Коллин Хоук - Пробужденный
Анубис шагнул ближе и склонился над алтарем, глядя в мои широко распахнутые глаза. Разумеется, от него не укрылось потрясение, с которым я рассматривала настоящего египетского бога. Внезапно он мне подмигнул, и я подумала, что он мне, конечно, нравится, только вот доверять я бы ему не стала.
– Расскажи, как это случилось, – велел он Амону, выпрямляясь.
Тот поднялся на ноги, по-прежнему сжимая в руке мою ладонь, и повернулся туда, где предположительно находился бог. При этом глазницы парня уставились в пустоту у него за спиной.
– Апофиз и Сет наделили частью своей силы алчного смертного – того же, который вырезал мои глаза и украл погребальные сосуды. Вот почему мне понадобилась Лилия.
– Понятно. Этот смертный был повержен?
– Да. А Сет заточен еще на тысячелетие.
– Тогда ты прекрасно справился со своей задачей. Теперь ты готов расстаться со своими силами, чтобы возвратить их при следующем пробуждении?
– Да, хотя из них осталась только одна.
– Я не был бы в этом так уверен…
Амон склонил голову.
– Не понимаю. Темный ушебти Себака вскрыл три мои канопы, и его господин присвоил заключенные в них силы.
– Да, но в этом случае нужно сделать некоторые допущения.
– Какие допущения?
– Не стоит недооценивать мощь добровольной жертвы. Помнишь, как Сет потребовал привести вас на алтарь? Ты первым сказал людям, что взойдешь на него по собственной воле.
– Я помню.
– Человек, готовый отказаться от жизни ради тех, кого любит, служит вместилищем великой силы. Вот почему боги одарили тебя щедрее других.
– Но какое это имеет отношение к Лилии?
– Так охотно пожертвовав собой, эта юная девушка возместила все, что было у тебя украдено.
– Ты хочешь сказать, что смерть Лилии возвратила мне силы?
– Нет, не смерть. Любовь. Жертва Лилии была столь же совершенна, как и та, которую ты принес ради своего народа. Боги не могли не заметить такого мужества и наградили тебя частью собственной силы. Теперь же ее любовь вернула украденное. Разумеется, тебе все равно нужно будет заключить эти силы в канопы, но при следующем пробуждении в твоем распоряжении окажутся все четыре.
Амон отвернулся и сделал несколько неверных шагов прочь.
Анубис прищурился ему вслед.
– Ты не благодарен за этот дар?
– Я… опечален его ценой.
– Понимаю.
– А ты можешь… – начал Амон и умолк. – Я знаю, что она не одна из нас. Но ты можешь облегчить ее путь в посмертие, как делаешь это для меня и братьев?
Анубис бросил на меня быстрый веселый взгляд и поскреб подбородок.
– Мог бы. Если бы она была мертва.
– Что?! – Амон развернулся и, спотыкаясь, бросился к алтарю. Там он схватил мою руку, но она была все так же холодна и безвольна. – Она жива? Тогда почему не может двигаться и говорить? Почему я ее не чувствую?
– Отдав всю энергию, она остановилась на самом пороге смерти.
– Я могу ее спасти? Вернуть обратно?
– Можешь. И в глубине души сам знаешь, что нужно для этого сделать.
Амон застыл, напряженно обдумывая слова Анубиса.
– Неужели другого пути нет?
– Мне он неизвестен. Разумеется, по окончании тебе нужно будет разорвать связь. В противном случае…
– Я предупрежден о последствиях. – Амон сжал мою ладонь, но я едва ощутила его прикосновение. – А что, если она не сможет?
– Я буду здесь и направлю ее, если потребуется. – Видимо, Анубис заметил сомнение на лице парня, потому что добавил: – Или ты можешь оставить ее здесь на волю судьбы.
Амон глубоко вздохнул и выпрямился.
– Нет. Я все сделаю.
– Ты должен понимать, что это простая формальность. Чем дольше ты ее избегал, тем неизбежней она становилась. Теперь это всего лишь слова.
– Я надеялся обойтись без них.
– Правда? – улыбнулся Анубис, скрещивая руки на груди. – На твоем месте я бы не откладывал желанное до того момента, когда оно стало… неотвратимым.
– Я собирался разделить с ней боль.
– Боль смертных живет недолго.
«Тебе-то откуда знать», – хмуро подумала я.
– В то время как твои страдания длятся куда больший срок. Приятные воспоминания могли бы их скрасить.
– Я надеялся уберечь от боли нас обоих, – тихо ответил Амон.
– Что ж, у тебя будет время поразмыслить об этом до следующего пробуждения.
Я сомневалась, что поняла хоть половину из их беседы, но видела, что та поселила в душе Амона глубокую тоску. К тому же я сбилась со счета, сколько раз они упомянули слово «боль». Чего бы ни добивался Анубис от Амона, это было не к добру.
Затем бог отступил в тень, и Амон начал сплетать заклинание. На этот раз я его узнала – это были те же слова, которыми он связал нас в музее, но теперь они звучали немного иначе. Хотя мы были заперты в пирамиде, мои волосы тут же взметнул знойный ветер.
Силой слова,
Силой сердца
Плету я заклятие.
Как сегодня были связаны наши руки,
Так отныне будут связаны наши жизни.
Неустанно она будет служить мне,
Как и я неустанно служу Египту.
Чтобы сделать наш шаг легким по этой земле,
Дай ветра нашим перьям,
Дай воли нашим крыльям,
Дай силы нашему сердцу.
Жизнь ее теперь с моей нераздельна,
Как нераздельны до смерти душа и тело.
Где ей ходу нет, там я пройду.
Где она упадет, там я устою.
Где она ослабеет, там я дам ей силу.
Наши сердца крепки.
Наши души тверды.
Наша связь нерушима.
Когда Амон допевал заклинание, ему пришлось почти накрыть мое тело своим – иначе ветер, бушующий в подземном зале, непременно сдул бы меня с алтаря. Наша прежняя связь опустошила меня досуха, приведя на порог смерти, однако новая оказалась полной ее противоположностью.
Я судорожно вздохнула, чувствуя, как по венам растекается солнечное пламя. Оно было горячим, но не обжигающим. Скосив глаза, я поняла, что все мое тело лучится золотым сиянием. Внезапно мне открылись и чувства Амона – будто его эмоции стали моими. Я ощутила боль, жалящую его пустые глазницы, тяжесть, сминающую его сердце, – и едва не расплакалась от жалости.
– Амон? – позвала я едва слышно.
Парень тотчас же сгреб меня в охапку и уткнулся лицом в шею.
– Лилия, – выдохнул он.
– Что… Что случилось?
Амон отступил на шаг и низко опустил голову, чтобы я не видела его глаза.
– Я скрепил нашу связь, – ответил он мягко.
– В каком смысле? Разве мы уже не были связаны?
– Это было временное решение. Связь, которая скрепляет нас теперь, нерушима. Да видят боги, я старался этого не допустить.
– Но почему? – я быстро вытерла слезы, раздосадованная своей слабостью. – Почему ты меня избегаешь?
– Лилия, – вздохнул Амон. – Я не подпускал тебя к себе не по той причине, о которой ты думаешь. Открой сознание – и поймешь.
Я сморгнула слезы, шмыгнула носом и попыталась сделать то, о чем он просил, – но не смогла продвинуться дальше мысли, что он собирается вновь меня оттолкнуть. Амон крепко сжал мои плечи.
– Просто закрой глаза и попытайся почувствовать то, что чувствую я.
Я честно зажмурилась и мысленно потянулась к Амону. Через пару мгновений я и вправду различила его сердцебиение и мягкое чередование вдохов и выдохов. Я попробовала проникнуть глубже… и неожиданно увидела мир его глазами. Не физическими, разумеется, – но теперь я знала то, что знал он. Я смотрела Оком Гора.
В одну секунду я поняла всё.
– Амон? – я коснулась его щеки. – Прости. Я даже не представляла. Я думала, что просто тебе не нравлюсь.
– Я не мог позволить себе такую связь. Хотя бесконечно ее желал. Клянусь, я еще ничего в жизни не хотел так страстно.
Анубис прочистил горло, и Амон выпрямился над алтарем – прямой и напряженный, как струна.
– Возможно, годы сделали меня мягкосердечным, – заявил бог, – но я ненадолго оставлю вас наедине. И да, Амон, ты будешь мне должен.
Анубис снова мне подмигнул и сделал неуловимое движение пальцами. Вокруг его рук тут же заклубился серый дым, который проплыл по воздуху к Амону и непроницаемым коконом окутал его голову и тело. Парень вскрикнул и прижал ладони к пустым глазницам.
Когда туман с шипением растаял, на руках Амона красовались новые пальцы, а раны, укусы и кровоподтеки исчезли бесследно. Но самый главный подарок ожидал меня, когда он опустил ладони и растерянно моргнул. Теплые ореховые глаза Амона вернулись.
Пес Анубиса довольно заурчал, и его хозяин, усмехнувшись, исчез во вспышке света.
Глаза Амона тут же наполнились слезами, и он недоверчиво протянул руку к моему лицу. Скул и подбородка словно коснулись солнечные лучи – немыслимые ночью и тем более в глубине пирамиды.
