Роберт М. Вегнер - Сказания Меекханского пограничья. Восток – Запад
Альтсин наконец рискнул повернуть голову и взглянуть на Хундера:
– Не хочет или слаб для нее? Сколько гильдий ответило на его призыв? Скольких людей он сумел бы послать в порт, который Толстый превратил в крепость? Я видел это, там и правда каждая улица принадлежит Цетрону. Григхасу понадобилась бы армия.
Хундер взглянул на него с иронией. По лицу его вдруг скользнула зловещая ухмылка:
– Для чего армия там, где хватит и одного человека?
Понимание пришло к Альтсину со скоростью выпущенной арбалетной стрелы.
– Ты понял. – Крысиная ухмылка сделалась шире. – Это хорошо. Толстый тебя всегда хвалил: мол, ты быстро соображаешь. Ты прав, Цетрон превратил порт в крепость, он никогда не открывает спину, не покидает улиц, где знает каждого человека, от детей до стариков. Невозможно приблизиться к нему неожиданно. Только тот, кому он доверяет…
– А как этому кому-то выйти из всего живым?
«Я не задавал этот вопрос, – подумалось ему. – Это не я. Кто-то другой. Я не выторговываю сейчас собственную жизнь ценою смерти Цетрона».
– Хороший вопрос. Мы раздумывали над этим долгое время и пришли к выводу, что смерть Толстого от ножа или гарроты, смерть на виду дала бы нашему человеку слабые шансы выжить. А значит, непросто было бы склонить кого-нибудь к подобной работе. А потому, пораздумав, мы решили, что больше подойдет нечто вот такое.
В руке Хундера появилась маленькая темная бутылочка.
– Омвирон, идеальный яд. Без вкуса, запаха и противоядия. Быстро всасывается: даже если вызовешь рвоту сразу после того, как проглотишь, – не спасешься. Действует через долгое время, спустя несколько дней, и не вызывает никаких подозрений. Медленно кружит в крови, оседая в почках, печени, легких. А потом, на пятый или шестой день, ты внезапно начинаешь ссать и плевать кровью, все твое тело болит, ты теряешь зрение, давишься и умираешь. Все быстрее, чем в четверть часа. Болезненная, но в меру скорая смерть. Этих пяти дней хватит, чтобы наш человек выехал из города. Очень богатым. Настолько богатым, что он сумеет купить себе домик и прожить остаток жизни среди виноградников, строгая ублюдков окрестным селянкам. Я бы и сам искусился, имей я хоть шанс, что Толстый подпустит меня ближе.
Яд. Хотя в городе существовало несколько гильдий наемных убийц, использование медленных ядов считалось исключительно неблагородным занятием. Одно дело – смазать арбалетную стрелу или клинок кинжала тем, что усилит его действенность, совсем другое – подать ничего не подозревающей жертве яд в пище или питье и наблюдать, как она несколько дней умирает. Даже действующие в городе алхимические школы уважали неписаное правило и крайне редко прибегали к чему-то подобному.
Альтсин широко улыбнулся:
– Я еще кое-что помню о законах, правящих городом. Не будет такого места в Фииланде, где ваш человек смог бы после такого укрыться.
– Ты получишь достаточно золота, чтобы выехать дальше. Хоть до самой империи. Сменишь имя, внешний вид, женишься и наплодишь детей, которым купишь дворянские титулы. Конечно же, строгание ублюдков с селянками тоже никуда не денется. Будешь богатым, ленивым и наслаждающимся жизнью. Забудешь о бедности, голоде и холоде. Это будут самые легкие деньги в твоей жизни. Вернешься к Толстому, вы напьетесь на радостях вина. Он всегда питал к тебе слабость. А потом выедешь из города…
Хундер говорил короткими, простыми, почти гипнотическими фразами. Бутылочка в его руке монотонно покачивалась. Головорезы за спиной Альтсина стояли неподвижно, как статуи. Только Асх позволял себе сжимать и разжимать кулаки, поглядывать по сторонам и чесать затылок.
Альтсин утвердился на широко расставленных ногах, чуть покачиваясь, и перестал слушать. Боль из невыносимой сделалась давящей, со сломанными ребрами нельзя вдохнуть полной грудью. Он чувствовал тяжесть в рукаве. Они не стали его обыскивать, что было ошибкой: вставая, он вытащил кинжал из-за голенища, хотя, во имя всех богов, не помнил, чтобы принимал это решение сознательно. Теперь придерживал оружие острием вниз, кончик кинжала колол его в палец. Довольно было расслабить руку и схватить за рукоять.
Самым опасным был Асх – это с ним разговаривал Хундер: как видно, был уверен, что бандюган поймет его приказы и выполнит их до последней буквы. Удар в сонную артерию или в горло. Ни один человек не сумеет сражаться с руками, прижатыми к перерезанному горлу. Дуболом при выходе из проулка способен оказаться проблемой – но может и пригодиться. Проскочить мимо него будет весьма непросто, но если его удастся покалечить, лучше всего – подрезать сухожилия под коленями, то он свалится и заблокирует переулок, дав вору время на бегство. И хорошо, что этот сукин сын не позволил ему опираться о стену. Теперь у него двое громил позади, а они не кажутся слишком быстрыми.
Вор стоял и кивал словам Хундера, которые в общем-то он почти не слышал. Ждал, пока возникнет одна из тех раздражающих, дурацких мыслей, которые в такие минуты обычно появлялись в его голове. Увы. Мысли его стали подозрительно прозрачными и спокойными. Получалось, что план относился либо к совершенным, и в нем не осталось ничего, что можно добавить, либо – к безумным, и тогда любые протесты ни к чему не приведут.
Лично он склонен был согласиться со вторым.
– Хундер.
Поразительно, как быстро тот заткнулся, на полуслове прервав литанию выгод и выигрышей, которые обрушатся на Альтсина за отравление Цетрона. Человека, который более десяти лет защищал его, учил и оберегал от проблем.
– Я этого не сделаю.
Хундер глядел на него не дольше удара сердца. Но и этого хватило, чтобы понять, что дальнейшие разговоры бессмысленны. Лицо его странно изменилось, зубы обнажились в дикой гримасе.
– Убе…
Не успел закончить. Альтсин расслабил ладонь, рукоять кинжала упала в нее сама, и внезапно все словно бы замедлилось. Асх, похоже, и вправду был самым быстрым и сообразительным из всей четверки громил, но кулак его, казалось, двигался в сторону лица вора не быстрее мухи, падающей к столу с медом. Короткий удар перерезал ему вены и сухожилия на внутренней стороне запястья. Больше никаких побоев кулаками. Альтсин оттолкнулся от него, волна боли, разлившаяся от поломанных ребер, промелькнула где-то рядом, он же оказался возле Хундера. Ударил сверху, рукоять кинжала попала бандиту в переносицу, хрупнуло, а в следующий миг он уже стоял за спиной посланника анвалара. Приклеился к ней так, чтобы тот не мог и двинуться, и окровавленным кинжалом поскреб кадык мужчины.
– Стоять!
Все замерли. Альтсин в том числе, хотя кричал – именно он. «Не так должно было все пойти, – только это он и успел подумать. – Следовало бежать к выходу».
И умиреть, избиваемым Асхом и его товарищами: от всех их он бы не сбежал.
– Дай-ка мне бутылочку, – прохрипел он в ухо Хундеру.
Емкость с ядом сменила владельца.
– Пятьсот императорских… – шепот был почти невнятным. – Столько анвалар платит за голову Толстого. Я не говорил раньше… теперь ты знаешь… Пятьсот в золоте и бриллиантах… за это можно купить поместье… можно…
Вор легко нажал острием на горло Хундера, и шепот прервался.
– Асх.
Громила тупо поглядел на него.
– Перевяжи свою рану. Пусть те двое тебе помогут.
Перевязали быстро, дуболомам хватило оторванного рукава и пояса.
– Хорошо. А теперь уматывайте отсюда. Да, вам придется уйти и вернуться к Григхасу. Верно?
Кинжал легонько поскреб щетину Хундера.
– Да… Да… Верно. Ступайте.
Громилы покинули закоулок. Альтсин ждал. Существовал риск, что они окажутся сообразительны, презрят приказ и засядут караулить его у выхода, но это казалось настолько же вероятным, как явление сюда меекханского императора.
– Что теперь? – Хундер снова заговорил.
– Ты останешься, я уйду. И нет, не стану перерезать тебе глотку. Передашь от меня весточку Григхасу. Цена, которую он предложил, немного низковата, а потому пусть подумает получше, сколько именно он готов заплатить за нечто подобное.
Это был… умный ход. Пока будут думать, что его можно купить, не пошлют очередных бандюганов. Это даст ему время, чтобы поразмыслить над следующим шагом.
– А теперь – на колени. Закрой глаза.
Коротким ударом в висок он послал бандита на землю. Правда, прежде чем его люди вернутся с подкреплением, кто-нибудь может его здесь найти, обчистить карманы и перерезать горло, но это уже была не проблема Альтсина.
Требовалось решить, что делать дальше, поскольку в городе ему внезапно сделалось слишком тесно.
* * *Варница. Один из первых кварталов города. Ранее – сердце города, добывавшее миллионы фунтов чистейшей морской соли ежегодно, а потом, в связи с быстрым развитием Понкее-Лаа, перестроенное в район бараков и складов.
Пришедшие с востока захватчики оказались перед выбором. Или гигантский порт, тысячи доков, ремесленные мастерские, бойни, кожевенные и красильные заводы – или хрустально чистое море, необходимое для варки соли. Меекханцы, которым прежде всего требовался порт для своих кораблей и базы для торгового флота, думали недолго. Соль, конечно, приносила головокружительные прибыли, но у Меекхана имелись собственные гигантские источники дохода в виде рудников в центральных частях империи. Ему не нужна была конкуренция своим горнякам и купцам. Однако название района осталось, хотя соль там не варили вот уже лет триста.
