Ник Перумов - Эльфийская стража
– Отпусти меня, батюшкааа… Мне она люба… с ней хочу… она меня с собой зовёт… мол, ты меня спас, ты для меня теперь – всё… Судьба это моя, батюшка, ууу!..
– Свою судьбу, – медленно сказал Лемех, – сам для себя проложишь. Когда в силу войдёшь. Меч в руках как следует держать научишься. Стреляешь уже неплохо, но этого мало. А как увижу я, что всё, тесен тебе отцовский двор, – неволить не стану. Хотя и думал, что ты ремеслу обучишься, поблизости гденибудь осядешь… Что ж, мир велик. Я в своё время повидал… достаточно. Может, и тебе захочется. Эбин поглядеть, султанскую столицу в Кинте, Аррас…
– Не нужен мне Аррас! Я в лес хочу, с эльфами!..
– Как девчонка рыдаешь, – с какимто спокойным удивлением сказал Лемех. – Да, сынок, видно, плохо я тебя учил.
– Плохо не плохо – отпусти! А то сам уйду!
– И дом спалишь? – в упор спросил Лемех. – Да ещё и колом двери подопрёшь, чтобы не выскочили раньше времени?
Гриня молчал, всхлипывая и размазывая кулаком злые слёзы.
– Так спалишь или нет? – с прежним спокойствием сказал Лемех. – Ты скажи, я хоть скотину выведу – онато за что погибать должна?
– Ничего я палить не стану, – с трудом выдавил наконец Гриня. – Я…
– И на том, сынок, спасибо, – без тени насмешки сказал Лемех. – Не верю я этой Борозде – столько лет у нас с эльфами ни войны, ни мира, одни набеги, а тут вдруг – в Эльфийскую стражу зовут! Неспроста им людские мечи понадобились, и неспроста – те мальчишки с девчонками, что управлять Силой способны. Большая кровь грядет, Гриня, сынок, поверь мне, я по свету немало хаживал и воевал тоже немало… и уж такие вещи, как говорится, за версту чую.
Гриня угрюмо сопел, уставившись в пол. Молчал и даже на отца не глядел. То ли сказать парню нечего, то ли всё равно посвоему мыслит…
– Уехать тебе надобно, – со вздохом сказал Лемех. – Пока эта Борозда здесь – не будет ни тебе, ни мне покоя. Сманит она тебя… и все дела. А как в Зачарованном Лесу очутишься – дороги назад уже не ищи.
– Отец… батюшка… – внезапно вырвалось у Грини. – Да люблю я её! Люблю! И всё тут…
Лемех потемнел.
– Ты такими словами, сыне, зря не разбрасывайся, – строго предупредил он. – Их только раз в жизни и только одной говорить положено. А ты: «Люблю, люблю!..». Да почём ты знаешь?..
– Знаю – и всё тут, – стоял на своём Гриня.
Лемех помолчал. Крепки лесные чары, ничего не скажешь. Знали эльфы, кого на носилки положить, когда к его заимке сворачивали!
– Ладно, – он поднялся. – Утро вечера мудренее, иди спать. Работать за тебя завтра кто будет?..
– Отпусти меня, батюшка, – тихо и настойчиво повторил Гриня. – И хорошо бы ты сам со мной пошёл. Полночь дал же тебе свисток… свистнул бы, призвал его, потолковал, в Стражу б вступил… Жили б мы, горя не знали… Чуть что – в лесу бы сховались…
– Своим умом да своими руками человек жить должен! – не выдержав, Лемех возвысил голос. – А не тараканом запечным у призраков лесных!
– Да чем они нас хуже?! – заорал в ответ и Гриня, забывшись окончательно.
– Ничем, – неожиданно для паренька ответил Лемех. – Навидался я этих эльфов, всяких перевидал и хлеб с ними переламывал, и на мечах, случалось, сходились. И тебе скажу – ничем не хуже, кабы волшбой бы не занимались без дела. Всё ворожат, ворожат чегото, а ведь ведомо – чародейство потребно как инструмент только, пила там, к примеру, или, скажем, топор. Не к добру это, сыне, мы, на земле живущие, сил запредельных касаться не должны, как Спаситель нам заповедал. И вижу я, куда эта Борозда тебя поведёт – к их эльфьей магии, для нас, людей, запретной. Вон Зарёнка – мыслимое ли дело, девка дом родной спалила!..
– Может, то случайно вышло, – пробормотал Гриня, опуская глаза под пристальным отцовским взглядом. – Может, она ещё не хотела…
– Так завсегда получается, – отрезал Лемех. – И не хочешь, да само изпод рук прёт. Не успеешь оглянуться, а тебя уже за татьбу на правёж ставят. Нет, Гриня, вот тебе моё отцовское слово – пойдёшь куда хочешь, коли и вправду в тебе Сила открылась – сам до Академии провожу, благословлю и деньжат на гульбу подкину, но в Лес я тебя не пущу. Ни к чему нам это эльфье чародейство. Понял ты меня?
– Понял, – с ненавистью бросил Гриня, отворачиваясь к стенке.
– Ничего ты не понял, – вздохнул Лемех. – Ладно, сыне, на меня можешь обижаться. Потом сам благодарить будешь.
…Оставив Гриню взаперти и строгонастрого наказав проснувшемуся Арише ни под каким видом не оставлять бесноватого младшенького без присмотра, Лемех вновь вышел во двор. Эльфийка лежала всё такая же неподвижная, ни один локон не сдвинулся, но Лемеха почемуто не оставляло чувство, что лесная гостья пристально смотрит прямо на него – сквозь плотно сомкнутые веки.
И заговорила она первой, словно ждала.
«Зачем пришёл, Лемех? Проклинать будешь, ногами топать, бранью сыпать? Или, может, просто колом осиновым проткнёшь, да и зароешь где поглубже? Не советую – Месяц тогда не только тебя, но и всю твою заимку на кожаные ремешки пустит».
«Не пугай», – коротко отмолвил Лемех.
«Хочешь сказать – ты уже пуганый? Эх, не те вас пугали и не так, как надо. А теперь изза вас, людей, по земле такие страхи ползут да нечисть погибельная, что никакая магия уже не справляется!»
«Это ещё бабушка надвое сказала, – ответил Лемех. – Тут у нас никаких страхов не видать. А что Гончие забрели – так раз в год какаянибудь нечисть непременно да появлялась. Почему бы не они?.. Но ты, Борозда, меня в свои разговоры не втягивай. Мне до них, равно как и до дел твоих, касательства нет. Мне нужно, чтобы ты парню моему голову не дурила, положением своим раненой гостьи пользуясь. Я в твою часть не вступаю, а ты не вступай в мою. Идёт?»
«Нет, не идёт, – прошелестело в ответ – словно берёза в летний день листвой под легким ветром. – Не идёт и не пойдёт, Лемех. Потому что ужели ж ты ещё не понял, что Зачарованный Лес не только себя, всех вас от Нечисти защищает?.. И потому, что для Леса благо – на пользу и тем, кто рядом с ним живёт, его тенью и его силой прикрываясь».
«Отродясь ничем не прикрывался! – рассердился Лемех. – На свои руки всегда рассчитывал и ни разу ещё не просчитался!..»
«Позови Полночь, – вместо ответа вдруг сказала эльфийка. – Среди нас он больше всех вас, людей, любит, считает, что дружба нужны и союз… Позови его, сходи с ним вместе в Лес, своими глазами посмотри, что и почему… Тогда, быть может, сам в Эльфийскую Стражу запросишься».
«Там видно будет, – ответил Лемех. – Ты мне другое скажи – парню моему голову неразумную его крутить перестанешь?»
«Нет, – напрямик отрезала Борозда. – Потому что Лес – он превыше всего. Даже если ты меня колом проткнёшь, Лемех, я всё равно не отступлюсь. А за мной, будь уверен, и другие придут».
«Хорошо, – твёрдо сказал Лемех. – Так – значит, так. Больше Гриня не подойдёт к тебе, можешь быть уверена. Я за это тебе ручаюсь».
«Не зарекайся раньше времени», – предупредила эльфийка и умолкла.
Лемех повернулся к ней спиной и вернулся в дом – досыпать, хотя, понятное дело, какой уж тут сон!
Наутро, с зарёй, едва только заимка Лемеха проснулась, хозяин строгонастрого наказал всем не спускать с Грини глаз, чуть что – звать его, Лемеха, а к раненой – не подходить, считать как зачумлённую.
– Не беспокойсь, батюшка, я от брата не отойду, – посулился Ариша.
Этот день, и следующий, и ещё один прошли вроде б как спокойно. Никто не завывал ночью под воротами, не схватывалась с мелким зверьём свора Найды, не приходилось Лемеху с сыновьями и другими мужиками хвататься за топоры и рогатины. Даже обычного июльского набега одомарей, когдато домашних духов, но – бродячих, одичавших и давно уже обзаведшихся чемто вроде тела, слепленного из всякого лесного сора, – даже этого набега, по которому, бывало, дни можно было отмечать, так и не дождались. Гриню стерегли пуще глаза – парнишка сперва бунтовал, возмущался, но потом притих и сделался както уж больно подозрительно послушен. А Лемех с нетерпением ждал осенней ярмарки – путь не близок, почти сотня верст, куда дальше их обычного торжища, зато на дальнюю ярмарку каждый год приезжал старенький уже магдоглядчик, в самом Ордосе выучившийся. Емуто он, Лемех, и покажет Гриню. Чем в Лес отпускать, пусть уж лучше и впрямь на мага полноправного учится!
Борозда все эти дни лежала словно неживая. Кукла куклой; к ней привыкли и почти перестали замечать.
Между делом побывали и на сгоревшей заимке соседа Бороды – не нашли там никого и ничего. Дом, сараи, амбары, хлева – всё сгорело дотла, а погорельцы, если кто остался в живых, видно, решили податься в иные места.
В этот поход Лемех взял с собой Гриню, не без тайной надежды, что парень одумается – да только куда там! Мальчишка на пожарище даже смотреть не стал.
И никто ничего не слышал про канувшую безвестно Зарёнку.
Миновал июль, август подступил, вотвот пора браться за жатву. Хлеба поднялись на славу, избегли и суховеев, и мокрени – жни да радуйся.
