Елизавета Дворецкая - Битва колдуньи. Сага о мечах
От нового удара он покатился по земле и налетел грудью на ствол сосны. Дальше было некуда, но и повернуться он не успевал. Воздух позади стал плотным, словно ледяная гора придавила его к этой сосне. Всем телом Хродмар ощущал огромную ледяную тяжесть, которая приблизилась к нему вплотную и готова была раздавить, не оставив даже мокрого пятна на каменистой земле.
Вдруг его грудь обожгло что-то маленькое и очень горячее. «Кровь», – мельком подумал Хродмар. И тут его осенило: это же торсхаммер – серебряный амулет-молоточек. Тор и Мйольнир! Победитель великанов! Если есть управа на потомков Имира, то это только он!
Надежда на помощь придала сил: Хродмар мгновенно перевернулся и откатился в сторону. Сосна, к которой он только что прижимался, с грохотом рухнула, раздавленная каменной ногой. Темная громада нависала над Хродмаром, чудовищно тяжелые ноги-скалы раз за разом топали, сотрясая землю, но рядом был утес, который наверняка выдержит напор великана хотя бы несколько мгновений. Хродмар отскочил за каменный выступ, схватил горсть снега, сунул в пересохший рот, судорожно сглотнул и заорал, подняв голову к серому облачному небу, дрожащему среди мятущихся сосновых вершин:
– Тор! Аса-Тор, Эку-Тор, Хозяин Козлов, Житель Трудвангара! Владелец Мйольнира и Пояса Силы! Отец Моди и Магни! Помоги же нам, Гроза Великанов!
Хродмар не успел окончить, как громовой удар потряс небо и заглушил его голос. Заглушил он и треск ломаемых деревьев, и грохот великаньей поступи. Меж серых зимних облаков ударила молния, столб огня прожег ворота в небе, и в проеме показалась исполинская фигура, окруженная пламенем. Огненная вспышка осветила темное небо и даже затмила свет луны; горячим ветром дохнуло сверху, шевельнуло волосы Хродмара и сосновую хвою. Ловко прыгая с облака на облако, будто с камня на камень, размахивая на бегу молотом, бог-громовик из небесных далей мчался вниз, туда, где заметил одного из своих вечных противников.
Завидев Тора, великан застыл на месте, а Тор быстро приближался. Его рыжие огненные волосы стояли дыбом, буйное пламя играло в бороде и билось по ветру, и каждая искра этого пламени грозила великану смертью. Взор бога молний был так страшен, что ни одно земное существо не смогло бы его выдержать, и даже Хродмар, не веря в такую силу своей удачи, лег на землю лицом вниз и закрыл голову руками.
Оказавшись над самой долиной, Тор мгновенно метнул Мйольнир, метя в великана. Не знающий промаха огненный шар помчался к земле, с громовыми раскатами разрезая плотный воздух.
Но за миг до встречи с ним великан вдруг исчез. Быстро уменьшившись во много раз, он проворнее мыши юркнул в какую-то каменную щель. И Мйольнир ударил в скалу. Огненная вспышка сожгла темноту, земля содрогнулась до самого основания, подпрыгнула и подбросила все, что было на ней. Брызнули во все стороны обломки скалы и тучи промерзшей земли; сосны, вывернутые с корнем, полетели, вращаясь, как легкие палочки. Скала обрушилась на землю грудой каменных обломков. А Мйольнир, погасший в миг удара, снова оказался у Тора, и рука громовика крепко держала железную рукоять.
Тор стоял среди облаков, наблюдая последствия удара. От него исходили волны плотного жара, сам воздух полнился ощущением грозной силы. Но на земле все было тихо. Потомок Имира не показывался и не желал вступить в схватку. Видно, глупых великанов, надеявшихся его одолеть, Тор перебил еще в древности. Остались только умные.
И облака сомкнулись. Закрылись огненные ворота, Тор вернулся в свое жилище, недаром названное Поля Силы, а может, отправился искать новых побед.
Не зная, сколько прошло времени, день он пролежал здесь или целый год, Хродмар медленно-медленно поднял голову. С рук и спины его сыпались земля, каменная крошка, какая-то труха. Хродмар поморгал, потом огляделся. Он находился на крохотном уцелевшем куске скалы, и взору его представилась ужасная картина разрушения. Наверное, примерно так будет выглядеть мир после Затмения Богов, когда все некогда разделенное смешается вновь. Уже светало, в рассеянном сером свете можно было различить жуткую мешанину земли, камней, обломанных стволов, измочаленных веток… и оторванную лошадиную ногу, висящую на толстом, тоже обломанном суку в нескольких шагах впереди. По мерзлым камням была размазана кровь, и рыжие прожилки болотной руды казались полосами засохшей крови какого-то чудовища. Ни горсти снега не уцелело там, где пролетел Мйольнир, и теперь от земли поднимались струйки горячего пара.
С ломотой в затекшем теле Хродмар смотрел на все это, и ему казалось, что в живых остался он один. Не только здесь, но и вообще во всем Медном Лесу. Отряхнувшись, Хродмар протер лицо, оперся о скалу и встал. Дрожащими руками смахивая землю, каменную крошку и труху с одежды и волос, он со странным спокойствием думал, что у него впереди еще лет семьдесят жизни. Казалось, Хель уже всеми мыслимыми способами пыталась заполучить его и вот наконец убедилась, что он ей не по зубам. А значит, ему нужно идти дальше.
Впрочем, он все-таки не один оказался такой удачливый. Сигват, Колль и еще двенадцать человек, грязные, избитые и дрожащие, через какое-то время выползли из щелей и из-под завалов. Несмотря на вывихнутые и сломанные конечности, выбитые зубы, ушибы и ссадины, которые имелись у всех без исключения, они тем не менее каким-то чудом уцелели. Погибли только шестеро, и их даже не пришлось хоронить – это сделала битва Тора и великана.
Удалось найти нескольких лошадей, и после полудня, немного придя в себя, перевязав раны и приладив к седлам носилки для двоих, которые не могли сидеть верхом сами, фьялли тронулись в путь. Им следовало бы передохнуть подольше и набраться сил, но никто не предложил еще задержаться или вернуться в Кремнистый Склон. Лишнего мгновения не хотелось оставаться рядом с этой изувеченной долиной, а все мыслимые опасности Медного Леса казались детской забавой по сравнению с тем, что они пережили. Вся нечисть, напуганная появлением Тора, затаилась надолго.
Колль шел серьезный, баюкая на перевязи вывихнутую руку, которую Сигват сумел ему вправить и даже обещал, что скоро она будет в порядке.
– Болит? – спросил Хродмар. – Что-то я больше не слышу, чтобы ты смеялся.
Я сочиняю сагу! – с важностью ответил Колль. – Такое не с каждым бывает. Об этом любой конунг захочет послушать. А мне надо успеть сочинить побольше, потому что завтра я посчитаю все это страшным сном и мне будет неловко об этом рассказывать. Ведь правда, это достойно саги?
– Надо полагать, да, – спокойно ответил Хродмар.
Сам он вовсе не считал, что повредился рассудком или видел сон. Похоже, наконец-то начал привыкать.
– А я бы с удовольствием послушал, какую сагу об этом сложат квитты! – сказал Сигват. – Наверняка из Кремнистого Склона и с Рыжей горы все было видно.
– Встретим – спросим, – невозмутимо обронил Хродмар. – Думаю, мы здесь не в последний раз.
Он ошибся. Хродмар сын Кари был возле Кремнистого Склона в последний раз. Но, должно быть, Лив и Ливтрасир тоже не станут возвращаться на то место, где переживут Затмение Богов.
Вот и все. Огонь перед жертвенником погас, последние струйки дыма растаяли на ветру. Хёрдис сидела на жестком холодном камне прямо там, куда упала, когда Раудберга содрогнулась в первый раз и фигура Берга вдруг выросла до великаньей. Перед глазами Хёрдис стоял то образ великана с мечом, достигающим самого неба, – подумать только, а ведь она сама держала этот меч и рубила им, и он был ей по руке! – то огненный призрак Тора, скачущего с облака на облако и для равновесия размахивающего молотом. И вот все это кончилось. Ни Тора, ни фьяллей, ни великана. Никого.
Альрик, Горм и Хар тоже сидели на земле – никто не удержался на ногах в тот миг, когда Мйольнир ударил в скалу и вся земля содрогнулась. И все молчали. Такое зрелище не для человеческих глаз, и слова бессильны его передать. Весь мир опустел. Верхний и нижний миры на миг показались, сшиблись в яростной схватке и снова скрыли от людей свои силы и свои тайны.
Один из темных валунов на краю площадки вдруг покачнулся. Хёрдис, сидевшая ближе всех к нему, слабо вскрикнула и хотела отползти. Но ноги не слушались ее. Однако валун не падал. На его темных боках, изрезанных таинственными рунами великанов, проступили очертания фигуры. Теперь уже было ясно, что это означает. Голова, плечи, грудь, опущенные руки медленно вытаивали из глубины камня. Хёрдис зачарованно смотрела, не чувствуя страха, и как-то отстраненно думала, что вот так же, наверное, понемногу выступал из камня под трудолюбивым языком коровы Аудумлы великан Бури. Он был хорош собой, высок и могуч…
Только это оказался не Бури, а Берг, но тоже великан. То есть Свальнир. Он такой же высокий и могучий, но не сказать, чтобы очень хорош собой. Если вообразить пьяного или больного великана, то он будет походить на Берга.
