Вячеслав Шалыгин - Хаоспатрон
– Кто принимает решения? – удивленно шепнул Гаврилов Прохорову. – Я не понял. Этот мавзолей? Сам?
– Нет, Ленин ему приказывает, – процедил сквозь зубы Прохоров. – Гаврилов, умолкни.
– Гражданин… – Фролов взял паузу и вопросительно посмотрел на соотечественника.
– Павлов, – русский обитатель объекта со странным названием «Шато» усмехнулся. – Арбитр Павлов.
– Это ваша настоящая фамилия? – майор тоже изобразил ухмылку. – Или «условно говоря»?
– Как вам будет угодно, – Павлов коротко поклонился. – Вы ведь тоже майор лишь «условно говоря». Я прав?
– Фролов Евгений Сергеевич, – игнорируя вопрос Павлова, представился майор. – Кандидат в Хранители этого объекта.
Во взгляде Арбитра промелькнуло нечто вроде недоверия. Он посмотрел на Люсю, словно безмолвно спрашивая, верит ли она майору. Люся уверенно кивнула. На лице Арбитра Павлова отразилась непонятная гамма эмоций, и он снова поклонился. Теперь более отчетливо и с большей амплитудой.
– Добро пожаловать в Шато Диаман, будущий Хранитель Фролов.
– Шато? – невольно вмешался Лунев. – Почему?
– Дань традиции, – Павлов смерил внимательным взглядом Андрея. – Впервые этот объект был описан французами в конце девятнадцатого века. В те времена Камбоджа была фактически их колонией. Так с тех пор и повелось. Даже советское военное начальство не стало оригинальничать. Разве что сократило название до одной буквы и присвоило индекс – С-29. Не так ли, майор Фролов?
– Я врубился, – шепнул Купер на ухо Луневу. – Шато это крепость по-французски. А диаман это алмаз. Алмазная крепость.
– Бриллиантовый замок, – внес поправку Андрей. – Или дворец.
– Пусть бриллиантовая. Только нам от этого не легче. Майор, похоже, по адресу явился, но мы-то здесь зачем?
– Вот именно, – шепнул Прохоров. – Хрен врубишься, за фигом он сюда нас притащил.
– И почему наших не предупреждаем, что кхмеры на хвосте? – вмешался Гаврилов. – Купер прав, они сейчас всех покрошат! Или лабиринт всех распылит. Товарищ майор!
Фролов покосился на бойца и коротким жестом приказал помолчать, мол, все под контролем.
– Так вы отключите девятый рубеж, Арбитр Павлов?
– Сожалею, но это невозможно, – Павлов развел руками.
– А если я прикажу, как Хранитель?
– Будущий Хранитель, – уточнил Арбитр. – Но будь вы даже действующим Хранителем, вы не смогли бы вмешаться в программу Шато. В компетенции Хранителя лишь сбор и доставка в Шато артефактов. Абсолютной власти здесь не имеет никто. Такова программа.
– Даже Арбитраж?
– Да, Евгений Сергеевич. Арбитраж помогает Хранителю решить, насколько опасен очередной артефакт и на какое время его следует законсервировать. В Шато у Арбитров нет никакой власти, точно так же, как нет ее и у Хранителя.
– О чистильщиках можно и не спрашивать, – сделал вывод Фролов. – Они только рабочие лошадки и охрана. Ты обещала другое.
Майор обернулся к Люсе.
– Я так и говорила, – Люся удивленно подняла брови. – Ты, наверное, неправильно понял. Шато выбрал тебя и приказал поговорить и привести, если ты согласишься стать Хранителем. Я так и сделала.
– Ты не сказала, что я буду заведовать музеем опасных древностей! – Фролов нахмурился. – Я боевой офицер! Мое дело сражаться, а не сторожить реликвии.
– Возможно, Арбитр Линь не все объяснила вам, Евгений Сергеевич, – вмешался Павлов. – Зачастую опасные артефакты приходится отнимать у их владельцев с боем. Иногда даже ценой локальной войны. Поэтому все кандидаты в Хранители проходят в Шато усиленную боевую и тактическую подготовку.
– Я уже имею такую подготовку!
– Вот поэтому Шато и выбрал вас, – Павлов, соглашаясь, кивнул. – В последнее время прогресс идет особенно быстро, Шато старается сократить время введения Хранителя в курс дела. Зачастую на это уходило до трех циклов, это двенадцать лет во внешнем мире, но в вашем случае можно будет ограничиться четырьмя годами. Шато сделал отличный выбор. Вы тоже не останетесь внакладе, уверяю вас. Все, что вы узнаете и увидите здесь, станет вашим бесценным жизненным багажом.
– И как долго я буду Хранителем, не считая курса обучения?
– От одного до десяти циклов, если не случится чего-то непредвиденного, – Павлов вздохнул. – Увы, никто не вечен. Шато заботится о Хранителях и Арбитрах, мы стареем ровно в четыре раза медленнее обычных людей, но все равно стареем. А Хранителю приходится действовать в трудных условиях, и физическая подготовка для него очень важна.
– А когда я отработаю свой контракт… – Фролов опять вопросительно уставился на Арбитра.
– Вы станете Арбитром, – Павлов взглядом указал на Люсю. – Или не станете. В последнем случае никто не будет вам препятствовать.
– Я не об этом спросил.
– Вы о вознаграждении?
– Да.
– Обычно это не обсуждается, – Павлов замешкался. – Наверное, вы ждете, что я пообещаю вам обеспеченную жизнь до конца ваших дней?
– Это было бы логично, – Фролов хмыкнул. – Разве нет?
– Наверное, да, но… – Арбитр снова запнулся. – До сих пор никто не уходил из Арбитража. У действующих Арбитров есть все необходимое, чтобы не беспокоиться ни о чем, кроме работы, это верно. Но что обещает Шато пенсионерам… я не знаю.
– То есть пахать придется до гробовой доски, – Фролов опять хмыкнул. – Понятно. Заманчивая перспектива.
– Товарищ майор, – вмешался Лунев. – Наши перешли по стеклянному мосту и втянулись в тоннель. Скоро будут у девятого рубежа. Разрешите их встретить!
– Не мешай, – отмахнулся Фролов.
– Не пройдут ведь лабиринт! – Андрей не унялся. – Не увидят! Разрешите, проведу!
– А вы, молодой человек, видите лабиринт? – удивленно спросил Арбитр Павлов.
– Вижу, – Лунев бросил короткий взгляд на Павлова. – Можно, после поговорим?
– Как вам будет угодно! – Павлов сложил руки на груди, едва заметно усмехнулся и как-то странно взглянул на Люсю, то есть на Арбитра Линь.
– Товарищ майор!
– Лунев, не отвлекай, – сквозь зубы процедил Фролов.
– А-а! – Андрей махнул рукой и направился к выходу.
– Лунев, на месте! – крикнул Фролов.
– Товарищ майор… – попытался вмешаться Прохоров, но не сумел.
– Стоять, я сказал! – рявкнул Фролов во всю глотку. – Отряд выполнил свою боевую задачу, отвлек противника от нашей группы! Теперь забудьте о нем!
– Песец, – прошептал Гаврилов.
– Я знал, что дело кончится хреново, – негромко пробормотал Купер. – Еще в реакторном бассейне это понял.
– Товарищ майор, это же наши! – в полный голос возмутился Прохоров. – Это же… свои!
– Ваши теперь чистильщики, – твердо сказал Фролов. – Вы прошли девятый рубеж. Обратной дороги нет! Теперь вы бойцы моего отряда… моего и Шато. Что-нибудь еще не ясно?! Лунев, вернуться в строй!
– Мы так не договаривались, – Андрей остановился, но возвращаться не спешил. – Нас вы использовали в личных целях, и на здоровье. А отряд подставлять не дам!
– Я сказал, забудь про отряд! – уже почти взревел Фролов. – Ты что, не понял?! Все! Ты больше не в Союзе и никогда в него не вернешься! Ты не солдат Советской Армии! Больше над тобой нет ни партийного, ни военного начальства, никого, кроме меня! А я приказываю насрать на свои комсомольские принципы, а заодно на моральный кодекс строителя коммунизма и вернуться в строй!
Фролов вдруг перехватил поудобнее автомат и щелкнул переводчиком огня. В Андрея майор пока не целился, но с подготовкой Фролова этого и не требовалось, навскидку он мог выстрелить в любой момент. Выстрелить и попасть, куда пожелает, тут сомнений не было ни у кого.
– Люся недавно сказала, – Лунев вдруг грустно усмехнулся, – стоять насмерть нужно, если, отступив, не сможешь жить дальше. Не в комсомольских принципах дело, товарищ майор, просто я иначе не могу. Можете застрелить.
Андрей развернулся и продолжил путь к выходу на внутренний балкон со светящимися скульптурами. Оставалось ему пройти шагов десять, если по времени – секунд пять, и все эти секунды никто не шевелился, даже скульптуры замерли. Фролов не замер, но и не сделал ничего плохого, только чертыхнулся и гневно взглянул на оставшихся бойцов. Прохоров придал лицу отсутствующее выражение и уставился в потолок, Гаврилов отвел взгляд в сторону, а Купер принялся сверлить взглядом пол. Бойцы понимали, что стали заложниками ситуации, но как-то повлиять на нее не хватало характера даже у бравого сержанта Прохорова. Как ни пыжился сержант, пришлось ему фактически признать, что Студент замешан круче.
Не испугались гнева майора лишь Арбитры. Павлов наблюдал за происходящим по-прежнему спокойно и даже, казалось, снисходительно улыбался, а Люся смотрела на Фролова как-то устало или же разочарованно.
– Оп-па, опа! – как бы компенсируя проявленную слабость, чересчур громко выкрикнул Прохоров. – Глядите! Фаранги! Опять кхмеров крошат! Вон там, на обрыве!
