертами лица и куда более нервный. — Мне плевать, чего это будет
стоить. Плевать, какие законы вам придется нарушить. Верните мою малышку домой.
Агент Стерлинг не стала говорить ему о том, что ФБР не нарушает законы. Вместо
этого она начала допрос с довольно легкого вопроса.
— Расскажите нам о Селин.
— Рассказать что? — возмущенно ответил Делакруа. — Ей девятнадцать.
Студентка чертова Йеля. Если вы хотите сказать, что она сама навлекла это на себя…
Его жена коснулась его руки своей ладонью. Из документов о деле я знала о том,
что Элиз Делакруа была старше своего мужа. Бывший профессор экономики в Лиге
Плюща с соответствующими связями. Гневная тирада Рэми пошла на спад, а Элиз
мельком взглянула на отца Майкла. Через несколько секунд Тэтчер отправился налить
своему деловому партнеру выпить.
— Что ты видишь? — спросила я у Майкла.
— На лице Рэми? Беспокойство. Немного блефа, немного страха, немного
справедливого негодования. Никакой вины.
Я задумалась о том, многие ли родители чувствовали бы вину, узнай они о том, что
их дочь отсутствовала почти неделю, прежде чем кто-нибудь это заметил.
— Селин независимая, — сказала агентам Элиз Делакруа, когда в руке её мужа
оказалась выпивка. Она была элегантной афроамериканкой, высокой и грациозной, как и
её дочь. Её плечи всегда были расправлены. — Пылкая, но рассеянная. С характером, как и
её отец, и моей напористостью, хоть её она старается скрывать.
Я обратила внимание на то, что женщина упомянула характер своего мужа перед
ФБР. Ты должна знать, что в таких делах всегда подозревают родителей. Либо тебе
нечего скрывать, либо ты не против подставить своего мужа.
— Элиз всегда всё контролирует, — сказал мне Майкл. — Своего мужа, свои
эмоции, семейную репутацию. Селин — это единственное, над чем у неё нет контроля.
— Она скучает по дочери? — не отрывая взгляда от экрана, спросил Дин.
Довольно долго Майкл молча наблюдал за Элиз Делакруа. Тон её голоса не
изменился. Черты её лица не дрогнули.
Майклу удалось ответить на вопрос Дина.
— Она сломлена. В ужасе. Чувствует свою вину и отвращение — к себе и своему
мужу.
— К Селин? — негромко спросила я.
Майкл не ответил.
На экране агент Бриггс занялся установлением временных рамок, а я постаралась
поставить себя на место Селин. Она росла с отцом, отвечавшим на вопросы о своей
дочери словами, что о ней нечего рассказывать, и матерью, первым делом решившей
упомянуть её характер и напористость.
Независимая, — подумала я. — Пылкая. Упрямая. В фотографиях Селин я видела
призрак Элиз. Чистые цвета, без принтов. Ты рисуешь так, словно танцуешь, словно
дерешься — и смотришь в камеру так, словно знаешь тайны всего мира.
На заднем плане видео Тэтчер Таунсенд приготовил ещё два напитка: для себя и
для Элиз. Я впервые задумалась о том, куда подевалась мать Майкла. Затем я подумала о
том, почему Рэми и Элиз решили пообщаться с ФБР в доме Таунсендов.
— Что чувствует твой отец? — я ненавидела себя за этот вопрос, но понимала, что
мы должны относиться к этому делу, как к любому другому.
Майкл принялся изучать лицо своего отца. Тэтчер держал в руках стакан бурбона
со льдом, но не пил его. Всего через несколько секунд Майкл уже писал сообщение агенту
Бриггсу.
— Хочешь знать, что я вижу, когда смотрю на своего отца, Колорадо? — в голосе
Майкла не было абсолютно никаких эмоций, словно то, что он прочитал на лице Тэтчера
Таунсенда, заставило что-то внутри него онеметь. — Под этим печальным выражением
лица, он в ярости. Оскорблен. Лично обижен.
Обижен чем? — гадала я. — Тем, что кто-то похитил Селин? Тем, что в его доме
находится ФБР?
— И каждый раз, когда кто-то произносит имя Си-си, он чувствует то же, что
чувствовал глядя на Селин Делакруа с тех пор, как ей было четырнадцать, — слова
Майкла заставили мой желудок скрутиться. — Жажду.
Ты
Ты знаешь семерых почти также хорошо, как они знают тебя. Их сильные
стороны. Их слабости. Владыки жаждут власти. Они увешивают тебя бриллиантами —
по одному за каждую жертву. Каждое жертвоприношение. Каждый выбор.
Бриллианты и шрамы, шрамы и бриллианты. Мужчины, превратившие тебя в эту
прекрасную, смертоносную вещицу, выходят в мир. Они проживают свои жизни. Они
процветают.
Они убивают.
Для тебя.
ГЛАВА 9
Жажда — это не эмоция. Это нужда. Укоренившаяся, биологическая, примитивная
потребность. Я не хотела даже думать о том, почему взрослый мужчина мог так смотреть
на девочку-подростка. Почему Тэтчер Таунсенд был лично оскорблен похищением дочери
друга его семьи.
— Перчатки, — агент Стерлинг протянула каждому из нас по паре. Они с агентом
Бриггсом не ответили на сообщение Майкла. Вместо этого через какое-то время агент
Старманс сообщил нам, что нам позволено посетить место преступления.
Ты решила приехать домой на весенних каникулах. Натягивая перчатки, я
постаралась снова забраться в голову Селин. Ты должна была хотя бы заподозрить, что
твоих родителей здесь не будет. Я стояла на пороге студии Селин. Вход на место
преступления перекрывала сигнальная лента. Судя по её виду, когда-то студия была
