Алёна Волгина - Убийца - садовник?
Вскоре хокермен привёз первую партию товаров. Мы решили, что не будем торговать обычной бакалеей, чтобы не создавать конкуренцию миссис Томсон с её магазинчиком. Лишние недоброжелатели в городке нам ни к чему. Тем более что у Иннелина водились такие диковинки — мы с Пенни только ахали, когда раскладывали их на полках.
Рулоны тонких прозрачных тканей, книги в сафьяновых переплётах, обычные с виду горшочки, в которых варенье и масло могли сохраняться свежими сколь угодно долго, серебряные безделушки, цветные чернила, не выцветающие со временем… Все альвийские товары и их свойства я старательно заносила в особую толстую тетрадь и старалась получше запомнить.
В первые дни посетители хлынули сплошным потоком. Ещё бы! Иннелинская лавка чудес стала редким развлечением для города, тем более что сезон балов и приёмов уже закончился, а благородным леди и джентельменам надо было себя чем-то занимать.
Нас почтил своим вниманием даже городской мэр — мистер Скорп. Признаюсь, я не ожидала его увидеть. После смерти своей супруги, миссис Эвелин, он производил впечатление человека, изжившего в себе всё человеческое, извиняюсь за тавтологию. Он казался не живым существом, а некоей функцией, ходячим символом муниципальной власти. Впрочем, тётя Роуз очень его уважала и иногда говорила, что это первый градоначальник на её памяти, который нужды общества ставит выше собственных, поскольку своих интересов у него попросту нет. Внешне это был высокий худощавый джентельмен с седыми висками, пронзительными черными глазами, в неизменном чёрном сюртуке и шляпе. Возможно, в его шкафах водился десяток одинаковых костюмов, в любом случае, внешний вид его никогда не менялся. Я иногда фантазировала, что мистер Скорп — это некий фантастически сложный механизм, который оживает только на городских улицах, а потом он возвращается в свой большой пустой дом, ставит трость на подставку и замирает в холле до следующего выхода, и глаза его при этом медленно тускнеют. Итак, мистер Скорп внимательно осмотрел наши товары, похвалил обустройство, после чего у нас состоялся занимательный разговор:
— Думаю, вашим родным нелегко было смириться с вашим выбором профессии, — заявил старик со свойственной ему прямотой, граничащей с бестактностью.
Я как-то отшутилась. В последний месяц меня вряд ли можно было смутить подобным высказыванием.
— Я не имею намерения вмешиваться в чью-то личную жизнь, но хотел бы предложить вам альтернативу. Семья одних моих знакомых ищет гувернантку для своей дочери. Правда, они живут достаточно далеко отсюда, в Эвонвилле.
— Это же на побережье! — воскликнула я. Уехать так далеко от дома? Даже если бы я захотела, мне придётся сначала выдержать войну с тётей Роуз.
— Далековато отсюда, но разве молодёжь страшится путешествий? — Мистер Скорп даже изобразил на лице подобие улыбки. — Представьте себе: новый город, где о вас не сложилось ещё никакого мнения, где можно начать всё с чистого листа. Там замечательный воздух, вы увидите море…
— Благодарю вас, но в ближайшее время я не планирую менять работу.
— Всё же, если надумаете, не стесняйтесь обратиться ко мне. Вы знаете, моя жена, Эвелин, всегда старалась помочь молодым девушкам, оказавшимся в затруднительном положении…
Это была правда, миссис Скорп даже состояла в каком-то там Комитете, как я слышала от тётки. Господин мэр тем временем продолжил:
— Теперь, когда её не стало, я считаю свои долгом по мере сил продолжать её дело.
— Я понимаю ваши чувства, но… — пробормотала я. Скорп учтиво поклонился, и уже уходя, произнёс:
— Не думайте, что у вас нет выбора, мисс Гордон. Выбор есть всегда.
А что, он, оказывается, не такой уж жёсткий тип, как я раньше думала. Вполне добросердечный человек.
Другим неожиданным посетителем был лорд Рэндон. Я с удивлением поняла, что они с Иннелином хорошо знакомы. Оказалось также, что Рэндон, когда не разговаривает покровительственным тоном и не кичится великосветскими манерами, может быть интересным собеседником. Мне показалось, его слегка задело наше с Пенни восхищение альвийскими диковинами, и он обещал при случае познакомить нас с чудесами механической магии, чтобы Иннелин не слишком-то задавался. После его ухода мне удалось выведать у хокермена, что наш столичный господин помог уладить какие-то проблемы одного из альвийских кланов, в благодарность за что даже получил альвийское имя — Аксара, что на их языке означает «молния». По словам Иннелина — случай беспрецедентный. В общем, аристократ прямо открылся мне с неожиданной стороны.
Время от времени к нам в лавку забегала Кэтрин, разумеется, тайком. Рассказы Иннелина об обычаях альвов она могла слушать бесконечно. Иногда я брала с собой Демьюра, чтобы он не скучал целый день дома один. Кошан быстро освоился в лавке, одобрил Пенни, мигом присмотрел себе уютное местечко возле лампы и… неожиданно проникся симпатией к Рэндону. Стоило тому появиться, как кот немедленно просыпался, вился вокруг ног его светлости и призывно урчал. Я только диву давалась, пока не заметила, как коварный лорд подкармливает этот меховой мешок кусочками сала. За сало беспринципный кот мог душу продать.
Однажды Кэтрин пришла к нам с подругой. Абигайль — так её звали — я помнила ещё по пансиону, она приходила туда брать уроки музыки у мисс Сноу. Это была маленькая робкая девчушка, похожая на воробушка. Несколько раз я видела её в городском сквере, обычно она чинно сидела на скамейке рядом с няней, посматривая на играющих девочек, но не решаясь к ним присоединиться. Я подарила ей серебряный колокольчик, чтобы её немного ободрить. Он звучал очень нежно и умел вызванивать пару простеньких мелодий. Через неделю дела привели меня в центр города, и я решила прогуляться по скверу. На соседней аллее послышался знакомый серебристый перезвон. Я подумала, что это Абигайль играет там с колокольчиком, и прошла в ту сторону. На аллее играли в мяч четверо девочек, Абигайль была среди них, и в руках у неё ничего не было. Она обернулась ко мне и снова рассмеялась переливчатым звонким смехом. Уже не воробушек, а яркая колибри. Это был первый раз, когда я поняла, что с альвийскими товарами не всё так просто.
Самыми сложными, выматывающими душу покупателями были юные леди. Они залетали в лавку щебечущей стайкой, хихикали, ахали при виде безделушек, расспрашивали подробно про каждую и упархивали обратно, зачастую так ничего и не купив. Иннелин как-то не горел желанием иметь с ними дело (видимо, тёплый приём в нашей школе ещё не изгладился из его памяти), Пенни робела, так что роль продавца-консультанта обычно доставалась мне.
