Владислав Русанов - Импровиз. Сердце менестреля
– Да свои, – пожал плечами Сергио. – Наши часовые не спят. Не та выучка.
– И кто среди ночи… – начал знаменщик, но лейтенант Пьетро прижал палец к губам.
– Тс-с-с… Пран Жерон. И не один. Вино и кости убрать! Камзолы застегнуть! Могут быть наниматели.
Офицеры управились как раз вовремя. Шагнувшего под полог кондотьера встречали Марцель и Сергио, склонившиеся над картой, знаменщик, глубокомысленно читавший толстую книгу, и лейтенант Пьетро, замерший посреди шатра, опираясь на шпагу.
Жерон альт Деррен из Дома Черного Медведя отличался высоким ростом, гордым разворотом плеч и черной повязкой через пустую глазницу. Смешно сказать, не оружие, не пуля, а ветка лишила глаза шестнадцатилетнего юношу, когда он мчался галопом напролом через дремучий лес.
Тогда, тридцать с лишним лет назад, Кевинал терзали междоусобицы. Великие Дома Красного Солнца и Радужного Богомола оспаривали друг у друга право на корону великого герцога. Более слабые Дома вынужденно примыкали к одному из Великих, ибо война никого не оставила в покое. Поначалу дело ограничивалось небольшими стычками между молодыми дворянами – благородно, на шпагах и кинжалах. Позже некоторые праны начали вооружать челядь, особенно после нескольких случаев захвата городских особняков и замков противоборствующей стороной. Дальше – больше. Дома принялись нанимать маленькие армии для защиты своих интересов. От полусотни человек до двух-трех тысяч, у кого на сколько денег хватило. Не стеснялись и наемных убийц подсылать к противникам. Именно так погиб пран Микеле, глава Дома Радужного Богомола. В то время будущий кондотьер с отцом и старшими братьями служил именно этому Дому, согласно вассальной присяге.
Смерть прана Микеле подорвала боевой дух, и в очередном боевом столкновении Дом Радужного Богомола потерпел сокрушительное поражение. Враг опрокинул их дворянскую конницу, смял аркебузиров ударом во фланг. Отчаянным рывком Рота Младших Сыновей, стоявшая в резерве, попыталась не дать врагу развить наступление, но задержала тяжелых рейтаров очень ненадолго. Жерон альт Деррен бежал вместе с остальными. На его глазах четверо товарищей по роте были изрублены в капусту. Юноше оставался нелегкий выбор – погибнуть с ними вместе или удирать. Он предпочел жизнь – кто способен осудить за это шестнадцатилетнего юношу? Неудачно попавшаяся на пути ветка хлестнула поперек лица, и острый сучок угодил в глаз.
С тех пор пран Жерон носил повязку. Но это нисколько не повлияло на его отношения с прекрасным полом. Правильные, благородные черты лица, каштановые волосы, тронутые после сорока серебряной изморозью, остроконечная бородка и навощенные кончики усов сделали из кондотьера записного сердцееда.
Войдя в шатер, он окинул помощников строгим взглядом.
Лейтенант Пьетро церемонно поклонился:
– Капитан…
– Вольно. Расслабляйтесь. Хотя что-то мне подсказывает, не сильно-то вы и напрягались.
– Как можно, капитан! Часовые выставлены, старшие караульные получили строгие указания. Фуража для лошадей хватает, солдаты накормлены. Изучаем диспозицию. – Пьетро кивнул на оставшихся лейтенантов. – Благородный пран Толбо альт Кузанн прорабатывает сочинение знаменитого полководца Ильхама Лоддского. После я его опрошу со всей строгостью по прочитанному.
– Да? – Альт Деррен в два шага поравнялся со знаменщиком. Заглянул в книгу. – Ты гляди… Даже держит не вверх ногами. О чем пишет Ильхам Лоддский?
– В настоящий момент я читаю главу, посвященную сражению при броде в Харадаре. При почти трехкратном численном преимуществе трагерской армии Ильхам Лоддский поставил на правом крыле роту наемников из Кринта, а необученных и слабых духом лоддских ополченцев – в центр и на левый фланг. Дворянская конница находилась в резерве в четверти лиги от брода. Когда роты пикинеров Трагеры переправились через реку и увязли в бою, они смяли нестройные порядки…
– Довольно! – крякнул кондотьер. – Вижу, что читал. А вы, почтенные праны, какую карту изучаете?
– Северных земель Вирулии.
– Да? Это еще зачем?
– Ну, не знаю, – развел руками Пьетро. – Надо же что-то изучать, а то закиснем.
– Полагаю, капитан, Вирулия интересна с точки зрения преодоления водных преград в пограничных фрегезиях, – вмешался лейтенант Марцель. – Любопытно расположение фортов королевской армии и замков, оседлавших ряд перевалов в горах Кольд…
– Довольно, – прервал его пран Жерон. – Убедил.
– Рад стараться.
– Я так и думал. А сейчас можете убирать карты.
– Убирать?
– Да. Убирать карты Вирулии…
– И доставать?..
– Карты Аркайла.
– Капитан?
– Я больше десяти лет как капитан… Сейчас все объясню. – Он повысил голос. – Прошу вас, баронесса!
В шатер вошли трое.
Женщина в шелковом темно-синем плаще с капюшоном, скрывавшем лицо. С нею два прана. Один уже седой, явно старше пятидесяти лет, в черном камзоле, застегнутом под горло, со шпагой на украшенной золотом перевязи. Второй – юнец, лет пятнадцати или шестнадцати, светловолосый с едва-едва пробивающейся бородкой.
Оказавшись под пологом, женщина сбросила капюшон, мгновенно ослепив присутствующих лейтенантов красотой. Сапфирно-синие глаза и черные как смоль косы, уложенные вокруг головы. Толбо вскочил, роняя книгу. Пьетро невольно подкрутил ус, а Марцель и Сергио приосанились.
– Позвольте представить вам баронессу Кларину альт Рутена из Дома Сапфирного Солнца.
Черноволосая красавица величественно кивнула.
– Пран Клеан альт Баррас, глава Дома Бирюзовой Черепахи.
Пожилой мужчина прижал ладонь к сердцу и поклонился.
– Пран Этуан альт Рутена из Дома Сапфирного Солнца.
Наконец поздоровался и юноша.
– Позвольте, в свою очередь, представиться, – шагнул вперед Пьеро. – Лейтенант Пьетро альт Макос из Дома Зеленого Пса. Наемник.
– Лейтенант Марцель альт Родер из Дома Бронзового Сокола. Наемник.
– Лейтенант Сергио альт Табаска из Дома Черной Мыши. Наемник.
– И знаменщик нашей роты, юный Толбо альт Кузанн из младшей ветви Дома Рубинового Журавля, – завершил знакомство капитан-кондотьер.
– Нам очень приятно встретиться со столь благородными пранами, – голосом мелодичным, но холодным, как ледяные ущелья Карросских гор, произнесла баронесса. – Надеюсь, их воинская доблесть столько же неотразима, как и выправка.
– Под нашим началом пятьсот отборных вояк. – Пран Жерон жестом пригласил гостей присесть. Кларина и ее отец не отказывались. Молодой пран Этуан, по всей видимости, один из многочисленных племянников баронессы, остался стоять за спинами своих родственников, держа ладонь на эфесе шпаги. Как будто мальчишка мог что-то противопоставить четверым прожженным псам войны, если бы они замыслили недоброе. – Сотня рейтаров. Сотня аркебузиров. Две сотни пикинеров. И еще сотня бойцов, не придумавших для себя особой воинской профессии. То есть этим бравым молодцам скучно заниматься чем-то одним, а потому они с равным мастерством рубятся на тесаках и фехтуют на шпагах, стреляют из аркебуз и арбалетов, наводят мосты через реки и подводят мины под крепостные стены. Они умеют все. И ни в одной роте Кевинала вы не найдете таких мастеров на все руки. Это – младшие сыновья, которым судьба отказала в наследовании Дома, но которые хотят чего-то добиться в жизни. И большинство из них добивается.
– Места в земле, глубиной в четыре локтя, – презрительно поджав губы, произнес пран Клеан.
– Да? Не без этого. Всякий, кто пытается проявить удаль и отвагу на поле боя, должен иметь в виду и такое развитие событий, – пожал плечами Жерон. – Но смею вас заверить, погибает не больше половины пришедших к нам новобранцев. Остальные выживают, набираются опыта и становятся настоящими воинами, без тени сомнения и страха. Скажу больше, последнее время мы можем позволить себе принимать далеко не всех солдат, а лишь после тщательного отбора. Поэтому у нас много ветеранов войн в Трагере и Унсале. Вы, несомненно, слышали…
– Мы слышали, – кивнула баронесса. – Трагерцы и унсальцы любят пускать кровь друг другу. Но мне непонятно, как у вас в роте уживаются недавние враги?
– Враги? Да? О нет, уверяю вас, прана Кларина, врагов я к себе в роту не набираю. И в Унсале, и в Трагере полно бойцов, которые сражаются спокойно, как хорошие ремесленники лепят горшки или сколачивают табуреты. Они не бьют себя в грудь, не орут, призывая вырезать всех врагов мужского пола, кто дорос до чеки тележной. Они не вешают бургомистров захваченных городов, не сажают пленных на колья вдоль дорог. Ну, иногда насилуют, частенько грабят, но они ценят человеческую жизнь. Поверьте, очень ценят. Всегда предпочитают брать врага в плен и требовать выкуп. Поэтому они прекрасно уживаются в одном войске. А вот идейных я в роту не приглашаю, а если вдруг какой и просочится, гоню поганой метлой, уж простите, баронесса, за грубое слово, но я – мужлан и солдафон.
