ОЛ - Первые боги
– Что тебе от меня нужно, бог Акер? – спросил Мал. – Неужели на правах змеиного государя, ты решил заключить со мной сделку?
– Между мной и тобой не может быть никакой сделки. Ты такой же змей по крови, как и я. Различие между нами лишь в том, что я смиренно принял судьбу и стал таким, какой есть, а ты нет. Я покровительствую всем, ступившим на путь змеиной силы. Таков обет, принятый мною по собственной воле. Мой долг помочь тебе понять твое истинное положение, и потому я не намерен брать что-либо взамен.
Мал вспомнил, как Анубис при встрече назвал его «Змеиным князем». Уже тогда в нем проявлялась змеиное начало.
– А если бы в моих жилах текла кровь обычного человека, мог ли я ожидать от тебя помощи?
– Тогда бы я тебя просто не заметил. Все, что обладает человеческой природой, проходит мимо моего взгляда.
Акер говорил просто, ничего не скрывая, и Мал все больше проникался к нему почтением. Принцу не хотелось прерывать разговор со змеиным государем, и он продолжил задавать вопросы:
– Скажи, повелитель Акер, город сокрытый от моей души, это город, в котором живут твои сородичи? – Мал подумал и добавил – И мои…
– Это обитель, куда по воле богов попадают герои – те, кто совершил подвиги в мире людей. Но не все обретают здесь счастье, кому-то достаются и пытки. Он невидим для людей, и только те, кто встают на путь бога, обретают способность видеть город героев.
– Означает ли это, что прежде, чем попасть сюда, я умер в мире людей?
– Этот город совсем не похож на Туат – обитель мертвых. Здесь живут те, кто познал себя в том мире, откуда он родом и обрел дар видеть свою душу. Здесь люди продолжают путь познания самих себя. По воле богов им открываются самые сокровенные тайны души. Но, если человек пожелает вернуться в свой мир, ничто не будет препятствовать ему.
– Ты хочешь сказать, что здесь живут люди из разных миров?
– Именно так. И озеро каждого возвращает в свой мир и в свое время.
– Я хочу задать тебе еще один вопрос, – Мал внимательно посмотрел в немигающие глаза змеиного бога.
– Спрашивай, и я отвечу тебе, – благосклонно проговорил Акер.
– А если человек не пожелает становиться богом?
– Это его право, – ответил Акер.
– И он в любой момент может сойти с этого пути? – спросил Мал вслух, а про себя подумал: – ведь у меня нет цели становиться богом, зачем же мне открыли дорогу в невидимый мир?
– Человек всегда может отказаться от божественного дара. Боги не могут нарушать принадлежащую человеку свободу выбора. Только по доброй воле люди дают обет следовать высшим законам и таким путем становятся равными богам.
– Если боги избирают человека, а тот не оправдывают их ожидания, означает ли это, что боги ошиблись?
– Человек подчиняет свою жизнь желаниям, поэтому им легко управлять, надо только распознать, что именно желает. Люди намного чаще ошибаются в богах, – те просто не в силах воплотить в реальность все безумные мечты, возникающие в человеческих головах.
Мал вновь задумался:
– Вот почему Анубис пытался выведать мои желания. Так он хотел поймать меня в ловушку. Ведь желание делает человека зависимым от того, кто может его исполнить. Но если бы у человека не было никаких желаний – был бы он тогда человеком?
Акер услышал мысли Мала как слова, произнесенные вслух:
– Таких немного среди людей. Они желают обрести истинную свободу – свободу от всего человеческого. Они одиноки в своем стремлении и не похожи на всех остальных. Их не соблазнит радость победы, а горечь поражения не смутит их ни на мгновение. Они настолько жаждут обрести свободу от бесчисленных желаний, страха, гнева и вожделения, настолько презирают человеческую ограниченность и неустанно стремятся к совершенству, что заставляют восхищаться собой и безудержно притягивают нас – богов. Они обретают беспристрастность и становятся нашими избранниками. Когда человек освобождается от желаний, он восходит на стезю бога. Это первая ступень на пути к совершенству. Выйти из бесконечного потока желаний и стать безупречным сможет только тот, кто обладает великой силой, побуждающей отбросить все, что привязывает к изменчивому и непостоянному миру людей. Вспомни, принц-рыцарь, как однажды ты возмечтал об этом…
Акер, не торопясь, встал с трона, вслед за ним поднялись его жены. Светловолосая по-прежнему смотрела на Мала с нежностью, а красно-рыжая с ненавистью. В присутствии Акера они не проронили не слова.
– Мы оставляем тебя. Ты волен находиться здесь столько, сколько пожелаешь, – сказал напоследок Акер и вместе с женами покинул сад.
Мал неотрывно смотрел им вслед, пока могущественное семейство не скрылась за деревьями. Он был сокрушен беспощадными словами змеиного бога. Акер, несмотря на простоту и доступность, был не только равен в своем величии Анубису и Тоту, но и превосходил их в понимании человеческих душ. Акер обладал даром видеть душу как на ладони, и с легкостью распознал овладевшее Малом желание свободы:
– Вот, что должен был предложить мне Анубис, – вспомнил принц мрачного бога с собачьей головой, безудержного в выведывании сокровенных мыслей, – тогда я не смог бы устоять!
Слишком долго он жил, надев маску послушания и пытаясь забыть об истинных устремлениях, слишком долго ему пришлось предаваться утомительным королевским забавам и изображать из себя неистового завоевателя новых земель. Мал гнал прочь уныние, накатывавшее во время нескончаемых военных походов, и не находил ответа на вопрос:
– Ради чего все это?
Маргарита разорвала порочный круг бессмысленных блужданий его души. Она принесла в своем сердце свет любви и свободы и вырвала Мала из тьмы заточения в королевском замке. Тогда принц стал прозревать свое предназначение, и то был бесценный дар, полученный им из рук девочки, что однажды приехала в голландское королевство из далекой страны франков. Она перевесила на чаше весов судьбы и любовь к родине, и привилегии, полученные по праву принадлежности к королевскому роду. В танце Маргарита была подобна игривой бабочке, подхваченной порывом ветра. В танце обнажалась ее душа, и когда Мал в первый раз приблизился к ней в тот самый вечер в замке короля Гербранда, накануне так и несостоявшегося венчания с Эудженией, он был пронзен лучами счастья, изливающегося на мир и всех живущих в нем сияющим потоком:
– Этот свет не может иссякнуть. Пусть он сияет целую вечность!
Невыразимая горечь потери подступило к самому горлу, но рыдания так и не прорвались сквозь змеиную чешую – Мал не проронил и слезинки. Он воображал себя бьющим кулаками по земле в приступе отчаяния и ярости, но, в действительности, не мог даже сдвинуться с места, чтобы выразить охватившие его печаль и ярость. Мал не чувствовал боль потери и мог лишь думать о ней. Он изменился, и чувства были ему неподвластны. Умственные переживания высушили его изнутри. Мала охватила усталость. Он хотел спать. Взамен способности ощущать боль Мал получил иную чувствительность – она была намного тоньше и пронзительней прежней. Если раньше им двигала страсть, то теперь он был ведом змеиной мудростью. До сих пор Мал целиком и полностью зависел от своих желаний. Любовь к Маргарите затмила собой все, но даже тогда Мал поддавался любопытству и сбивался с пути. Смерть оборотня иссушила страсть, но не любовь. Желания все также пробуждались в душе Мала, но облечься в чувственную ткань и обрести прежнюю силу они не могли. принц силой ума устремлялся к Маргарите, но мог лишь воссоздавать ее образ и только.
Маргарита бежит по улицам безлюдного города. Мал гонится за ней. Стоит ему настичь ее, как Маргарита сворачивает в переулок и исчезает между домами. Мал опять мчится за девочкой, но Маргарита не останавливается. Стоит Малу приблизиться, как она ускользает. Мал не выдерживает, догоняет девочку и рывком хватает ее за рукав. Маргарита оборачивается, и Мал видит озлобленное лицо слепой старухи – та готова разорвать его на части. Старуха с силой отталкивает Мала, тот летит в сторону, бьется головой о каменную стену и погружается во тьму. Лик Христа на алтаре храма святой Гертруды. Мал стоит перед ним на коленях и молится. Позади него – Филипп и Ари. Их лица неестественно бледны, потому что больше их нет среди живых.
Принц проснулся в саду посреди ночи с мыслями о Маргарите и о тех, кто был так ему близок:
– Пепин несправедливо обвинил Филиппа в богоотступничестве. Меч благочестивого рыцаря принадлежал Господу и никому больше. Паладин был предан святому делу – поиску Священной обители. А что сделал я? Змей прав – я жесток. После смерти оборотня я думал только о себе. В итоге все погибли, а я обречен на одиночество. Теперь я слеп, и блуждаю среди иллюзий. Если позволю себе смотреть нам мир зрением змея, то лишусь всего человеческого и стану еще больше от него зависим. Но я и так завишу от его мудрости и неуязвимости. Что же мне делать?
