Анна Кувайкова - Магия безмолвия. Эпизод II
– Я бы не отказался, – почти не задумавшись, согласно кивнул Ариатар, не почувствовав подвоха.
И, как оказалось, совершенно зря.
– В нижнем ящике стола, – с непробиваемым спокойствием ответил Шайтанар, гася искры смеха в глазах и подпирая щёку кулаком. Закинув ногу на ногу, он лениво добавил: – Бокалы там же.
Ариатар поднялся с кресла и направился к большому письменному столу из тёмно-коричневого дерева, стоящему между двух больших окон, немногих в замке, которые были с обыкновенным стеклом, а не с витражной мозаикой. Едва сдерживая смешок, демон откупорил бутылку вина приличной выдержки, вытащив пробку когтем, и, разлив тёмную жидкость по бокалам, вернулся к камину, чувствуя, что усмешку, так и норовившую выползти на лицо, он сдержать не в силах. Отдав один бокал отцу, демон сел в кресло и, сделав приличный глоток, спрятал улыбку за бокалом.
Тонкая месть отца за насмешливые слова дала ему понять, что теперь между ними всё стало как прежде.
Шайтанар понял его, мотив его поступков, не злился больше и, кажется, даже не осуждал. Он действительно знал, что его сын следовал в тот момент лишь зову эмоций, поддался им, позволил затуманить свой разум, не замечая ничего вокруг… Как и понимал, насколько сильно всё это – и боль, и острое, непереносимое чувство вины теперь давят на Ариатара, заставляя судорожно метаться в поисках выхода. Но Повелитель эрханов знал: для того чтобы найти его, нужно просто подождать. Только время всё расставит по своим местам.
Чего уж тут таить, в том же возрасте, что и Ариатар, он сам творил не меньшие глупости. Да и если вспомнить те времена, не столь уж отдалённые для демона, который разменял уже не одну тысячу лет жизни… Он делал кое-что и похуже, особенно в отношении своей Равной, когда ещё не признал её таковой, и, не понимая, что чувствует к ней, старался задеть её, запугать и разозлить всеми силами.
Так что Ари частично был прав. Действительно, стоит ли обвинять отпрысков в чём-то, когда собственное поведение далеко от идеала?
А что же касается самой Ниэль…
Шайтанар прекрасно понимал, что Ариатар просто боится быть отвергнутым, в то время как его мать давно его уже простила и просто ждёт, когда же он наконец вернётся домой, к своей семье, которая его любит. И не за что-то, а вопреки.
В кабинете на некоторое время воцарилась тишина, нарушаемая лишь треском поленьев, медленно сгорающих в ярком пламени, живом, не магическом. Она не давила, а, наоборот, казалась в чём-то уютной, тёплой, домашней, оберегая и согревая своим теплом.
Подобные чувства Ариатар испытывал, когда рядом оказывалась Саминэ, смотря на него своим мягким и одновременно укоризненным взглядом.
Кстати, об этом.
Пригубив ещё вина, младший эрхан поставил бокал на подлокотник и, придерживая его пальцами за тонкую ножку, негромко заговорил:
– У меня к тебе есть небольшая просьба.
– Мм? – отозвался Шайтанар, легонько сжав свой бокал кончиками пальцев. Посмотрев на сына, он насмешливо уточнил: – Неужели что-то касающееся той маленькой человечки, которая столь трогательно пыталась спрятаться за книжным шкафом в кабинете де Арка?
– Значит, ты её видел, – хмыкнул Ариатар, и его губы едва заметно дрогнули в усмешке, когда он вспомнил один маленький секрет, в который, несмотря на только что возвратившееся доверие, он посвящать Повелителя не собирался. – Человечка, как же… Да, речь идёт о ней. О Саминэ. Точнее, как тебе наверняка уже известно, о Эльсами Та’Лих.
– Ты хочешь вернуть своей подопечной родовое имя, поместье и земли? – попробовал предположить Шайтанар и, нахмурившись, провёл рукой по стального цвета волосам. – Боюсь, Ари, что это вопрос не ко мне. Но братья де Рен, думаю, с радостью тебе помогут, если ты обратишься к ним с подобного рода просьбой.
– Я планировал заняться этим, но немного позже, – пожал плечами наследник Сайтаншесса, невольно нахмурившись.
Сделать это было просто необходимо, так как её обучение в академии не может длиться вечно, а он, Рик или же Кейн не смогут находиться рядом с девушкой на протяжении всей её жизни.
Восстановить её имя просто необходимо… Но только после того, как Ариатар, с помощью полукровки или без него, разберётся с теми, кто хочет навредить вампирше. Но если раньше подобные думы казались совершенно закономерными, то теперь они приносили непонятное раздражение при мысли о том, что Саминэ придётся рано или поздно навсегда уйти из его жизни.
– А что же тогда? – удивлённо вскинул брови Повелитель и чуть сузил глаза, пристально смотря на своего отпрыска. – Или я чего-то не знаю?
– Наверняка Ри уже рассказал о том, каким оружием она обладает и кем является. – Сжав хрусталь между пальцев, Ариатар откинул голову на высокую спинку кресла, с усилием гася вспышку гнева. В нём до сих пор просыпалась ярость, стоило только воскресить в памяти то воспоминание Саминэ о старом храме. Невольно облизнув губы, наследник земель эрханов хриплым голосом озвучил свою просьбу, чувствуя, как внутри недовольно ворочается зверь. – Я хочу, чтобы община жриц Латимиры перестала существовать.
– Вот как, – замолчав на несколько секунд, задумчиво отозвался правитель Сайтаншесса, не глядя на сына и медленно проворачивая прозрачный хрусталь между пальцев. – Ты понимаешь, Ари, о чём ты меня просишь? Речь идёт не об уничтожении десятка опостылевших наёмников и не о разорении небольшой деревеньки. И даже не города. Это действительно культ, сильный, многочисленный, почитаемый и оберегаемый одной из Хранительниц. И пусть о его деятельности не слышно уже давно, я не вижу особых причин вмешаться в их дела только потому, что подобная блажь неожиданно пришла тебе в голову.
– Отец, неужели ты думаешь, что это простой каприз? – иронично вскинул брови Ариатар, сжав ножку бокала так, что она уцелела лишь чудом, и зло усмехнулся: – Нет, это не причуда. И даже не жажда мести за свою воспитанницу, хотя она уже давно кипит во мне. Это нечто большее. Подобные им не должны существовать на Аранелле. Это не предвзятое отношение и не поверхностная оценка. Я видел своими глазами, на что они способны и как обращаются с теми, кто попал в их ряды…
– Подробности? – только и спросил Шайтанар, отстранённо замечая, как узор на радужке глаз его сына, раньше тусклых, а теперь ярко сверкающих цветом драгоценных камней, резко окрасился в кроваво-красный цвет, свидетельствовавший о почти неконтролируемой ярости. И это не могло его не заинтриговать.
– Хочешь сам посмотреть? – прищурился младший эрхан, убирая из памяти ненужные воспоминания, в том числе и те, что касались расы Саминэ, её связи с одним из Древних, и его собственное отношение к ней. Он не сомневался, что Повелитель Сайтаншесса не откажет себе в этом…
Откинувшись на спинку, Ариатар прикрыл глаза, расслабляясь и позволяя отцу проникнуть в его воспоминания, стараясь по возможности отрешиться от тех чувств, которые они до сих пор вызывали. Отвращение, ненависть, желание безжалостно убить тех, кто смог творить подобное и оставаться безнаказанным. Нет, Шайтанар должен сам всё увидеть и убедиться, а не руководствоваться лишь чувствами и желаниями своего сына, пусть он и безгранично доверял ему.
Словно наяву Повелитель Сайтаншесса увидел всё, что происходило тогда в старом храме Латимиры, в ночь чёрной луны. И он помнил тот день, когда возросла его собственная сила, но даже предположить не мог, что где-то на Аранелле происходит подобное этому… Пожалуй, подобрать точное описание кровавому ритуалу он не смог бы так сразу. Он чувствовал мерзкий, гнилостный запах старой крови, чувствовал жар кузнечного горна, слышал полные боли крики маленькой девочки, распятой на алтаре, видел глубокие раны на её спине и, сузив глаза от ярости, наблюдал за полной садистского наслаждения улыбкой на лице жрицы. Он также узнал запах зелий и понял их предназначение.
Эта была жестокость, переходящая все границы. Шайтанар сейт Хаэл видел в своей жизни многое, знал разных безумцев, которые упивались бы подобным зрелищем, сами творя не лучшие, а порой и куда более извращённые ритуалы, да и сам в молодости не отличался терпимостью и толерантным отношением. О его жестокости знали многие, но на подобное Повелитель эрханов не пошёл бы никогда.
После того как правитель земель демонов встретил и признал свою Равную и стал отцом двоих детей, он стал намного мягче, проявляя агрессию лишь в том случае, если опасность грозила его семье. До этого он посмотрел бы на подобный ритуал сквозь пальцы, разумно считая, что это не его дело. Но теперь всё было иначе. Ведь подобного рода пыткам могла подвергнуться его собственная дочь…
Конечно, Шайтанар никогда не допустил бы такого. Но и позволить мучить других и дальше столь диким образом он не мог. Каким бы жёстким ни был, он ни за что не пролил бы кровь маленького ребёнка.
А потому деятельность жриц Латимиры действительно нужно прекратить.
