Вера Петрук - Чужая война
Чтобы охотиться в пустыне, нужно было обладать поистине звериным терпением. Сейчас у Арлинга его не было. Слушая, как Сейфуллах мирно переговаривался с драганами и разводил костер из верблюжьего помета, он бесился, проклиная себя за глупость и слабость. Зачем было говорить про Альмас? Пропустив несколько жирных пауков и пару песчанок, он с трудом заставил себя сосредоточиться. В сумках еще оставалась пара черствых лепешек, но четырем людям их было мало.
От костра уже давно вился манящий аромат чая, когда халруджи, наконец, удалось поймать ящерицу. Добыча была небольшой и легко умещалась в ладонях, но из нее можно было сварить суп.
При его появлении оживленный разговор оборвался. Проигнорировав всех, халруджи достал котелок и, сев поодаль, занялся ящерицей. Повар из него был плохой, но он на него и не нанимался. Пока Сейфуллах не разорвал клятву, он был его халруджи. А халруджи должен был накормить господина, когда тот хотел есть. В животе у Аджухама бурчало уже давно.
Некоторое время Сейфуллах наблюдал за ним, но потом не выдержал и решительно отодвинул от котелка, из которого поднимался не слишком аппетитный запах. Это было мудрое решение. Кроме Аджухама, который, будучи опытным караванщиком, знал, как приготовить изысканное угощение даже из пресного клубня заразихи, спасать ужин больше было некому.
Не став возражать, Регарди наполнил чаем потертую кружку, которую нашел в сумках Камо, и, усевшись на свернутое одеяло, вытянул ноги. Думать и говорить не хотелось. Усталость робко коснулась его плеча, но он отмахнулся от нее, уткнувшись в чашку и запретив себе расслабляться. Пустыня только этого и ждала. Чай у Аджухама получился на славу. Каждый глоток был похож на маленькое счастье. Может, такое оно и было – счастье? Внезапное и нежданное, в окружении бурь и гроз, готовых разыграться в любой момент и развеять туман заблуждений, чтобы показать правду. Все будет хорошо. Только, может быть, не сейчас.
– Ты откуда?
Голос драгана вернул его на землю, и Арлинг едва не обернулся. Иногда старые привычки еще смеялись над ним. Один из новых друзей Аджухама опустился рядом, с любопытством разглядывая повязку на его лице.
– Из какого города спрашиваю? Ты кажется слепой, а не глухой.
Шутка показалось ему смешной, и драган зашелся хриплым, срывающимся смехом.
– Не лезь к нему, – вмешался второй драган. – Не хочет говорить – его право. Но познакомиться надо, идти вместе еще долго. К тому же, он нам жизнь спас. Вот только предложить нам тебе нечего, парень. Мы каргалы. Слыхал, наверное?
Больше всего халруджи хотел, чтобы его оставили в покое, но Сейфуллах бросал в их сторону подозрительные взгляды, и пришлось ответить. После ссоры в оазисе, Арлингу не хотелось его злить.
– Волшебные земли ищите, – кивнул он. – Сочувствую.
На самом деле ему было наплевать на драганов, но он старался быть вежливым. И где Аджухам нашел каргалов? В Балидете их никогда не было. И снова прошлое заскреблось в двери его некогда прочной крепости.
Каргалов придумал его отец, канцлер Согдарийской империи и ее настоящий правитель, умело прятавшийся за хилыми плечами сумасшедшего императора. Элджерон Регарди не мог смириться с тем, что границы его державы уперлись в неприступные горы Гургарана и потратил немало лет, чтобы найти путь в страну царя Негуса, легенды о которой давно ходили по Сикелии. После встречи с Маргаджаном и его рассказа о переходе через Гургаранский хребет, Арлинг по-другому смотрел на эту кучеярскую сказку, но времени все обдумать и отделить правду от лжи у него не было.
Каргалы были преступниками, которых ожидала смертная казнь или пожизненная каторга. Но у них был шанс изменить свою участь и добровольно отправиться в сикелийские пески на поиски дороги в легендарное царство. Им было запрещено заходить в города и пересекать южную границу Сикелии. Только вперед, на восток, к Гургарану. Когда император подписал приказ, от желающих найти сказочный рай не было отбоя. Количество смертных казней резко сократилось, а рейсов тяжелых груженых преступниками навах, следующих в Самрию, увеличилось.
Но хорошего конца у кучеярской легенды не было. В Сикелии вообще было мало добрых сказок. Почти все каргалы заканчивали свой путь в плену у керхов, попадая на рабовладельческие рынки или алтари кочевников. До раскаленных песков безводного Карах-Антара добирались немногие, а неприступные скалы Гургарана видели единицы. Большинство каргалов тайком пробирались в какой-нибудь сикелийский город и проводили остаток дней, скрываясь от стражи.
В Балидете Арлинга часто принимали за каргала, пока его повязка слепого не примелькалась стражникам. У всех каргалов на животе была метка, оставленная сланцевой кислотой: большое, расплывчатое пятно синего цвета. Бесследно уничтожить его было невозможно. Зря Сейфуллах связался с каргалами. Если они прибыли в Сикелию недавно и честно искали земли, которых не было, тогда, возможно, им еще по пути. По крайней мере, до выхода из Холустайских песков. Но если они скитались давно… Халруджи предпочел бы зарезать их прямо сейчас, чтобы однажды не проснуться утром со своим же кинжалом в горле.
– Ага, ищем, – усмехнулся драган, который подошел к нему первым. Кажется, его звали Елем. – Перед Самрией свернем на восток, а дальше как Амирон приведет. Все лучше, чем на иштувэгских рудниках спину гнуть.
– Нас высадили в Хорасоне два месяца назад, – вставил второй каргал. – Пятьдесят человек. Через месяц осталось двадцать, еще через пару недель дюжина. Когда мы встретили Сейфуллаха с его ребятами, нас было шестеро. Я наивно думал, что хуже уже не будет, но керхи устроили засаду у Холустайского озера. Бежать удалось только тем, кого ты вытащил из песков. Мы пока не дошли даже до Карах-Антара, но знаешь, что я понял? Мы еще живы, черт возьми! Вот, что главное. Быть живым, хотеть жить, любить жизнь – вот бог, которому я молюсь. И мои молитвы слышат. Там, в Согдарии, я продавал вино. Много напитков пробовал, разных. Но еще никогда не пил более вкусного чая, чем этот, сваренный из чингиля.
Арлинг кивнул головой, соглашаясь. Сейфуллах знал толк в чае. Вкус был терпкий, но расслабляющий. Хотелось уплыть на волнах его аромата, забыв о мире, полным вопросов, сомнений и колючего, проникающего повсюду песка. Регарди был готов поклясться, что Аджухам добавил в напиток журавис. Кучеяры могли находить его даже в таком бесплодном месте, как пустыня. Впрочем, вероятно, что его господин, известный любитель дурмана, прихватил с собой порцию травы еще из Балидета. На следующем привале надо будет обыскать его вещи. Попутчик из журависа был плохой.
– Ну, а как насчет твоего рассказа, странник? – не унимался Ель. – Про Сейфуллаха мы знаем, он купец, честь ему и хвала. А кто ты?
– Он мой халруджи, – неожиданно вставил Аджухам, возникая рядом с дымящимся котелком. – Ужин готов, набивайте животы.
– Я его слуга, – поспешно добавил Арлинг, стараясь оставаться спокойным.
Меньше всего он хотел, чтобы драганы стали расспрашивать его о служении. Сейчас он не смог бы ответить даже иману. Сердце колотилось так, словно он, не останавливаясь, пробежал весь Балидет от северных ворот до южных.
Подскочив, халруджи поспешно уступил Сейфуллаху свое место. Мальчишка принял это как должное, уютно устроившись на одеяле. Наполнив миску похлебкой, Регарди с поклоном подал ее Аджухаму. Совсем, как дома. Только над головой простиралось бездонное небо, а вокруг колыхались песчаные волны, среди которых затерялась их дорога. Он надеялся, что она у них была еще общей.
– Мы должны были выехать из Балидета вместе, но нам помешали, – пояснил Аджухам, обсасывая лапку ящерицы. – Я уж думал, он не найдет нас. В тех проклятых песках было чертовски холодно!
Сейфуллах добродушно похлопал Арлинга по плечу. Халруджи его жест не понравился, но сейчас он был готов стерпеть и не такое. Заняв привычное место позади Аджухама, он уткнулся в свою чашку, стараясь не пронести ложку мимо рта. В последнее время его рассеянность была подозрительно велика. Может, от того, что он перестал принимать травы, которыми всегда поддерживал себя в Балидете?
– Вот это встреча, – чавкая, восхитился Карум. – А нам повезло. Ведь твой слуга мог пройти мимо, и тогда мы бы точно пошли на ужин гиенам. Правда, ума не приложу, как слепой может ходить по землям керхов, оставаться в живых, да и еще спасать кого-то. Жизнь – странная штука. Как-то я видел одну боевую собаку, которая потеряла лапу. Здоровая такая псина, давно пережившая свои лучшие годы. Хозяину надоело ее кормить, и он решил выставить ее на последний бой. Ему советовали прирезать тварь и не смешить людей, но он считал, что любой воин достоин того, чтобы погибнуть, сражаясь. В общем, на собаку никто не поставил, а зря. Безногая бестия порвала всех так, что ни один из псов, выставленных против нее, не дожил до утра. Вот тебе и калеки. Наверное, в твоем слуге есть что-то похожее. Прошел там, где не всякий зрячий бы выжил. Ты умеешь находить себе людей, Сейфуллах! Пожалуй, я знаю, кто он. Каргал, верно? Тот, кто дошел до Гургарана и ослеп, увидев его мощь. Ладно, не злись на меня, добрый человек, – Карум отвесил в сторону Арлинга шуточный поклон. – Нам еще в Согдарии рассказывали, что у «Царских Врат» можно потерять зрение. Золото царя Негуса сверкает так ярко, что не каждый человеческий глаз его вынесет. Имя-то у тебя есть, слуга?
