Сьюзан Маклеод - Сладкий запах крови
Я сложила перед собой руки горсточкой и призвала магию.
И она хлынула потоком, захлестывая меня. Волосы растрепал ветер, ладони и все тело налились теплом, миллионы невидимых иголочек впились в кожу. Магия затопила меня, и, подчиняясь ей, я раскинула руки, выгнула спину, а затем ноги у меня оторвались от пола. Я повисла с запрокинутой головой, жадно хватая ртом воздух и все равно задыхаясь. Перед глазами заплясали черные точки. Меня пронзила смесь боли с блаженством, я не выдержала и вскрикнула, и в этот же самый миг последняя капелька магии пригвоздила меня обратно к полу.
Я обхватила голову руками и сжалась в комок. На все про все потребовалась какая-нибудь минута: магия наполнила мое тело, ворвалась в легкие, забурлила в крови, разогнала все болячки, заставила сердце стучать быстрее.
От моей кожи шло мягкое золотистое сияние, оно замерцало в воздухе, как роса, а затем растаяло.
Оказывается, магия домовых — это такое блаженство! Вот уж не ожидала.
— Я слышал, что тебе это по плечу, — довольным голосом сказал мне в ухо Финн, — что ты умеешь впитывать магию, вместо того чтобы взламывать чары или распутывать их.
Я с трудом перекатилась на спину — на большее у меня просто не было сил, потому что магия до сих пор кипела в жилах, опьяняла. Финн стоял надо мной на коленях. В глубине его мшисто-зеленых бархатистых глаз мерцали изумрудные огоньки, а лицо было озадаченное, но не только, по нему пробегало еще какое-то непонятное выражение — он зауважал меня? Или мучительно пытался что-то понять и угадать?
— Дженни? — тихонько, вкрадчиво позвал он.
— Что? — прошептала я. Как нежно его губы произнесли мое имя.
— Сколько магии ты способна призвать? — Он нагнулся ниже, и его дыхание — дыхание леса — защекотало мне лицо. — Еще больше сумеешь?
Этот неожиданный вопрос застал меня врасплох. Сквозь пелену, которой окутал мое сознание приток магии, просочилась мысль о том, что сейчас мне действительно удалось получить изрядную порцию чар. Но я не успела ничего понять, потому что Финн обнял меня, поднял с пола и крепко прижал к себе, а от этого все мысли улетучились, и остался только трепет и пронзительное желание.
— Ты что, вконец спятил? — рявкнула я на Финна и уперлась ему в грудь, ощутив, как под моими ладонями колотится его сердце.
— Адово пламя, да я ничего такого не делаю! Или ты так перебрала магии, что вконец перестала соображать?
Финн разобиделся было, но тут же согнал с лица надутое выражение и улыбнулся.
— Помогаю прекрасной даме, только и всего.
— Отлично, а теперь отпусти, я прекрасно устою на собственных ногах, большое спасибо за заботу. — Я сурово нахмурилась. — И прекрати твердить про прекрасную даму, кривляка!
— Как скажешь, — жизнерадостно отозвался он и поставил меня на пол.
Может, мне показалось и он вовсе не обиделся? А, ну его, в самом-то деле.
Я как могла почистилась, а пока отряхивалась, тщетно пыталась вспомнить ускользнувшую мысль. Ведь брезжила какая-то догадка... нет, пропала.
За спиной у меня вежливо кашлянули, и я обернулась. Домовая Агата смотрела куда-то в район моих коленок, чинно сложив руки перед собой. За ней возвышалась Холли — зеленозубая улыбка от уха до уха. Ну ладно, хоть кого-то я порадовала и развеселила, и на том спасибо. А вот и управляющий — у этого вид обалделый, но он, похоже, из тех людей, кто принимает магию как должное или тут же забывает о ней, тем более сейчас Финн отвлечет его оформлением документов, а это надолго.
— Уж как я радехонька, что ты, сударыня, на подмогу подоспела! — Агата сплела пальцы, но на меня так и не посмотрела.
Я присела на корточки и заглянула ей в лицо:
— Рада была помочь, Агги. — И, различив в карих глазах домовой страх, добавила: — Холли пойдет на поправку.
Я потрепала Агги по плечу, но та вздрогнула. Похоже, она не за Холли боится, а меня испугалась.
Тьфу! Покажи свои магические силы — и тебе напомнят твое место в иерархии волшебного народа.
— Финн, я подожду тебя на улице, — сказала я напарнику, который раскладывал перед управляющим документы на подпись.
На улице было так жарко, что от накаленного тротуара исходил жар. Я щурилась в синее небо, а солнечные лучи изгоняли из меня кондиционированный ресторанный холод. Внутри меня беспокойно бродила магия — кипела в крови, покалывала пальцы. Покопавшись в сумочке, я вытащила три лакричные конфетки, горстью запихнула в рот и принялась усердно жевать. Организму в таких случаях остро необходимо сладкое, потому что магия резко понижает сахар в крови, — он ведь помогает с ней справляться. Усилием воли я заставила себя успокоиться.
У меня над головой мерно шуршали листвой высаженные вдоль тротуара деревья. Наконец из кафетерия вышел Финн.
— Напомни при случае, чтобы я больше никогда не брался распутывать чары домовых, — со смешком попросил он.
— Так ты их и не распутал вроде бы, — поддела его я, однако без особого яда. — Заказ был мой, всю работу проделала я, а ты так — для смеху присоединился, поразвлечься захотел.
Финн резко преградил мне дорогу, так что волей-неволей пришлось взглянуть ему в лицо.
— Не поразвлечься, Джен. — Он медленно, едва касаясь, провел пальцем по моей щеке. — Хотел поближе с тобой познакомиться.
Чтобы не смотреть ему в глаза, я уставилась куда-то в ключицы. Еще того не легче — просто слюнки потекли, так остро захотелось приложиться губами к этой загорелой коже, под которой бьется пульс. Зар-раза! Желание усиливается, от него все труднее отвертеться. Почему — я не знала, но это не главная закавыка. Отступив, я подняла руки:
— Я не кусаюсь, Финн.
Сказав это, я внутренне обмерла. Вот вам и оговорочка по Фрейду.
— Кстати, об укусах, как много интересного ты рассказала той малютке.
— А что именно?
— Про то, какой мы, волшебный народ, деликатес для вампиров. — Глаза Финна загорелись. — Хотел бы я знать, какова на вкус ты?
— Я тебе уже говорила, нечего клинья подбивать.
— Да-да, помню. — Его глаза задумчиво перебежали с моего лица на волосы. — Может, ты апельсиновая?
— Фу-у, как банально, — фыркнула я, — раз рыжая, так сразу апельсин.
Финн пошел рядом, приноравливая свой шаг к моему.
— Ты права, права, апельсины — это так пошло и обыденно. Ну, вторая попытка... Может, финики? Или фиги? Какой фрукт считается особо сексуальным? — Он тряхнул белокурой шевелюрой, обнял меня за талию и заставил остановиться. — О, придумал: сладкий экзотический фрукт в крепкой жесткой кожуре: плод страсти называется, он же маракуйя.
Я заехала ему крепким жестким локтем в бок за такие слова. От души. Потому что заслужил. Финн согнулся пополам, но прокряхтел:
