Андрей Буревой - Одержимый. Драконоборец Империи
Взревев не хуже дракона, я прямо как на крыльях к месту событий полетел, намереваясь разорвать в клочья вконец зарвавшихся людишек. Да не дали мне воплотить в жизнь свое истовое желание распотрошить наглецов. Встревоженно воскликнул маг, сжимающий в правой руке короткий жезл с сияющим голубым камнем, и воины, резко обернувшись, схватились за стрелометы. Два громких хлопка и…
– Гда-дах! – громыхнул перед моей грудью взрыв, выбивший из меня дух и отшвырнувший далеко назад.
«Не один я такой умный – нестабильные накопители в качестве оружия использовать», – подумал я, ошеломленно мотая головой и пытаясь избавиться от звона в ушах и собрать двоящуюся и троящуюся картинку в одну.
– Гда-дах! – прилетело еще раз, унося меня к одному из обломков скалы, разбросанных Кейтлин во время охоты.
Я даже, кажется, на краткий миг сознание потерял… Потому что когда смог поднять голову и взглянуть перед собой, на площадке произошли значительные изменения. Близ оставшейся троицы злодеев на землю опустилась виверна, и пара воинов спешно тащила к ней девушку, словно бы окаменевшую и вцепившуюся руками в змею-удавку. А за ними отступал пятящийся задом маг, делающий жезлом пассы.
И такая незамутненная ярость поднялась в моей душе при виде похитителей девиц невинных, что отступила немочь, охватившая тело, и забылась жуткая боль. Я медленно, как во сне, поднялся. Руки зачем-то развел. Клыкастую пасть раскрыл. И испустил безумный рев… От которого шуганувшийся маг аж присел.
Еще дважды я исторгал из себя этот рев, ощущая, как рвутся сковывающие меня скрепы, как тело наполняется необыкновенной мощью, и слыша, как громко трещит мой доспех, внезапно ставший очень тесным. А затем распростер возникшие за спиной туманно-серые призрачные крылья, резко взмахнул ими и сорвался с места. С совершенно безумной скоростью понесся к врагу… По воздуху…
Надо отдать должное храбрости мага – он попытался меня остановить. Сбить. Сначала «Молниевым тараном», а затем – «Пожирающими каплями Огня». Но, резко крутнувшись в воздухе и заложив вираж-спираль по ходу движения, я пропустил мимо голубоватый сгусток воздуха с искрами в его толще, а на полдюжины алых шариков, поочередно взмывших вверх, а затем по крутой траектории ударивших в меня, даже внимания не обратил. Там даже поглотить толком нечего…
Маг еще что-то пытался изобразить, но было уже поздно – я добрался до него. И с ходу, приземляясь, вонзил выпущенные когти под подбородок врагу. Чтоб краткое мгновение спустя оторвать его никчемную башку…
Отшвырнув в сторону кровоточащую человеческую голову, вырванную с частью позвоночного столба, и не обращая внимания на оседающее наземь бездыханное тело, я обратил взгляд на оставшуюся парочку похитителей чужих демониц. И, оскалившись, негромко, с явственной угрозой заворчал.
Этого хватило, чтоб они смекнули. И, бросив свою добычу, бросились к виверне. Но кто б их так просто отпустил?
Прыжок-полет – и вот я уже возле них. Вбиваю увенчанные кривыми когтями лапы в их податливые тела… И свою ауру совсем чуть-чуть на волю выпускаю…
Миг спустя с моих лап соскальзывают и падают наземь пустые доспехи. А порыв ветра выдувает из них черный прах.
С минуту я, оскалившись, глядел на то, что осталось от беглецов, настигнутых в полушаге от крыла прильнувшей к земле и замершей без движения виверны. А затем взял себя в руки и, мотнув головой, огляделся. Но не увидел больше ни единого врага. Во всяком случае, достойного хоть какого-то внимания. Единственный выживший похититель, валяющийся с распоротым брюхом, вот-вот отойдет, а два крылатых ящера, с упряжью на спинах и толстенными серебряными ошейниками на шеях, не смеют и дохнуть, звериным чутьем ощущая исходящую от меня угрозу.
Удостоверился я, значит, что больше не с кем воевать, и меня потихоньку начало отпускать…
Плохо только, что вместе с уходящей яростью и силы начали меня оставлять. Я пошатнулся даже, когда перед глазами вдруг резко потемнело. Чуть не упал… Но удержался на ногах и, упрямо мотнув головой, выдернул из кармашка на поясе источающую розовое свечение крохотную скляницу из небьющегося стекла с драгоценным эликсиром восстановления. Опрокинул ее в рот, сделал глоток, и жизнь вернулась мгновенно ко мне, разливаясь по жилам живительным потоком.
Еще раз мотнув головой, разгоняя остатки повисшего перед глазами сумрака, я осторожно повернулся к своей невесте. Не иначе как утратившей дар речи в момент моего явления в нечеловеческом облике. Раз уж она до сих пор ни слова не произнесла…
Но все оказалось куда проще – Кейтлин молчала, потому что ей было просто не до меня. Она вообще, похоже, не замечала совершенно ничего вокруг себя, судя по застывшему взгляду антрацитово-черных глаз. И, с искаженным от напряжения сил лицом, продолжала бороться с наброшенной на шею странной удавкой, вцепившись в нее обеими руками и пытаясь ее не то растянуть, не то разорвать. А та ни в какую не поддавалась. Только тихо потрескивала, беспрестанно пуская короткие алые молнии меж небольших, связанных какими-то незримыми нитями сегментов – черных с карминно-красными прожилками камней, прямоугольной формы и с прилизанными гранями, но не разжимала своей хватки…
Стоило мне все это увидеть, и я без раздумий устремился к девушке. Прямо сразу и решительно на выручку ей попер. Мгновение только помедлил – чтоб сорвать с себя верхнюю часть лопнувшего во многих местах доспеха и отшвырнуть его прочь. Ибо при первом же резком движении он подарил мне просто несказанную боль от дюжин острых шипов, вонзившихся в разных местах в мое тело. Я за малым не взвыл от такого! Вот и избавился от доброй половины доспеха. Ну и в сторону его запулил, отметив мимоходом, что изнутри он теперь стал больше на броню моей невесты похож – такого же насыщенно-алого цвета.
А спустя еще миг я уже был возле Кейтлин. Добежал и без промедления вцепился в эту странную удавку, душащую ее. Ухватился покрепче да, напрягшись, руки в стороны развел, пытаясь разорвать обвивший шейку девушки предмет-артефакт из каменных пластинок – колючих с внутренней стороны. Да еще и чувствительно-болезненно стреляющих короткими алыми молниями. И дело вроде бы пошло, поддалось моим усилиям неплотное кольцо магнетически тянущихся друг к дружке сегментов этого необычного украшения. Примерно на два дюйма я смог растащить ближайшие карминно-черные камни чудных бус. А дальше – ни в какую! Маловато у меня оказалось сил для того, чтобы разорвать эту удавку. Да и те, что были, стремительно убывали…
Коротко взрыкнув, я попытался решить проблему одним коротким, яростным рывком. Так дернул, что алые молнии, испускаемые артефактом, слились в один сплошной поток, явив тем самым ту незримую нить, что соединяла камни-сегменты. Жаль только, что разорвать ее мне так и не удалось. Она только растягивалась, причем требуя приложения к ней все большего усилия с каждым пройденным дюймом.
«Можно попробовать растянуть-раздвинуть удавку так, чтоб ее можно было просто снять через голову девушки. Раз уж не удается эту дрянь разорвать», – мелькнула у меня мысль.
«Ты что творишь, осел?! – мысленно возопил бес, когда я, спешно поглотив из накопителя немного стихиальной энергии для восполнения своих тающих сил, предпринял безуспешную попытку воплотить свою задумку в жизнь. Или разорвать наконец магнетическую связь между каменными пластинками-бусинами, или раздвинуть их еще хотя бы дюйма на полтора-два. – Этот артефакт ведь на жизненную энергию носителя завязан!»
Суть высказанного нечистью замечания не сразу дошла до меня. Отнюдь не сразу… Лишь когда девушка начала стремительно бледнеть, понимание того, что я творю, пытаясь повредить или уничтожить предмет, целостность которого поддерживается за счет чьей-то жизненной энергии, ослепительной молнией поразило меня. И я, резко выпустив колючую удавку из рук, отшатнулся от Кейтлин.
Так все вернулось на круги своя, и Кейтлин продолжала в одиночку бороться с этим подлым артефактом, не давая ему сомкнуться на своей красивой шее. Хотя ее уже шатало от усталости и перенапряжения.
«Нет, она не отступится – будет бороться до конца!» – с тревогой подумал я, глядя на мертвой хваткой вцепившуюся в каменные бусы девушку, прекрасное лицо которой было искажено, а справа на лбу вздулась тонкая жилка.
И, опасаясь, как бы Кейтлин не убила себя таким образом, я немедля схватил ее за плечи и, встряхнув, быстро проговорил:
– Отпусти эту дрянь! Отпусти! Иначе она из тебя все жизненные силы вытянет!
«Ага, так она тебя и послушалась! Как же – жди!» – фыркнул бес.
Но я, зло глянув на паршивца, попыток образумить Кейтлин не оставил. Просто зашел иначе – мягко девушку за кисти рук взял и, легонько их сжав, потянул на себя, ласково приговаривая при этом:
– Отпусти, отпусти эту гадость…
Однако демоница, устремившая бездумный взор в никуда черных как ночь глаз, оказалась глуха и к увещеваниям. И стиснутых рук не разжала – борьбы своей не прекратила.
