Михаил Костин - Опаленные войной
– Ты действительно не слыхал ничего о местных волках, Дарольд? – спросил Эйо.
– Ну… Это же волки, а они везде одинаковы, – ответил я.
– Не совсем… – вздохнул Эмйс. – Волки Пустоши – это очень скверные твари. Представь себе собаку, которая ростом тебе по пояс. Лапы не тоньше твоих рук. Когти, которыми можно запросто распороть бок корове. Да так, что кишки вывалятся к черту. Клыки такие, что можно перекусывать кости так же легко, как кролик перегрызает морковку. Добавь к этому силищу, хитрость и кровожадность – получишь волка Пустоши. Эти твари выживают в таких местах, где все остальные дохнут. А встретиться со стаей – верная смерть.
– Да, – согласился Эйо, – а еще они не боятся огня.
– Все животные боятся огня, – не очень уверенно возразил я.
Эймс позволил себе хмурую улыбку.
– Однажды к моему костру вышел медведь, – сказал он. – Перевернул котелок с кашей. Выжрал ее и ушел. Ему, видимо, никто не сказал, что он должен бояться огня.
– А ты что в это время делал?
– Сидел на дереве и надеялся, что каша получилась сытной, и косолапому хватит, чтобы он не решил закусить мною.
– Ну, хорошо, так что же нам-то делать?
– Боюсь, придется драться, – спокойно ответил Эймс.
– Предлагаешь холм? – спросил Эйо со знанием дела.
Сержант кивнул.
– А ты как, Дарольд?
Я пожал плечами.
– Вам виднее.
– Тогда приступим к подготовке. Времени у нас мало…
Впереди снова пошел Эжен. Он привел нас к неширокому, но довольно высокому холму, на вершине которого росла одинокая сосна. Под ней и стали лагерем и все вместе включились в обустройство обороны. Я рубил и таскал дрова, Эйо вбивал колья в мерзлую землю. Дово и Лус затащили на вершину большое старое бревно, очистили от сучков, подперли кольями. Из веревок связали сетку, накидали в нее камней, суковатых пней и прочего хлама. Весь этот боезапас подвесили на вершину сосны. Под конец приготовлений из крупных смолистых ветвей сложили костер.
– Они придут ночью, – сказал Эймс, – советую всем отдохнуть сейчас, потом будет некогда.
– Почему ты так уверен, что на нас нападут? – спросил я, устраиваясь рядом с костром.
– Сколько мы зверья видели?
– Мало.
– Не мало, а никакого зверья мы не видели! А раз так, то времена голодные и для людей, и для волков. А нас они уже учуяли, мы – ужин!
– Неужели не испугаются?
– Голод – вещь сильная, любую трусость переборет, даже у зверья.
На этом разговор закончился. Я откинулся на лапник и не заметил, как провалился в сон. Мне снилось, что небо над головой превратилось в чье-то лицо, будто кто-то, преисполненный ненавистью, пристально наблюдал за мной. Я попытался укрыться, напряг все силы. Лицо исчезло, а я перенесся далеко на юг.
Ранним утром, когда Азорос только-только просыпался, они подъехали к лавке городского торговца. Отец Даньки сам на ярмарке не торговал. Он доставлял продукты лавочнику, и тот скупал всю подводу, особо не торгуясь. Получив деньги, довольный крестьянин отправлялся восвояси.
Так и сегодня Элсон помог Даньке разгрузить телегу, пока сонный толстый лавочник в засаленной рубахе шумно плескал себе водой в лицо. Данька деловито таскала крынки с молоком и делала вид, что ничего не случилось. Однако даже лавочник заметил, что что-то происходит. Он хмыкнул, молча отсчитал положенные деньги и исчез где-то в глубинах лавки, отдавая зычным голосом распоряжения.
– Ну, что красавица, время прощаться? – зачем-то произнес Элсон. Девушка явно нервничала, словно хотела что-то спросить, но не решалась. Они оба понимали, что сейчас развернутся друг к другу спинами и у каждого с этого момента будет своя жизнь.
– Живешь-то ты где? – спросил Элсон, заглядывая девушке в лицо.
– В деревне… – тихо прошептала Данька.
– А у деревни название-то есть?
– Гула.
В глазах Даньки вспыхнула искра надежды, и на губах заиграла робкая полуулыбка.
– Ну, Дух даст – может, свидимся еще! – попрощался Элсон, но про себя дал обещание вернуться и найти девчонку, если будет жив.
Данька закусила губу, чтобы не расплакаться, села в телегу и под мерное постукивание колес о городскую брусчатку исчезла в предрассветном тумане.
Азорос просыпался быстро. Скоро от утренней тишины не осталось и следа. Элсон битый час толкался по базару. Глаза уже устали от солнца, отражавшегося от белых стен домов южного города. Он хотел найти местечко поспокойнее, где можно перекусить и снять комнату на ночлег. С трудом пробираясь сквозь толпу, Элсон начал злиться. Пара попрошаек буквально повисла на нем, желая щедрого подаяния.
– А ну, прочь, грязное отродье! Я вам монету, а за углом вы мне нож в бок! А ну, разошлись, убогие! – рявкнул Элсон, но через мгновение почувствовал, что его кошелек ощупывают чьи-то проворные пальчики.
– Ай-яй-яй, дяденька, отпустите! – заверещал малолетний воришка, как резаный, когда Элсон схватил его за ухо.
– Мой юный друг, не хорошо обижать детей, – услышал Элсон за спиной дребезжащий старческий голос. Он уже повернулся с намерением высказать защитнику ворья все, что думает о нравах в этом городе, но слова застряли в горле.
– Ревор! Ты! – вырвалось у наемника.
Он пинком освободился он карманника, который тут же растворился в толпе, и с надеждой смотрел на старика. Узнает? Тот щурился, с недоверием разглядывая смуглого лысого верзилу.
– Это я, Элсон! – не выдержал наемник. – Только лысый…
В глазах Ревора мелькнула тень узнавания. Старик вдруг сгорбился, как будто его придавило, и стал мелко вздрагивать. Седая куцая бороденка тряслась, по морщинистому лицу покатились мелкие частые слезы.
– Элсон … – повторял он снова и снова, – как я рад, как я рад…
– А я-то как рад! – взревел Элсон. – Я ж думал, ты погиб! Там, в подземелье… у Ориса… Да ты не плачь, старик! – утешение получилось неуклюжим. – Радоваться надо.
Через пару минут Ревор успокоился и тут же принялся рассказывать о том, что с ним произошло.
– Я тогда только благодаря взрывному порошку жив и остался, – говорил он, медленно шагая по базару рядом с Элсоном. – После взрыва меня засыпало землей, и стражники прошли мимо. Темно там было, и я без сознания некоторое время пролежал… Вот и повезло. Потом очнулся, долго плутал в темноте, все пальцы ободрал, шишек набил, но зато жив остался. Правда, об этом никто не знает. Для всех я так и остался под завалом. И это к лучшему. Если бы Орис разузнал, что я уцелел, он бы меня в раз уничтожил. Так что больше я не Ревор, теперь я Зуларис, скромный лекарь из свободного города Лиор. Сейчас я сына одного городского советника лечу. Мальчонка у него совсем слабый, чуть где ушибется – кровь не остановить. Кроме меня никто не знает, как ему помочь.
Они остановились возле лавки торговца травами. Ревор поздоровался с травником, они обменялись парой вопросов; видно было, что это давние знакомые. Старик купил несколько склянок с темной жидкостью, попрощался с хозяином и двинулся с Элсоном дальше по рынку.
– Это что?
– Что именно? – переспросил Ревор, перекрикивая шум базара.
– Ну, вот эти бутылочки, травки.
– Чтобы зубную боль лечить, – ответил старик и тут же добавил. – Пойдем ко мне, посидим, как в старые добрые времена, поговорим по-человечески. Устал я от этой суеты, хочу тебя в тишине послушать. Чует мое сердце, что у тебя длинная история.
Дома у Ревора было действительно тихо, и что особенно понравилось утомившемуся от жары Элсону – прохладно. Старик жил скромно – маленькая комната на втором этаже доходного дома, кухня и бочка с водой для мытья. На стол накрыл сам Ревор, ему помогала толстая кухарка. Элсон сел и только здесь, в окружении знакомых предметов, понял, насколько он устал, и как много событий пролетело с того времени, как он покинул своего хозяина.
Ревор ел мало, в отличие от Элсона, который с жадностью поглощал горячее жаркое. С его кочевой жизнью хорошая домашняя еда – уже праздник. После того, как они в молчании утолили первый голод, Элсон начал свой рассказ. Он подробно описал побег из Азора, встречу с аалами, не забыл рассказать о духе Жиморе. Потом он поведал Ревору о Рам Дире, как друзьям пришлось бежать из города от братьев Ордена. Как они, потеряли и нашли Рика, о башне странного учителя в глуши леса Потерянных душ, и о том, как он узнал, что Айк теперь правит свободным городом Лима Оз.
Рассказ затянулся до позднего вечера. Кухарка несколько раз приносила холодную фруктовую воду. Теперь, когда Элсон почти закончил, она снова появилась уже для того, чтобы накрыть стол для ужина. После того, как женщина удалилась, Ревор сказал:
– Какой ужас, эта чехарда, эти Хранители, аалы, наемники всех мастей… наша Этория действительно в опасности. Только угроза исходит не от Господина Древности, а от нас самих, так что сосредоточимся на том, что мы сами можем сделать. Пусть спасением мира займутся другие, мы же подумаем о мелочах…
