Виктор Кузнецов - Пленники Долины
– Три одеяла, две холщовые накидки, волчья шкура. Извини, Адсон, но это все, что я сумел раздобыть, – виновато опустил глаза в пол Луис. Его светлые кучерявые волосы, обрамлявшие круглую голову, напоминали протуберанцы.
– Ножи, астрономия – так, на всякий случай, – поймав недоуменный взгляд Луиса, торопливо объяснил Константин, – перчатки, три факела. Вроде все…
– Почему сегодня? Собирались же завтра, – удивился поспешности товарищей Адсон. – На дворе ни зги не видать!
– Нельзя больше ждать, – затараторил Луис. – Ричард опять не спит, я видел у Морта лук, а Ральф, вообще, кинжал под накидкой прячет! Там еще Роуг и Арчи. И оба вооружены. Сдается мне, что утром будет уже поздно. Я это нутром чую, – заверил коротышка.
– Луис прав, по всему видно, что Ричард утром выступит. И эта темень… она пришла непонятно откуда. Будто всю долину – раз… и накрыли огромной кружкой. – Константин бросил мешок на пол и, сложив руки над головой, изобразил купол. – Раз… и все.
Адсон надел куртку, нащупал босыми ногами сапоги и вскоре был готов к путешествию. Прощальным взглядом он окинул ветхое жилье и в очередной раз убедился, что тут его более ничто не держит: ни страх перед наказанием, ни боязнь сгинуть в пасти морского змея, ни надежда увидеть любимую. Он задул свечу, и троица беглецов растворилась в кромешной тьме…
* * *Адсон шел первым. С высоко поднятым факелом, он уверенно вел друзей за собой. Места были знакомые, и, несмотря на темноту, рудокопы шли быстро. «Вот и последний поворот, – отсчитывал Адсон извилины лесной тропинки. – Теперь по косогору вниз, а там и рукой подать».
За спиной раздавалось сопение Луиса. Семеня короткими ножками, толстяк без конца спотыкался, каждый раз проклиная то неправильные дороги, то темноту, то плохой ужин. Стремясь сократить путь, Адсон повел друзей напрямик – через заросли вереска и крапивы. О чем вскоре сильно пожалел – растения, обильно покрытые росой, измочили беглецов не хуже проливного дождя. К счастью, поляна, заросшая травой по грудь, вскоре осталась позади, и под ногами захрустела галька.
– Дайте передохнуть, – застонал Луис, то и дело хватаясь за правый бок.
Адсон остановился.
– Не все же такие резвые, – посетовал коротышка, нагнав товарищей.
– Ждем, ждем, – поддержал Луиса Константин. – Куда же мы в такой темноте без шкипера?[37]
– Я не шкипер, а лоцман, – поправил приятеля каторжанин. – Разницу понимаешь?
– Потом расскажешь. У нас для этого знаешь сколько времени будет? Вот сколько, – провел Константин внешней стороной ладони по шее. – Потерпи немного.
– В штреке и не такое терпел, – обиженно заявил Луис. – Я вот помню, когда еще в другой десятке работал, до того как к Адсону перевели, – принялся сбивчиво рассказывать Луис, – рубили мы породу, рубили и…
– Довольно, – перебил толстяка Адсон. – Отдохнул?
Узник утвердительно кивнул.
– Да я не то чтобы уж очень устал, – начал он извиняться, – просто, пока через вереск пробирались, запыхался. Вы-то вон какие, – бывший лоцман поднял руку и подпрыгнул, словно пытался сорвать висящий на нижних ветвях яблони плод. – А я… – сделал он паузу, добавляющую его словам вес.
– А ты у нас – умный! – подсказал Константин. – Без тебя мы ни за что не найдем путь на материк.
– Да ладно вам, – засмущался Луис.
– Потише, вы, умные, – приказал Адсон, – не ровен час, какая-нибудь тварь проснется.
Дважды повторять не пришлось – мужчины мгновенно умолкли и весь дальнейший путь до грота, где их ждала лодка, проделали молча.
Четырехвесельный ял прекрасно подходил для путешествий по небольшим озерам или рекам, но лишь безысходность заставляла беглецов идти на нем в открытое море.
Возле яла стояли две плотно закупоренные бочки. Адсон подошел к одной из них и постучал по крышке рукояткой ножа.
– Проверить бы, что там, – предложил он друзьям.
– Да, не помешает, – поддержал Адсона Луис. – А то окажется, что протухло все, что тогда делать будем? – вновь затараторил толстяк.
– Лу, помолчи, пожалуйста, – цыкнул на него Константин.
Адсон сбил кольцо, стягивающее горловину бочонка. Оторвав кусок солонины, попробовал на вкус и, удовлетворенный результатом, причмокнул от удовольствия. В другой бочке была пресная вода. Константин коснулся воды губами и сделал глоток.
– Свежая, – дал он добро.
– Тогда в путь? – Адсон торжественно отсалютовал факелом.
– В путь! – подхватили призыв беглецы.
Они перетащили ял на мелководье, загрузили бочонки, вставили в уключины весла и только собрались отчалить, как с Луисом случилось то, что должно было произойти уже давно. Толстяк никогда не отличался крепостью желудка, а сейчас, не на шутку переволновавшись, и подавно. Почувствовав непреодолимое желание справить нужду, Луис издал протяжный, полный нерешительности возглас:
– Э-э-э…
– Ну, что еще? – удивился нерасторопности друга Адсон. – Только не говори, что передумал.
– Нет, не передумал, – виновато промямлил тот. – До ветру бы сбегать, а? А то на воде шибко неудобно.
Адсон облегченно вздохнул и засмеялся:
– Ну давай. Только быстро.
– Тебе посветить? – с серьезным видом спросил Константин.
– Себе посвети. Ишь, заботливый какой! – огрызнулся подпрыгивающий от нетерпения Луис.
– Не пузырись, я пошутил, – примирительно произнес Константин. И уже вслед убегающему приятелю, прокричал: – Только все-таки ты там поаккуратнее…
Пристроившись у входа в грот, Луис скинул штаны и приготовился к старому как мир действу. Резкие прерывистые звуки и наступившее вслед за тем облегчение известили беспокойного моряка о положительном исходе. И только тут Луис обнаружил, что на побережье нет ничего, чем бы было можно подтереться: ни травы, ни лопухов, ни других крупнолистных растений. Зато в избытке водятся огненные василиски.
Резкие звуки, усиленные сводами пещеры, привлекли внимание сразу трех тварей. Сложно сказать, хотели чудовища есть или нет, но то, что они даже в благодушном настроении могли запросто превратить человека в кусок обугленного мяса, сомнений ни у кого и никогда не вызывало.
Торопливо подтянув штаны, Луис бросился наутек. И хотя бежать с приспущенными штанами оказалось крайне неудобно, страх порадовать хвостатых тварей человечиной придал моряку неизведанное доселе проворство.
Вид несущегося, как ураган, приятеля, придерживающего сползающие штаны, вызвал у друзей взрыв дикого хохота, но выплывшие из темноты птичьи головы с гребнями, не позволили блеснуть порыву столь уместного в иной ситуации острословия.
– Быстрее, Луис, быстрее, – закричал Константин исступленно.
Гребцы заняли места и с нетерпением ждали товарища. Лу с разбега запрыгнул на корму; чтобы не упасть, опустился на четвереньки, и именно в этот момент находящийся ближе всех к беглецу василиск открыл клюв.
– А-а-а! – заголосил Луис. Огонь опалил ему ноги, лизнул спину, дернул за волосы, но больше всего досталось оголенной заднице.
Адсон схватил верещащего друга за воротник и рванул на себя. Луис, как мешок, свалился на дно яла. Мужчины сделали гребок, и огненные языки лишь коснулись кормы, не причинив никому вреда.
– Фу, пронесло, – с облегчением выдохнул Константин, с опаской поглядывая на злобно шипящих гадов. Огненные василиски более не пытались сжечь людей, но всем своим видом подтверждали немалую в этом заинтересованность.
– Кого пронесло, а кого и нет, – заныл Луис. – Я теперь сидеть не смогу. Что я вам, мачта, весь путь стоймя стоять?
– Адсон, а ведь это идея! – лукаво подмигнул Константин. – Только пускай тряпку в руки возьмет. Какой-никакой, а парус получится.
– Тебе бы все шуточки шутить, – огрызнулся Луис обиженно.
– Действительно, Константин, прекрати, – вмешался Адсон.
– Да я лишь подбодрить хотел, – объяснил Константин. – Не дело впадать в уныние. А Луис у нас весьма к этому склонен.
– Кто склонен, я склонен? – искренне возмутился толстяк. – Да я терпеливей любого из вас. Вот помните, когда нас гигантские муравьи покусали, помните?
– Уймись, Лу, – осадил друга Адсон. – Лучше укажи, в какую сторону плыть.
Успокоившись, Луис внимательно осмотрелся по сторонам, по-деловому облизал указательный палец и поднял его вверх.
– Туда, – твердо указал он вдоль берега. Нужно обогнуть остров…
* * *Вскоре у Адсона засосало под ложечкой, напомнив о самом приятном для каторжан утреннем событии – завтраке. Миску рисовой каши и ломоть черного хлеба съедали быстро и подчистую. Иногда даже собирали со стола крошки. Немногие находили в себе силы приберечь хлеб на обед и покрошить его в пустой бульон. Кашеобразная похлебка с запахом вареной капусты поедалась заключенными с превеликим удовольствием.
«Ричарду и его банде эти хитрости были ни к чему, – неприязненно подумал Адсон про лагерную „элиту“, – у них всегда найдется что-нибудь из съестного: кусок вяленого мяса, пласт сыра или краюха хлеба с салом. Ральф, Арчи, Хаттори, Роуг – память рисовала образы не самых приятных Адсону людей. – Ричард? Нет, пожалуй, Рич не входит в их число, – задумался беглец. – Не будь в колонии Ральфа, возможно, мы могли бы с Ричардом стать друзьями. Конечно, если бы не его навязчивая идея о родственных связях с королем», – мысленно оговорился Адсон.
