Евгений Щепетнов - Свет и Тьма
– Вон там, видишь дверь? – генерал указал на дальний конец библиотеки, – Туда. Очень удобно – я часто сижу в библиотеке по целому дню, чтобы только эту сучку не видеть. Пишу, работаю. Пришлось сортир тут сделать. Возьми фонарь – уже темно.
Жересар кивнул и, сотрясая пол шагами, прошел через библиотеку и исчез за дверью. Мужчины проводили его взглядом, потом судья негромко спросил Хеверада:
– Ты зачем его сюда притащил? Какой он, к демонам, заговорщик? Он лекарь! Он всего лишь лекарь! Не понимаю тебя…
– Он мой давний друг, – вяло ответил генерал, – он не предаст. Он тоже дворянин, не смотри, что он лекарь. Ну да, всего лишь четвертого разряда – ну и что? Он хочет королевству добра. И если его убедить, что нужно сделать резкие шаги, – он поддержит и сделает то, что надо. Его уважают в Корпусе, его многие знают, знают, что он не будет поддерживать нечестное дело. Так что…
– Зря, зря… – снова покачал головой судья, и остальные согласно покивали. Хеверад не стал протестовать, он и сам уже начал сомневаться в правильности своего решения. Но что теперь делать? Что вышло, то вышло.
Жересар вернулся, и все замолчали, отчужденно глядя в сторону. Лекарь уселся на жалобно заскрипевшее под ним кресло – Жересар был высок ростом и могуч, как бык. Растолстевший бык. Впрочем – лишний вес и круглый живот не мешали ему двигаться быстро и точно. При желании он мог бы выбросить в окно каждого из заговорщиков и даже не запыхаться при этом. Но при этом он был добродушным, хотя и горячим человеком, способным обложить крепкими словами так, что даже у видавших виды сержантов уши сворачивались в трубочку от виртуозных оборотов речи.
– Если без этого никак, значит, надо делать, – тяжело вздохнув, заявил Жересар. – Она и вправду противная баба. Я бы такую сам давно прибил.
– Тебе-то чего… – завистливо протянул Хеверад, – твоя Эльза настоящее золото! Гад ты, Коста, увел у меня ее… такую женщину, такую женщину…
– Мы это уже обсуждали, – довольно хохотнул лекарь, – она сама выбрала! Давайте к делу. Моя жена к делу не относится – она не бастардка. И слава Создателю!
– А жаль, – туманно выразился Хеверад, посмотрев на лекаря долгим взглядом, и тряхнул головой, отгоняя грешные мысли. – Значит, так: нам нужна бастардка, чтобы я мог на ней жениться и взойти на трон. Где ее взять? У Брогана, конечно. Вот только как заставить его отдать девчонку? Кстати, а кто она вообще такая? Вы знаете, откуда она взялась?
– Вроде как откуда-то с побережья… из провинции, – пожал плечами полковник Броган. – Ее прятали до поры до времени, а когда понадобилась – вытащили из забвения. Мой брат отличается умением спланировать такие долговременные операции. Умница. Переиграть его сложно.
– Ну что же, придется, – вздохнул Хеверад. – Переиграть, договориться с ним или… уничтожить. Другого пути нет.
* * *Великий Атрок улегся на скромное, вышитое шелковыми нитями покрывало и закрыл глаза. Его тонкие губы тронула улыбка, и он с удовольствием вспомнил все те мешочки и мешки с деньгами, что несли в казну общины заказчики, желающие избавиться от конкурентов или надоевших, зажившихся родственников, от всех, кто им мешал и кто, по их мнению, заслуживал смерти. Глупцы! Лишь Великий Атрок знал, кто заслуживает смерти, а кто нет. И кого нужно убить через сутки после заказа, а кого через полгода. Конечно, в конце концов они все должны были умереть – ведь не зря богиня Смерть внедрила в голову заказчиков мысль о том, что пора бы некому человеку умереть. Но лишь Великий Атрок, служитель Смерти, решает, сколько еще проживет на белом свете тот или иной объект. Сладко. Очень сладко знать, что в любой момент ты можешь щелкнуть пальцами, и нить жизни некого мужчины или некой женщины прервется. И так сладко смотреть в потухающие глаза, в которых застыл немой вопрос: «За что?»
А нет ответа. Не отвечают людям боги. Если решила богиня Смерть взять себе душу человека, сделала так, чтобы он умер, не суждено людям узнать причину этого решения. Нужно воспринимать все спокойно и весело – все когда-нибудь умрем. Вот только Великий Атрок собирался жить подольше, чем его потенциальные жертвы.
Деньги? Ну да, деньги нужны. Иначе как поддерживать деятельность школ шатриев, как обеспечивать общину снаряжением? Без денег – денег не сделаешь. Но деньги не самоцель. Власть – вот главное! Слаще нее нет ничего на свете. А скрытая, невидимая власть приятнее всего.
Вот идет по миру некий паренек и думает, что он сильнее, умнее всех, что его невозможно победить, что он самый, самый, самый… что ему нипочем десяток шатриев, или даже атроков. И не понимает, что жив он до сих пор только потому, что ему позволяют жить. Укол отравленным шипом, стрела арбалета, стрелка из духовой трубки – и вот он уже не двухметровый красавец, а трясущийся жалкий тип, гниющий заживо, еле ковыляющий на подгибающихся ногах. Как тот паренек положил новоиспеченных шатриев – приятно было смотреть. Он великолепен!
Великий Атрок улыбнулся, вспоминая парня, – высоченный, широкоплечий, красивый – мечта девушек! Жалко уничтожать такую красоту. Но заказ? А что заказ? Да, Нед Черный должен исчезнуть. Умереть? А кто сказал, что он должен умереть? Сказано – исчезнуть. У него будет шанс. Шанс присоединиться к своим соплеменникам, своей общине. Если он не примет этого шанса, не поймет его – умрет. А пока… пока пусть живет. Пока живет. Наступит день, и будет задан вопрос: ты с кем? И от ответа парня будет зависеть его судьба.
* * *– Куда?
– Мне нужно заглянуть в дом пекаря… – растерянно сказал Нед, пытаясь оторваться от Харалда, уцепившего парня за рукав.
– Чего ты там потерял? А! Понял! Девицу ищешь? – хитро подмигнул приятель. – Небось толстая, розовая – этакий поросеночек, а? Вы, деревенские, должны ведь таких любить – чтобы было за что подержаться. Это мы, городские извращенцы, ищем утонченных, худых, немощных. Вы знаете толк в женщинах!
– Тьфу на тебя, Хара, – неожиданно для самого себя рассмеялся Нед. – Почему это поросеночек? Очень даже симпатичная девушка должна быть. Мне нужно с ней переговорить.
– Ну и пошли, переговорим! – бодро сказал Харалд, рубанув воздух рукой. – Может, и мне чего-нибудь обломится… нет, не хмурься – не от твоей пекарки! Я не претендую на плоть подружек моих друзей! У меня все-таки имеется честь, как ни странно. Может, у нее подружка найдется или даже две… Ты не пробовал сразу с двумя? Нет? А с тремя? И я нет. Честно сказать, мне как-то не до того было… тренировки, занятия… нет, нет – не подумай чего, я не девственник! А то скажешь – «болван какой-то»! Были у меня девушки, да. Но как-то все на бегу… за деньги. Вжик-вжик – готово? Вали отсюда! А вот так, чтобы для души… не было.
– Не поверю! – Нед недоуменно скривил губы. – Ты аристократ, победитель турнира – и чтобы вокруг тебя не вились девушки? Да ни в жизнь не поверю! Это я, найденыш, непонятно кто – какие у меня девушки? Кроме шлюх… А ты-то? Красавчик, здоровенный, как буйвол, – и без подружки? Что с тобой такое? Почему?
– Не знаю, – удрученно вздохнул Харалд, провожая глазами попки двух служанок, бегущих по улице с закрытыми корзинками, – видимо, ходили в лавку за покупками и припозднились к обеду. – Прислуги у нас мало, да и то все мужчины – бывшие дедовы сослуживцы. Времени на ухаживание нет, да и тем более – не больно меня принимают в богатых домах. Обедневший род… Знаешь, такое ощущение, будто бедность – это болезнь и они боятся заразиться. Шлюхи? Они тоже денег стоят. Да и зараза… болезни… дед будет потом ругаться и высмеивать. Опять же – деньги нужны будут на лечение. Кто остается? Крестьянки? С черными пятками и клешнястыми руками? Или кто еще?
– На улице полно девушек – взял бы да познакомился, – пожал плечами Нед, осматривая дома и решая, куда идти и где разыскивать дом пекаря.
– Хм… не умею я так. Подойти и сказать: «Девушка! Не хотите ли в постель со мной?!» Эдак можно и по роже получить.
– Ага. Но можно и постель получить! – хихикнул Нед, и Харалд следом за ним стал заливисто смеяться – так, что у него выступили слезы.
После того дня, когда они сошлись в дуэли, Нед и Харалд крепко подружились. Они сидели вместе на занятиях, вместе ходили в столовую, обсуждали любые темы. Харалд оказался хорошим собеседником, образованным и умным, у него имелось мнение на все случаи жизни. Он, как и Нед, был в школе неким изгоем – вроде и дворянин, но одновременно нищий, не способный позволить себе хорошую лошадь, дорогую одежду и посещение балов с прекрасными дамами. То, что он на первом же году обучения выиграл школьный турнир, ничего не значило – он как был, так и остался выходцем из обнищавшего дворянского рода, почти простолюдин.
После дуэли они попытались узнать у сына директора школы, кто и зачем хотел убить Неда, почему их стравили. Но тот лишь хлопал глазами, делал невинное лицо и повторял одну лишь фразу: «Я ничего не знаю, отстаньте от меня, будете приставать – я пожалуюсь отцу и вас исключат».
