Анна Мистунина - Пути непроглядные
Теперь настал их черед мучительно подбирать слова и приходить в отчаяние от своей неспособности объяснить простые вещи. «Лошадь», «война», «молитва», «дружина» – каждое из этих слов было знакомо им с детства и казалось само собой разумеющейся частью жизни, но сейчас приходилось подолгу растолковывать их значение, чертя наконечником стрелы на полу пещеры неумелые картинки.
Вопреки всему, что претерпел ее народ и она сама от Волосатых людей, Ома легко согласилась с Гвейровым правилом «в этом доме все друзья» и без страха выносила соседство дикарей. Ее доверчивость показалось бы Рольвану глупостью, не понимай он в глубине души, что обитатели гудящих башен настолько же превосходят его, насколько он сам – дикарей-людоедов. И коль скоро Ома не делала различий между разными видами людей, все, что оставалось ему – запрятать свое отвращение поглубже и всячески торопить Гвейра с выступлением.
Они выступили наконец вчетвером, и путь их лежал прочь от гор, от холмов и пустого города, где Рольван провел свою первую ночь, на восток к родному городу Омы. Морак с копьем в руке провожал их до выхода из долины. Гвейр обнял его на прощание и долго не хотел отпускать. Ай заплакал, повиснув у дикаря на шее, на что тот ответил взволнованным ворчанием.
Потом они пробирались между скал, обходя заснеженные провалы и скользя на крутых склонах, перевалили через хребет и, после краткого привала, снова шли до позднего вечера. На плечах у каждого была котомка из цельной шкуры местного животного, похожего сразу на зайца и на огромную крысу, с запасом пищи и воды на несколько дней. Теплыми меховыми одеждами, штанами и куртками, скрепленными животными сухожилиями вместо ниток, и дополнительными накидками, чтобы прятаться от ветра и спать, завернувшись, Гвейр снабдил тоже всех, лишь Ома отказалась, оставшись в своем белом ангельском одеянии и взяв только накидку.
Рольван выбрал из пещерных запасов копье, сделанное из молодого ствола местной разновидности ели – оно хоть и не могло заменить утерянного меча, но было легким и удобным в руке – и связку коротких дротиков для метания. У Гвейра при себе был неизменный лук и меч, принесенный еще из Лиандарса. Ома не выпускала руки своего нового сына и держалась как можно ближе к мужчинам. Каждый из них ждал нападения, но, кроме частых следов животных, никаких знаков присутствия живых существ они так и не увидели.
Продуваемый ветрами закуток под сенью наклонной скалы, похожей на кривой обломанный клык, дал им пристанище на ночь. Спали, тесно прижавшись друг к другу и укрывшись накидками, мужчины по очереди караулили. Уступив вахту Гвейру, Рольван лег на его место возле теплого бока Айя и сразу провалился в сон. Во сне он опаздывал к закрывающимся Вратам и видел спину уходящего Каллаха. Еще он видел рыжеволосую девушку по ту сторону Врат, на ступенях лестницы, и звал ее, но выкрикивал ли он при этом имя богини или смертной женщины, Рольван не понял, ни тогда, ни позже, вспоминая этот сон.
На следующий день поросшие лесом скалы превратились в лес, нет-нет да разрываемый торчащими каменными зубьями. Знакомые Рольвану сосны и березы в нем соседствовали с совершенно невиданными деревьями, но все они были одинаково низкими, широкими и корявыми, как будто какая-то невидимая сила не позволяла им распрямиться и встать во весь рост. Снег здесь пестрел следами местных полузайцев-полукрыс, несколько раз непуганые животные выскакивали прямо из под ног. Мясо их было вполне съедобным. Гвейр пару раз брался за лук, но качал головой и снова убирал его за плечо. Рольван молча соглашался: горячая пища и огонь пришлись бы кстати, но слишком велика была опасность привлечь внимание обитавших в этих местах Волосатых. Дважды на их пути попадался крупный зверь. Один раз это был медведь, второй – покрытое шерстью чудовище с огромным загнутым рогом, росшим прямо на носу, и еще одним, поменьше, рядом с первым. К сожалению, Рольван не успел его толком рассмотреть: при появлении людей оно вскочило и умчалось прочь, топоча, как целое стадо коров. Гвейр объяснил, что эти создания обитают на равнинах дальше к востоку и обычно не встречаются в лесу.
Не разводить огня оказалось мудрым решением: уже в первый день они два раза натыкались на человеческие следы. Дикари ходили группами по пять-шесть человек. Целью их прогулок была охота, успешная, судя по окрашенному кровью следу тащимой волоком огромной туши. Не было никаких сомнений в том, что они с удовольствием добавят к списку блюд случайно встреченных путников. Даже Ай теперь зорко смотрел по сторонам и сжимал в руках толстую суковатую палку.
Но все обошлось и в тот день, и потом. Поднявшийся ветер забирался под одежду, царапал тело сотней ледяных коготков, поднимал из-под ног и бросал в глаза горсти мелкой снежной крупы, но он же и заметал следы, так что никто из путников не жаловался. К вечеру третьего дня ветер стих и даже стало как будто теплее, зато пошел снег. Он падал крупным хлопьями, скрывая следы еще прежде, чем ноги успевали их оставлять. Из-за плохой видимости Рольвану казалось, что они ходят кругами. Подаренный амулет ничем не помогал ему, хотя чем дальше, тем больше Рольван был уверен, что амулет выведет его обратно к Вратам, так же, как вывел к Гвейру, который сейчас уверенно показывал дорогу, лишь иногда останавливаясь, чтобы посоветоваться с Омой. За три года он неплохо изучил здешние места.
Первые башни они увидели к полудню четвертого дня. Лес к тому времени изрядно поредел и то исчезал вовсе, оставляя путников открытыми любому взгляду темными точками на снежной белой глади, то возвращался в виде узкого перелеска, издали напоминавшего строй корявых уродцев, так причудливо изгибались и корчились его деревья.
Похожие на диковинные грибы башни виделись неясно, будто сквозь колеблющуюся дымку. Меж ними и последними деревьями леса лежали разрезанные дорогой пустые пространства, ровные и симметричные, и в этот раз не было никаких сомнений, что это поля. Вместо привычной белизны их порывала густая зелень, как будто и не было вокруг бесконечной зимы.
Ома остановилась. Ангелица с синей многолучевой звездой на лбу, со спутанными золотыми волосами под наброшенный капюшоном Гвейровой накидки выглядела бледной и уставшей, но глаза ее сияли облегчением и счастьем. Она что-то быстро сказала Айю, и мальчик обернулся с видом серьезным и печальным.
– Ты когда-нибудь видел такое, Рольван? – спросил Гвейр.
– Видел что?
Гвейр усмехнулся:
– Идем.
Рольван ожидал чего-то подобного, но все же с трудом устоял на ногах, когда вдруг натолкнулся всем телом на невидимую стену. Вытянув руки, ощупал ее теплую, словно живую поверхность. Надавил изо всех сил. Стена мягко пружинила, но не поддавалась.
Рольван хмыкнул и потянулся к кинжалу. Остановился, смущенно оглянувшись на Ому – та молча наблюдала за его попытками.
– Не получится, – сказал Гвейр. – Я даже пробовал ее поджечь. Пока гудят башни, городу ничего не угрожает.
Ай прижался к его боку и проговорил со всхлипом:
– Ома гово-рит вам ухо-дить. Гве-ейр…
Он громко заревел. Гвейр опустился на колени и обнял его.
– Не плачь, – сказал он. – Теперь у тебя все будет хорошо. А я навсегда останусь твоим другом. Ты ведь будешь меня помнить? И Морака, и Хвиссе, и малышей?
– Да, – всхлипнул Ай. – Буду…
– Прощай, Ай. Обещай мне вырасти большим и никогда больше не попадаться Волосатым. Обещаешь?
– Да…
– Вот и хорошо.
Гвейр поднялся и кивнул Оме. Произнес несколько слов на языке Белых людей. Ома ответила и крепко сжала маленькую ладошку Айя. Гвейр отвернулся и решительно зашагал прочь.
– Прощайте, – сказал Рольван и пошел за ним.
Очень хотелось остаться и посмотреть, как Ома будет проходить сквозь стену, но он понимал, что ангелица не собирается открывать свой секрет посторонним. Было немного грустно – как будто он ожидал чего-то большего, нежели это короткое прощание, как будто у него были причины чего-то ожидать. Тонкий вскрик настиг его через несколько шагов:
– Роль-ван!
Он обернулся. Грубая меховая накидка упала в снег, когда белоснежная девушка бросилась вперед, обхватила его за шею и заставила наклониться, а затем расцеловала в обе щеки.
– Спа-сибо, – старательно произнесла она на языке Лиандарса.
– Будь счастлива, мой ангел, – ответил Рольван, обнимая ее.
Когда он обернулся через двадцать шагов, девушка и мальчик уже миновали невидимый барьер и шли, удаляясь, по дороге к городу. Ай обернулся и помахал рукой. Ома смотрела только вперед.
Гвейр остановился, поджидая его. Он улыбался, взволнованно и обрадованно:
– До сих пор не верил, что скажу это, Рольван – теперь наша очередь вернуться домой!
Серебристо-белая луна теперь обитала на небе почти до утра. Ее облик делался ночь от ночи совершенней – близилось полнолуние. Далекий дом с каждым шагом становился ближе. Гвейр смотрел по сторонам с грустью, как будто прощался – с белым небом и белым снегом, башенными городами и холодными пещерами, людьми-ангелами и людьми-чудовищами. Рольван не разделял его чувств. Ничто в этом мире не стоило его второго взгляда. Домой! Если он о чем-то и сожалел, то лишь о том, что не имеет крыльев, чтобы скорее оказаться у Врат.
