Анна Мистунина - Пути непроглядные
Она не понимала его слов, но подумала, видимо, о том же – подошла и встала рядом, разминая руки и приглядываясь к стенам ямы. Ее макушка едва доставала ему до плеча. Рольван скептически усмехнулся сам себе: даже если, оказавшись наверху, она не пустится бежать, бросив его, все равно едва ли сможет ему помочь. Но попробовать все же стоило.
Ее тело было почти невесомым. Рольван с легкостью приподнял его и подтолкнул вперед. Белый меховой сапожок оперся ему на плечо, и девушка ловко выбралась из ямы. Исчезла – Рольван уже подумал худшее, но она вернулась через мгновение. Улеглась на снег и протянула ему обе руки.
Он дважды попробовал вылезти, ухватившись за торчащий корень и за ее руку, но срывался, в конце концов едва не утянув девушку обратно.
– Благодарю тебя, добрый ангел, – проговорил он, вставая. – Кажется, дальше ты пойдешь одна.
– Ии! – пропищала она и исчезла.
Рольван вздохнул:
– Могла бы хоть попрощаться.
Но девушка вернулась – над краем ямы показались ее золотистые кудряшки и вниз полетело суковатое полено длинною около двух футов.
– Ты и вправду ангел! – шепотом воскликнул Рольван.
Девушка снова протянула ему руку. Уперев полено одним концом в землю и поставив ногу на другой, он ухватил ее за руку, потом – за плечо и выбрался наружу. Первым делом осмотрелся.
Рядом никого не было, лишь по другую сторону шатров виднелись несколько мохнатых фигур, занятых – Рольвана замутило – обгрызанием костей. Он отвернулся и увидел, что девушка беззвучно плачет. Осторожно сжал ее плечо:
– Эй, успокойся. Ты оплачешь его потом, ладно? Надо убираться отсюда.
Нечего было и думать уходить в лес: для этого пришлось бы пересечь открытое пространство перед шатрами, да и на снегу остались бы следы. С противоположной стороны путь к свободе отрезала серая стена скалы и обрыв над берегом реки. Рольван размышлял недолго.
– Вниз, – сказал он. – К воде.
Подойдя к краю ущелья, заглянул вниз. Окаймленный высокими камнями пенный поток ревел далеко внизу – расстояние показалось огромным и склон был слишком крут, чтобы даже думать о спуске в обычных обстоятельствах, но сейчас выбора не было. Торчащие на разной высоте тонкие кривые деревья давали набольшую надежду спуститься, хватаясь за ветви и корни.
Девушка уже сидела на краю обрыва, пытаясь нащупать ногами опору. Развернулась и быстро полезла вниз. Рольван еще раз оглянулся на уродливые пузыри дикарских шатров – там все было тихо – и поспешил за нею.
Их обнаружили быстро – Рольван не преодолел еще и трети склона. Ангелица была где-то рядом, он не видел ее, но угадывал за ревом воды ее тихие всхлипы и испуганное оханье, когда она не находила опоры для ноги или руки.
Сразу несколько оскаленных морд появились над краем обрыва, и рычание ненадолго перекрыло шум потока.
– Дерьмо, – выдохнул Рольван, представляя себе сброшенный сверху камень или ствол, который просто сметет их обоих вниз, на острые камни. Смерть хотя бы будет быстрой, но они ведь уже почти поверили в спасение!
Но дикари желали получить свою добычу назад живьем. Две, три, пять громоздких фигур полезли следом, и карабкались они гораздо быстрее беглецов. Их конечности как будто специально предназначались для лазанья по обрывам. Времени для раздумий не было.
– Оттолкнись и прыгай! – закричал он ангелице и, не задерживаясь, чтобы убедиться, последует ли она совету, изо всех сил уперся ногами в стену, набрал воздуху и прыгнул как можно дальше.
Все произошло мгновенно: его перевернуло вниз головой, перед глазами с огромной скоростью промелькнуло небо в охапках светлых облаков, противоположный берег, ощетиненный, как шипами, острыми скалами, бурлящий внизу поток… затем голова его снова оказалась выше ног и Рольван увидел ползущих по склону дикарей, скопления мха и снега, летящую вслед за ним светлую фигурку ангелицы. Ветер бил в уши, рвал одежду. Грудь сдавило, вдохнуть было невозможно. В следующий миг пенные брызги рванулись навстречу, Рольвана развернуло, ударило плечом о камень и с головой утащило в ледяную воду.
Он вынырнул, хватая ртом воздух. Его быстро несло вниз по течению. Было глубоко – к счастью, иначе бы ему не пережить падения. Налившаяся водой одежда и сапоги тянули вниз, и можно было только благодарить скорость течения, не дававшего ему утонуть. Кое-как удалось сбросить накидку, и поток закружил ее, унося вперед. Далеко позади послышался плеск. С трудом посмотрев назад, Рольван отыскал взглядом показавшуюся над водой золотистую головку. Девушка увидела его и закричала, но у Рольвана в ушах была вода и он слышал только шум потока.
Он успел еще подумать, что дикари не стали прыгать следом, и это уже хорошо, прежде чем его подхватил водоворот и Рольван забыл о дикарях, об ангелице и вообще обо всем, кроме необходимости отталкиваться от камней и беречь голову.
Он уже ничего не чувствовал от холода и был близок к тому, чтобы сдаться и потерять сознание, когда вдруг понял, что течение больше не кружит его, грозя разорвать на части или разбить о скалу, да и сами скалы, недавно торчавшие из воды через каждые несколько ярдов, почти исчезли. Река сделала поворот, и взгляду открылся пологий каменистый берег, подступавший к самой воде.
Собрав последние силы, он подгреб к этому берегу и выбрался на обледенелые камни. Холод набросился на него с новой силой, все тело сотрясала крупная дрожь. Сапоги казались неподъемными. Превозмогая накатывающий обморок, Рольван стянул их и, вылив воду, оставил лежать на камнях. Сбросил плащ и намокший кожаный панцирь. Спохватившись, кинулся обратно к воде, но, сколько не всматривался, ангелицы не было.
– Не может быть! – он и впрямь не мог в это поверить. – Давай же, у нас ведь получилось!
Храбрая девушка из чужого мира не заслужила такой смерти – после всего, что они вместе преодолели. Рольван и сам удивился, какое горе испытывает от гибели этой незнакомки. Он стоял босиком по колено в ледяной воде и все не решался выйти обратно на берег, как будто, отвернувшись, отнял бы у нее последнюю надежду выплыть.
И судьба как будто вознаградила его за упрямство: течением вынесло из-за поворота и повлекло дальше безвольное белое тело. Рольван бросился навстречу. Он видел уже, что опоздал, что девушка плывет вниз лицом, но все же, подплыв, обхватил ее за плечи и потащил к берегу. Выбравшись на камни, принялся встряхивать ее и стучать по спине, отчаянно молясь – сейчас ему казалось, что у него на руках умирает самый настоящий ангел:
– Господи, Мире, услышь же! Ты не можешь ее забрать, пожалуйста, нет, только не это! Забери меня, если хочешь, накажи меня, но только не ее!
Подействовали ли мольбы или его старания, или же то и другое, но изо рта и носа девушки вдруг хлынула вода, она захрипела, закашляла и открыла глаза.
– Благодарю тебя, боже, – выдохнул Рольван, помогая ей сесть и обнимая за плечи, потому что она сразу же расплакалась. – Все, все уже хорошо. Мы выбрались, у нас получилось, успокойся, храбрый ангел…
Но девушка вырвалась из его рук. Вскочила и тут же упала на колени, протягивая руки обратно по направлению движения реки.
– Ило! – рыдала она. – Ило! Ило!
Рольван понял, что она повторяет имя – имя погибшего юноши. Покачал головой: здесь он был бессилен. Но девушка все рыдала и вскрикивала тонким, почти детским голосом, заламывала руки, и он не выдержал. Опустился рядом и развернул ее к себе за тоненькое плечо.
– Эй, – сказал он резко. – Хватит. Ты слышишь меня?
Вид у нее был, как у полоумной, по щекам безостановочно текли слезы. Но, по крайней мере, она перестала кричать.
– Выслушай меня, – начал Рольван. Он не знал, что собирается сказать и как вообще ему говорить с кем-то, не понимающим ни слова из его языка. Но какая разница, чем отвлекать ангелицу от истерики? – Как твое имя? Оно красивое, наверно, как у всех ангелов? Ну что ты молчишь? Вот я, к примеру, Рольван. А ты?
Она всхлипнула. Рольван ударил себя в грудь:
– Рольван, Рольван, – и указал на нее. – Кто?
– Ро-ван? – повторила она зачарованно.
– Рольван, – отчетливо поправил он.
– Роль-ван.
– Правильно. А ты?
Девушка всхлипнула, но все-таки хлопнула себя по груди:
– Ома, – и повторила, подражая ему: – Ома, Ома.
– Вот видишь, мы начинаем друг друга понимать. Ты вся дрожишь, – он встал и протянул ей руку. – Пойдем. Мы должны что-то придумать, чтобы согреться.
Он огляделся, впервые с тех пор, как выбрался из воды. Пологий участок берега, приютивший их, ложился к подножию чреды нагроможденных друг на друга остроконечных скал. Снег одевал их пышным невесомым нарядом; садящееся прямо над горами солнце раскрашивало его в зелень и темное золото. Дул ветер, несильный, но промозглый.
