Дарья Зарубина - Верное слово
– Ну, прости, прости уж нас, сударушка, – приговаривал Феодор. – Никак без этого нельзя, нельзя никак. Дикая в тебе магия, понимаешь? Волю ей дай – и Днепр на самом деле кровью потечёт. Только не германской, а нашей.
– А что ж доселе не потёк? – резонно заметила Венера. – Сколько я фрицев приквасила-защурила, пока они тут у нас два года изгалялись, – и ничего!
– Верно, сударушка. А вот не замечала ли ты, что слов тебе становится нужно всё меньше, а вот последствия от них – не в пример больше? И что уже и там проявляется, где ты б не хотела? – остро взглянул на неё бородатый казак.
– Ы-ых, – растерялась Венера. – Ну… было немного… Но дак фрицы ж вокруг были, они одни…
– Вот потому-то ты почти этого и не замечала, – с ласковой убедительностью проговорил Феодор. – А теперь дело другое. Ты, товарищ Коригина, уже не просто партизанка Венера…
– Пфффыр!
– Ну, не фыркай, не сердись. Не просто член городского партизанского имени Тараса Шевченко отряда, а боец Рабоче-Крестьянской Красной Армии! Понимай разницу, сударушка.
– Ну, так теперь-то всё? – с надеждой спросила она. – Всё вы узнали, товарищи полковники?
– Узнали всё, – кивнул усатый Севастиан Николаевич. На Венеру он глядел сурово, безо всякого выражения. – Теперь вот будем тебя к твоему заданию готовить.
– К заданию? – разом приободрилась товарищ Коригина. – Какому?
– Ответственному, товарищ боец, – отрезал Севастиан. – За линией фронта, в тылу врага.
– В тылу врага-а? – глаза её расширились. – Я готова! Хоть сейчас! Что делать надо?
Трое офицеров почему-то разом повернулись к молчавшему Мишелю.
– Ты, товарищ боец, уже показала нам почти всю систему гер… то есть фашистской обороны на правом берегу, – кашлянув, начал гвардеец каким-то неестественным, скованным голосом. – Надо теперь её на ноль умножить. Понимаешь?
– В разведку то есть? – понимающе кивнула товарищ боец. – Это можно. Я ж тут все берега излазила, и правый, и левый.
– В разведку, ага, – кивнул Мишель. – Только это опасно очень. Не вернуться…
– Пхы! Да кто ж того не знает, что опасно! – снова фыркнула Венера. – Вы, товарищ полковник, меня не пугайте. Война, фрицев гнать надо! А я тут все тропки знаю, как уже сказала. Не волнуйтесь, товарищ полковник, сделаю всё и в лучшем виде. Они ничего и не заметят.
И четверо полковников переглянулись снова.
Севастиан Николаевич опустил глаза и забарабанил по столу пальцами. Игорь Петрович плотно сжал губы и откинулся на спинку жёсткого школьного стула, скрестив на груди руки, словно от чего-то отстраняясь и отгораживаясь. Феодор Кириллович горестно потупился, вцепившись всей пятернёй в густую бороду.
И только Мишель смотрел Венере прямо в глаза, не отводя взгляда.
– Дело в том, товарищ боец, что с этого задания ты не вернёшься.
– Не вернусь?! – захорохорилась было товарищ боец, но Мишель вскинул руку, резанул взглядом, и она осеклась.
– Не вернёшься, – ровным голосом продолжал он, – если не исполнишь всё в точности, как мы тебе говорим. Понесёшь с собой дозорное заклинание, очень мощное, очень сложное, оно нашу артиллерию, штурмовики, бомбардировщики на цель наводить станет, когда время придёт. Ошибёшься хоть в малом – от тебя и мокрого места не останется, но не это даже и главное! Много у России-матушки бойцов, даже и таких, как ты, с магическим даром. Не в тебе дело, каждый из нас за Родину жизнь отдаст, не дрогнет – а в тех, кто поляжет, коль ты приказ не выполнишь. Потечёт Днепр кровью, ох, потечёт! Нашей кровью, русской.
– Да неужто я не понимаю, товарищ полковник! – засверкала глазищами Венера. – Я советский человек, комсомолка, партизан! Мокрым местом меня не напугаешь! Надо будет – голову сложим, за Родину падём, смертью храбрых!
Мишель только дёрнул щекой.
– Ну так вот, товарищ боец, времени у нас в обрез. Ночью идти тебе на тот берег.
Наступило молчание.
– У-уже? – совсем по-детски спросила Венера, и Севастиан Николаевич забарабанил по столу с удвоенной энергией.
– Уже, – отрезал Мишель. – Так что за работу, го… товарищи офицеры. Будет больно, товарищ боец. Готовься.
– Ы-ы-ы… Опять?.. Опять больно?
– Не ной! Ты красноармеец или барышня кисейная, дореволюционная?!
– Б-боец…
– Тогда не раскисай! – рыкнул Мишель. – Ну, чего смотрите? – бросил он остальным. – Сказал же уже – за работу!
* * *– Ну-с, товарищ старший сержант Петров. – Генерал-полковник, член Военного совета фронта, обходил замершего Серёгу кругами, словно манекена, наряженного во что-то невиданное. – Посмотрим на тебя, братец, посмотрим… Что скажете, товарищ полковник?
– Несомненно, товарищ член Военного совета. Подходит. По всем показателям. Вы, как всегда, правы были, когда его приметили…
– Я, дорогой Семён Константинович, всегда прав, – сухо обронил старый маг. – Потребуется слегка пообтесать, подделать кое-что… Ну и нагрузить, нагрузить, само собой.
И он вновь принялся нарезать круги вокруг Серёги.
– Разрешите… – не выдержал тот, однако товарищ генерал-полковник так сверкнул на «братца» глазами, что старший сержант враз прикусил язык.
– Хороший нагруз выйдет. В самый раз. – Сухая старческая рука крепко схватила Серёгу за подбородок, бесцеремонно повернула вправо-влево. – Рот открой, братец. Шире. Ещё шире. Так, теперь дыши глубоко… А теперь не дыши. – костяшки стукнули Серёге по груди. – Да, в самый раз. Вольно, братец. Будешь здесь сидеть, ждать. Вот полковник за тобой, братец, присмотрит, начнёт, э-э-э, подготовку. А я пойду, проверю, как там твоя напарница.
Живот у Серёги сжался. Сжался отвратительно и постыдно. Так скверно ему было только под обстрелами в Сталинграде, когда справа и слева от него гибли один за другим товарищи, а он оставался невредим.
Старый маг ушел; а Серёга с полковником из свиты члена Военного совета остались в бывшей учительской.
Полковника этого Серёга, понятно дело, знал достаточно хорошо. Был Семён Константинович Шереметьев спокоен, выдержан, вежлив, но холоден. А больше… больше и ничего. Как, впрочем, и остальные четверо. Ничего не мог сказать про них Серёга – ни плохого, ни хорошего. Словно и не люди, что и выпить могут, и по матушке приложить. Никогда и ничего. Всяких полковников доводилось встречать Серёге Петрову за два с лишним года войны, а вот таких – нет.
– Разрешите обратиться, тащ полковник! – не выдержал он.
– Обращайтесь, старший сержант, – ох, до чего ж нехорошо глядел этот полковник на Серёгу! Словно он – не он, а червяк какой-то, которого надо на крючок насадить да в омут закинуть.
– На задание надо будет идти?
– Верно, – кивнул полковник. Подошёл вплотную к Серёге, разминая пальцы, словно намеревался двинуть ему в челюсть, так, что сержант аж попятился слегка.
– Не бойся, братец, – сухо сказал Шереметьев. – Товарищ генерал-полковник велел тебя подготовить… А остальное он сам тебе скажет. Задание тебе будет, да. Ты ведь, помнится, всё просил тебя в действующее подразделение отправить, на передовую? Ну, так вот, могу тебя поздравить, братец, отправишься. И даже ещё дальше. Стой смирно, не вертись. Чего дёргаешься?
– Щекотно, товарищ полковник, ой, виноват, ха-ха, щекотно!
– Где? В животе небось?
– Так точно, тащ полковник!
– Так и должно быть, везунчик. – Шереметьев хмыкнул и, подобно генерал-полковнику, принялся ходить кругом Серёги, ну точно как кот учёный по златой цепи.
Ходил он долго, так, что Серёга, хоть и была команда «вольно», начал незаметно переминаться с ноги на ногу. Щекотка кончилась, но зато живот сжался так, словно Серёге вот-вот предстояло оказаться под судом военного трибунала.
– Что, боишься? – буркнул полковник, не прекращая своих манипуляций, от которых старшего сержанта бросало то в жар, то в холод, то начинало колоть в боках, то стискивало виски, словно струбциной.
– Так точно, тащ полковник, – признался Серёга. – Что-то… нехорошо мне. Стыдно, знаю.
– Не стыдись, – всё так же ворчливо отозвался тот, не глядя Петрову в глаза. – Дело сложное, задание не из простых, так что я сейчас всё делаю, чтобы… чтобы ты приказ успешно выполнил.
– Приложу все силы, товарищ полковник! – счёл за лучшее гаркнуть Серёга. Оно и в самом деле – посылают на боевое задание… Разве не этого он добивался, когда слал по команде рапорт за рапортом? Ведь не в тыловики ж просился, не в обозники, не в инвалидную команду – на передовую, потому как сколько ж можно ему, старшему сержанту с настоящими боевыми наградами, в халдеях состоять?
Шереметьев молча кивнул. Взгляд его оставался непроницаем.
– Ну, вот и всё, братец. Теперь идём, товарищ генерал-полковник вам с напарницей задание разъяснит.
* * *В том же самом месте, где бросила самое первое «течь тебе кровью!» заклинательница, вновь собрались почти те же самые люди. Вновь угасал закат за Днепром, вновь тянулись от прибрежных круч длинные тени.
