Евгений Щепетнов - Путь Найденыша
Вот, к примеру, последняя находка – Нед Черный. Парнишка был – деревенский болван, необразованный, наивный и темный, как последний возчик в приморском городишке, а посмотри на него сейчас – орел! Шлем сияет, кольчуга горит огнем, картинка, а не солдат! А его рота – блестит, сияет, и на смотре ни одного замечания! И это при том, что в его роте один сброд, по недосмотру не отловленный городскими стражами разных городов, уголовные типы, бродяги и просто туповатые парни. Ведь смог! Не посрамил доверия командира!
Хеверад покосился на стоящего рядом генерала Буртоса, повернувшись четко, так, что щелкнули каблуки, вскинул руку в воинском салюте, доложив:
– Господин генерал! Корпус морской пехоты построен! Готов к приему замечаний! Докладывает командир корпуса полковник Хеверад!
– Поздравляю, полковник, корпус великолепен. Вы, как всегда, на высоте, и я доложу об этом нашему королю. – Лицо генерала, раскрасневшееся от солнца и от выпитого накануне вина, выражало полное удовлетворение увиденным.
Генерал провел отличную ночь с двумя молоденькими шлюхами, а под утро напился так, что его едва подняли к построению. Он был бы рад поскорее закончить с официальной частью, а посему – ему было не до осмотра выстроившихся полков.
Хеверад с улыбкой отметил наличие черных мешков под глазами генерала и тихо, едва слышно предложил:
– Эрас, может быть, вам прислать лекаря? Вы как себя чувствуете?
– Если честно – не очень хорошо. Что-то я перебрал сегодня ночью. Нулан, прикажите, пожалуйста, доставить легкого вина, лучше белого. И похолоднее. И воды колодезной, ледяной, разбавлять. Есть где присесть? Вы же сейчас будете устраивать состязания?
– Конечно, Эрас, вам уже готово место, вон там, под навесом. Там все, что вы любите, – холодное легкое вино, закуски, все, что нужно. Сейчас начнутся состязания. Вы будете делать ставки?
– Хм-м… ставки? Вы знаете, я немножко поиздержался…
– Не беспокойтесь! Вам будет открыт кредит в тысячу золотых, так что насчет денег не волнуйтесь. Выиграете – значит выиграете. А проиграете – никто возврата с вас требовать не будет.
– Прекрасно! – с облегчением вздохнул генерал. – Вы и в этом на высоте. Люблю приезжать к вам – всегда порядок, всегда доброжелательность и четкая организация дела! Не зря вас так ценит его величество король. Кстати, он недавно спрашивал – не пора ли вам перейти на службу в министерство, не хватит ли вам встречать грудью вражеские стрелы? Подумайте над этим – скоро освободится место заместителя министра сухопутных войск, так что…
– Я подумаю, господин генерал. – Хеверад благодарно на мгновение прикрыл глаза. Предложение и правда было очень неплохим – одно дело держать руку на денежных потоках, наполняющих казну корпуса, а другое – сухопутные силы, насчитывающие десятки тысяч человек. И всем надо есть, пить, обуваться, одеваться – это открывало замечательные перспективы.
– Вот-вот, подумайте, – кивнул генерал. – В нашем ведомстве не так много боевых, дельных и умных офицеров. Нужно поднимать таких, как вы, давая им возможность проявить себя уже на государственном уровне, а не в отдельных подразделениях. Тем более в нынешнее печальное время…
«Козлы! – с яростной усмешкой подумал полковник. – Обосрались на фронте и теперь вытаскиваете тех, кто на самом деле может воевать? А как же ваши родственнички, заполонившие военное ведомство? Что, дерьмо из штанов вытаскивают? Твари глупые! Только и можете, что пьянствовать и на балах за бабами волочиться! Сколько вас мою шлюху-женушку поимели? Весь штаб? Хихикали небось, мол, боевой полковник, а жена… Прижал вас Исфир? Ну что же – глупо мне не воспользоваться этой ситуацией. Пора и в столицу… Корпус только жалко бросать. Очень жалко. Но можно ведь контролировать его из столицы…»
– А что, дела так плохи? Что там на фронте?
– Плохо, – тихо ответил генерал, косясь на офицеров корпуса, стоявших чуть поодаль и старательно не прислушивающихся к разговору старших командиров. – Хуже, чем многие думают. Исфирцы продвинулись в глубь территории Замара уже на сто пятьдесят ли. Оставляют гарнизоны в городах, укрепляются. Это не приграничная стычка, это полномасштабная война. И дела все хуже и хуже. Вы подумайте, настоятельно подумайте над моим предложением. Иначе… думать будет некогда и некому. Надеюсь, вы не хотите, чтобы в королевстве правил Шолокар? То-то же…
– Давайте вернемся к этому разговору после состязаний. И вам нужно отдохнуть после смотра, и мне оценить ситуацию. Конечно, я не оставлю своего короля без помощи, в конце концов, я ведь лояльный короне подданный. Кстати, как самочувствие его королевского величества?
– Не очень. Одышка, лекари не вылезают из его покоев, пользуют его величество – переживает за судьбу страны, не спит, волнуется. Весь в делах.
«Жрать меньше надо! И вина пороть! А дела ваши, суки драные, известны – нажраться и с бабами кувыркаться! А кто-то пускай свой зад за вас на фронте подставляет! Ночи, вишь ли, он не спит! С какой по счету любовницей не спит? Весь двор перетрахал, жирный боров», – подумал полковник, внешне никак не выдав своих чувств.
– Очень жаль. Желаю его величеству скорее поправиться, а я не оставлю его в своей поддержке. Заверяю со всей ответственностью.
– Славно. Мы знали, что можем на вас положиться, – довольно кивнул генерал. – Вы проводите меня?
– Конечно. Сейчас прикажу Зайду скомандовать, и мы с вами устроимся под навесом. Кстати, вам удобно было прошлой ночью? Не жарко? Вас все устроило?
– Все, – ухмыльнулся генерал, – благодарю. Пойдемте.
– Полковник Зайд, командуйте к окончанию смотра и началу состязаний. Пусть командиры проследят, чтобы снаряжение сложили аккуратно. И выставьте посты к казармам и оружейным комнатам – сегодня много посторонних, мало ли что…
* * *– Наконец-то! А мы уже тут заждались! – Задара, сидящая на скамейке, была оживлена, глаза блестели, а щеки разрумянились, как у молодой. – Ты успел принять душ? Ага, хорошо. После ваших железяк-брони от вас, вояк, несет, как от козлов. Бывало, муж придет с маневров, от него запах пота – аж с ног сшибает! Я его к себе не подпускала, пока не вымоется. Тираз, чего ты не кушаешь? Ешь, ешь больше – ты совсем исхудал. А такой был пухленький мальчик! Когда мой муж привез его в седле, я вышла, гляжу – мальчишка розовенький такой, пухлячок! И куда что девалось-то? Вон, в бок ткни – кулак отшибешь! Как железный весь!
Задара ласково потрепала по щеке невозмутимого Тираза, и тот потихоньку скорчил умильную рожицу Неду и Санде, пока старушка не видит.
– Вижу, вижу, как ты там рожи корчишь! Вот неугомонный мальчишка! Вечно с моими бегал, с синяками приходил! Они по городу шастали и дрались с уличными мальчишками. Вот там у него в голову и влезли дурные мысли – идти в солдаты. Он такой шустрый был! Такой неугомонный! Вечно встревал в драки. Но надо отдать должное – никогда не проигрывал и не сдавался. Жаль, муж не видит, как ты вырос, Гозарчик… как жаль.
– Да, жаль отца, – кивнул головой Тираз и, спохватившись, покосился на удивленных Неда и Санду. Потом отвернулся и сделал вид, что занят рассматриванием солдат, устанавливающих ограждения площадки для состязаний.
– Да, да… не удивляйтесь. Он сын моего покойного мужа, – улыбнулась Задара, – от его любовницы. Привез мне его Седар и говорит: «Делай что хочешь – бей меня, режь, убивай, но я его не брошу. Это мой сын. Она умерла, а родни у него нет. Прости, если можешь. А не можешь – иди ты к демонам!» Ну я и… врезала ему по морде, он потом с синячищем ходил больше седмицы. Говорил всем, что на ветку в лесу наткнулся. А ребенка взяла и воспитала вместе со своими детьми. Брат ведь их. А он хороший мальчик, я люблю его, как своего ребенка. Иди сюда, Гозарчик, дай я тебя поцелую… Вот, хороший мальчик! Асана, налей ему попить, видишь, у мальчика в горле пересохло! И свежего окорока отрежь! Он худенький совсем!
– Да есть же у него еще, он это не съел! – прогудела черная «башня» в цветастом ярком платье, от которого рябило к глазах.
– Ничего, что есть! Свеженького положи! Что, руки отсохнут, что ли?! Ну что за ленивая баба, а?! Ребятки, вы тоже кушайте, кушайте! Неду тоже надо подкрепиться как следует, ему же сейчас скакать там с железками! Сил нужно набираться.
– Теперь ты понимаешь, почему я нечасто захожу к мамочке? – заговорщицки шепнул Тираз. – Она ведь удушит материнской любовью! Вы как там, еще не взвыли от такого внимания?
– Тетушка Задара молодец, – уклончиво ответил Нед, подмигнув Санде, – да я вижу-то ее только вечером; кроме того, мы запираемся… Она поскребется, покричит возле окна и уходит. Только выходить нельзя, а то она сразу врывается и начинает командовать. И двери нельзя не запирать – она может посреди ночи в самый интимный момент ворваться и закричать: «Деточка, ты как лежишь, мальчику же неудобно!»
