Виктор Ночкин - Темные пророчества (сборник)
– Кто это?
– Вампир, который обратил меня.
– Я его убью.
– Не надо, – Кларисса уже не ухмылялась, – он добрый. Только по-своему. А ты – добрый?
– Нет, я злой. Я порчу девушек… – Кеннет вспомнил, что они в комнате не наедине, – на глазах у чужеземцев. Эй, ты, как тебя, Айматар, ты живой?
– Моя Айлу-Фатар звать. Моя не глядеть.
– Ну и зря не глядеть, – Кеннет уже совсем опомнился, былая самонадеянность вернулась к наемнику. – Ничего плохого мы не делали. Вот платье разве что порвали.
– Ничего, платье все равно было драное. – Кларисса поднялась и закуталась в лохмотья. – Смотри-ка, все еще ночь! А мне казалось, что много-много времени прошло…
– Так всегда бывает, – кивнул Кеннет, – постой, а как тебя звать?
– Кларисса.
– Хорошее имя. А я – Кеннет.
– Отдай Лахас, – снова протянул Айлу-Фатар, – твоя видел, как он деять. Кайду обернуть, совсем человек теперь еси. Не кайда вовсе. Моя народ очень Лахас ждать. Кайда много-много приходить. Совсем народ нет, если Лахас нет. Лахас – великий бог! Нет бог, нет народ!
– О чем это он? – Кларисса с любопытством поглядела на южанина. – И кто это такой?
– Моя Айлу-Фатар звать, – терпеливо повторил чужеземец, – моя твою сюда принесть. Моя Лахас нужен. Без бог не жить народ. Безбожие – гибельно быть.
– Он издалека приперся, – объяснил Кеннет, – ищет волшебный нож. Говорит, в ножике бог живет. Если этим ножиком вампира ткнуть, получается человек.
Кларисса нахмурилась и задумчиво потерла ягодицу.
– Вот именно, – подтвердил наемник. – Так этот Айдукамар говорит, что ножичек его народу принадлежит.
– Моя Айлу-Фатар звать. Отдай Лахас. Очень просить. Очень сильно. Совсем.
– По-моему, он хороший? – неуверенно произнесла Кларисса.
Кеннет вытащил оба кинжала – настоящий и копию, которую отобрал у пленника. Конечно, отличие заметное. Если держать два клинка рядом, вот как он сейчас – то невозможно спутать. На древней вещице Лахас тонко сделан, лицо – словно живое, даже видно, как божок лукаво следит за Кеннетом из-под опущенных ресниц… Копия сделана куда как проще, черты лица коренастого мужчины на рукояти – смазанные, невыразительные… сложенные на брюшке ладони едва выделяются, видно, что только контуры процарапаны на модели, по которой кузнец отливал новый кинжал.
– Кларисса, развяжи его, что ли… – промямлил Кеннет, вертя кинжалы перед глазами. – Слушай, Абдуламар, а твой новый-то ножик – он тоже может вампира… э… обернуть?
– Не долго мочь. Мой кинжал – нет Лахас настоящий, токмо малая часть Лахас, кою великий шаман Рам-Тайфад примолил, – зачастил Айлу-Фатар, пока Кларисса сматывала веревку с его запястий. – Он, кузнецом который творен, быть как настоящий Лахас, токмо недолгим. Лахас – навеки, молитва Рам-Тайфад – на короткий миг. Кайду ударил ненастоящий Лахас – он упал, день лежать, два день, три день потом не кайда, человек еси, а там сызнова!
Айлу-Фатар смолк, потирая следы веревки на запястьях.
– Что-то я не пойму…
– А я все понимаю! – объявила Кларисса. – Кинжал, в котором бог, меня делает человеком. Навеки, навсегда.
Девушка потерла раненную ягодицу и продолжила:
– А шаман с кузнецом делают фальшивый кинжал, он обращает вампира в человека на два или три дня. А потом что?
Кларисса обернулась к южанину.
– А потом ваш шаман снова кайду ножом колет?
– Точно так. Молится без отдых, молится великий Рам-Тайфад, намаливает Лахас в новый кинжал, кузнец тоже без отдых, он кинжалы деять и деять! Кайда приходить – его тык! Он упал, потом его в темный дом. В темный дом много кайда, цепочка сидеть, очень скучно ему, его снова и снова ненастоящий Лахас тык. Новый два дня – тык! Новый два дня – тык! Совсем плохой без Лахас настоящий…
– А что еще ваш бог может? Ведь не только вампиров лечить, а? Интересно мне, зачем надутому герцогу такой нужен…
Наемник не верил в добрые намерения сиятельного герцога. Что Кеннет знает о его светлости? Племянник короля, четвертый в списке наследников, отважный воин, выигравший несколько второстепенный кампаний… Человек властный, решительный… Зачем такому кинжал? Кеннет был совершенно убежден, что лично ему эта история ничего хорошего не сулит… кроме, конечно, сотни талеров… От герцогов не исходит ничего хорошего, кроме талеров, да и то нечасто – так устроен сей мир. К демонам! Чудеса случаются, но добрые намерения герцога – это даже не чудо… это нечто более дивное. Кеннет скорей бы поверил в жабью шерсть. Зачем герцогу карманный бог?
– Лахас – он великий! Много может, на охоте удачу может, урожай может, много орехи в лесу может, чужой бог одолеть может, разное деет…
Кеннет уже не слушал. Он вертел кинжалы, поворачивая так и этак… Глядя на наемника, умолк и Айлу-Фатар. Мысль, пришедшая в голову Кеннету, была совершенно очевидной.
* * *Кларисса, кутаясь в изодранные лохмотья, удалилась в подвал – переодеться. Там старье хранится.
Кеннет вернул южанину трубочку, но половину колючек оставил себе.
– Хорошая штука, – пояснил, – интересно действует.
Потом подумал и вернул тяжелый кошелек.
Айлу-Фатар до того удивился, что принял деньги молча. Он привык: здесь, на севере к монетам народ относится со странным трепетом. При виде монет люди испытываются восхищение, трепет и вожделение. Примерно так земляки Айлу-Фатара глядели на идолов богов. Но боги-то – понятно! Их положено уважать, почитать и бояться. А кругляши со стертой неразборчивой чеканкой? Айлу-Фатар не пытался понять чужих обычаев, просто принимал к сведению. И вот – Кеннет вернул кошелек! Должно быть, это оттого, что он не такой, как другие. На него и колючка не действует. Айлу-Фатар вспомнил, как этот человек с бывшей кайдой по имени Кларисса глядели друг на дружку. Эх, да и не только глядели! На севере люди странные, но эта парочка – вовсе особенная! Должно быть, они будут счастливы вместе, потому что оба отличаются от иных. Жалко, что Кларисса такая некрасивая, подумал Айлу-Фатар. Совсем некрасивая, долго Кеннету кормить ее придется, чтобы похорошела… так вот, выходит, очень необычно, что этот странный человек вернул кошелек Айлу-Фатару.
Кеннет и сам не понимал, что это с ним такое приключилось – будто кто-то толкнул под руку. Вроде, не случалось прежде, чтобы сам деньги отдавал! Отнимать привычнее. Хорошо еще, что носатый чужеземец не стал благодарить – должно быть, обалдел от счастья… А то бы совсем смутил Кеннета.
Подумав немного, наемник решил, что ему по мозгам так шарахнуло из-за колючки сонной акации. Пройдет время – и это дерьмо, к демонам, отпустит… так что он перестанет монеты дарить. Точно, колючка, все из-за нее. Наемник ухватился за это объяснение, потому что все остальные были еще хуже. Ведь не бог же Кеннета так переделал? Не Лахас этот бронзовый? Однако от кинжала следует избавиться, а то мало ли… Если Лахас заставляет кошельки раздавать…
Заскрипели ступеньки – девушка вернулась. Новый наряд… был новым только в сравнении с прежними лохмотьями. Бесформенная пыльная хламида висела на костлявых плечах, словно мешок. Кеннет подошел и осторожно расправил ткань на боках девушки.
– Может, мне перепоясаться? – упавшим голосом спросил Кларисса.
– Не надо, только складками все соберешь, – решил наемник, – возьми лучше мой плащ, укутайся, как следует. Еще простудишься под дождем!
И погладил взъерошенные черные волосы Клариссы.
Айлу-Фатар первым вышел наружу, огляделся и сказал:
– Дождик. Больше прежнего становить.
В самом деле, дождь снова полил сильнее. Странный дождь – затяжной, муторный. Необычно для августа. Старики говорят, подобная погода обычно предвещает нечто… Дождь – это знак.
Кларисса подставила под капли ладонь и счастливо улыбнулась – она, оказывается, совсем забыла, какое это приятное чувство – ощущать ладонью холодную воду с небес! А как пахнет дождь! Боги, Кларисса успела позабыть это свежий, чуть терпкий запах… Дышать дождем – это счастье. Кеннет поправил плащ, в который укутал девушку, и строго сказал:
– Не мокни понапрасну, тебе сейчас беречься нужно… ведь отвыкла же! А ты, как тебя, Ардуматар, давай вперед, чтоб я тебя видел. Курс на «Треснутую кружку»! Эй, не туда! В обход двинем, потому что если прежним путем – то наверняка стражников повстречаем. Да не так широко шагай, чучело носатое, видишь, дама не поспевает! Времени до рассвета еще много. Мы успеем…
– Моя Айлу-Фатар звать, – безнадежно повторил южанин, послушно приноравливая шаг к неровной походке бывшей кайды Клариссы.
* * *– Внутрь я войду один, – объявил Кеннет, – вы ждите поблизости. Только у дверей не маячьте, спрячьтесь где-то… в подворотне, например. И поосторожней, что ли… Ну, с богами…
– Зачем с богами? С Лахас за поясом ты. Я молить Лахас, чтобы помогал.
– Эх ты… Акукамар! Ладно… к демонам! Я иду.
В зале царила полутьма. Посетители давно разошлись, только две богатырских фигуры, герцог с телохранителем, возвышались над столом. Хозяйка отправилась на боковую, а бородатый трактирщик дремал за стойкой. Он потушил большую часть ламп, оставил только те, что горели над полуночниками, да свечу перед собой. Конечно, толстяк охотно отправился бы спать, да ведь не укажешь на дверь-то важным господам! Тем более, они при деньгах, платят, не скупясь. Когда еще пошлют боги таких клиентов в дождь? Никогда и не пошлют. Так что хозяин дремал, уронив голову на сложенные руки. К гостям была обращена макушка – розовая в отсветах свечки плешь, обрамленная короткими жесткими волосами.
