Анна Виор - Легенда о свободе. Мастер Путей
– Послушай, Ата… – тихо произнесла подошедшая к ней Алсая. – Я не смогу переместить всех. Только тебя и еще… максимум двоих. Скажи им об этом.
Ташани удивилась: Женщина, которая умеет исчезать, не могла взять всех… А может, она не хотела?
– Только двое пойдут со мной! – громко объявила Ата.
– Кто же эти двое? – хмуро спросил Гихо.
– А вот ты – и пойдешь! – Шоймс Старый Волк указал на Гихо скрюченным пальцем. – Пойдешь, чтобы научиться уважению к Ташани! Будешь защищать ее! А если хоть волос упадет с ее головы – позор ляжет на тебя!
– Слушаюсь, старейшина… – сквозь зубы процедил Гихо.
– А я буду вторым! – сказал вдруг Ай-Хойк, улыбаясь. – Не допущу, чтобы брат мой был опозорен.
– Так и решим! Идите, и пусть духи хранят вас, как вы будете хранить Ташани!
«И тогда начнется возрождение твоего народа. Вновь будут чтить традиции. Вновь будут говорить старцы, а молодые – слушать. Снова наденет невеста свадебный там-тук. Снова возьмет воин в руку копье. Снова поведет отец сына на первую охоту…»
Гани Наэль
– Я так тебя и не поблагодарил, Музыкант… – Его величество Мило Второй любовался, как под веселую мелодию, исполняемую четырьмя скрипачами, флейтистом, двумя барабанщиками и еще одним карликом, вооруженным бубном, выплясывают придворные на устроенном им празднике в честь победы в Ливаде.
Танцевальная музыка никогда не была коньком Гани, поэтому он, исполнив перед двором несколько баллад о былой славе тарийских рыцарей, присел на один из стульев, что стояли вдоль стен. Остальное пространство зала было свободно от мебели и приспособлено для всевозможных танцевальных па, прыжков, пассов и пируэтов – всех этих изысканных способов поразмять кости под ритм музыки.
Юная Агая сейчас кружилась с молодым командиром одной из частей тарийского войска Мастером Тоймелом, сияя, что тарийский светильник, сверкала звездами-глазами, то и дело обнажала белоснежные ровные зубки. Принцесса была прелестна, одна ее рука лежала на плече Тоймела, вторая утонула в его широкой ладони. «Она танцует с ним уж пятый танец», – заметил Гани.
Королева Алиния, которая до этого момента весь вечер не отходила от короля, – или король от нее, – отдала новый танец престарелому совершенно лысому герцогу Тифтсу. Тот, несмотря на свой почтенный возраст, отплясывал так лихо, такие коленца выдавал худосочными ножками, мелькавшими будто палки из-под парчового кама, – что Гани невольно залюбовался.
Мило тем временем подошел к Гани, присел рядом и завел разговор о ливадских событиях.
– Королеву ведь исцелили, и все еще может достаточно хорошо закончиться. Я отчего-то чувствую огромное облегчение, словно все стало на свои места, – разоткровенничался король. Он до сих пор не знал, что причина их бездетности была не в Алинии, а в нем – Гани не выпало удобного случая рассказать ему, а это серьезная новость для Мило, влекущая за собою далеко идущие последствия.
– Ваше величество, – тянуть с сообщением больше нельзя… Гани набрал воздуха в легкие, – должен вам кое-что сказать…
– Что? Желаешь награды? Я сделаю тебя графом, Музыкант, не дожидаясь, пока пройдет год. Выбрал себе герб?
– Да, герб я себе выбрал… – признался Гани, – но не о награде речь. – Снова сильный мира сего предлагает ему материальное вознаграждение, а он сам переходит к другой теме… Он изменился… Нужно будет как-нибудь съездить на родину, в Междуморье: тетушка Фли втолкует ему, как это глупо – отказываться от наград, почестей и не пользоваться предоставляющимися возможностями.
– Так о чем же?..
– О детях… внуках Палстора…
Король помрачнел:
– Что еще?.. Палстор уже узнал об исцелении? И при чем тут мои бастарды?
– Боюсь… что вы, ваше величество, никак… не причастны к их рождению…
– Что?.. – Мило нахмурился, недоуменно глядя на Гани. – Ты что, Музыкант, выпил лишнего? Нахлебался ливадского пи-ата, а к нему у тебя нет привычки, и ты пьянеешь?.. Или тебя смарг по затылку саданул?.. Ты же вроде в битве не участвовал?
– Ваше величество… – зашептал Гани, – королева Алиния в… этом отношении… была совершенно здорова, как поведал мне Мастер Шейлс. Причина была… в вас…
Король побелел. Замер. Превратился в каменное изваяние. Гани тоже застыл, ощущая кожей ту бурю эмоций, что переживал сейчас Мило.
– Ты точно не пьян?.. – Король бросил на него быстрый недобрый взгляд.
– Нет, ваше величество.
– Так они меня исцелили тогда от этого?..
– Да, ваше величество…
– Раздери их Древний! Смарг их сожри! Что ж они молчали?.. А ты, ни искры, ни пламени, почему мне не сказал сразу?! – приглушенно, но гневно шептал король.
– После Ливада, ваше величество, не было возможности с вами поговорить наедине…
– Чушь!.. Смарг тебя дери! Не мог меня найти? Перекинуться парой слов не было у тебя возможности, проклятый Наэль?! Думаешь, для меня это шутки?..
– Нет, ваше величество… – склонил голову Гани. Он ожидал такой реакции, но у него действительно не было возможности сказать это раньше, не привлекая лишнего внимания.
– Палстор крутил мною как хотел!.. Эти его… – король употребил выражение по отношению к дочкам графа, которое более уместно в устах пьяного матроса в адрес женщины ну очень уж нетяжелого поведения, – они врали мне в глаза, заставили надеть эту дрянь!.. – Мило схватился за медальон сквозь слой одежды. – Вынудили дать клятву!.. Надеялись, что я сложу голову в Ливаде! А ведь у них почти получилось… Я был на грани… А ты молчал?!
Гани не ответил.
– Я думал, тебе можно доверять!
– Ваше величество…
– Отстань от меня, смаргов лгун!..
– Ваше величество!.. Если бы мне нельзя было доверять, то я и сейчас бы молчал. Тут дело в другом… Нельзя пока раскрывать Палстору, что вам стал известен его обман.
– Что?.. – возмутился Мило. – Я должен бояться это вонючего интригана?..
– Не бояться – опасаться.
– Ты явно повредился умом, Музыкант! Чем тебя поили в Ливаде твои дружки Целители?..
Гани усмехнулся:
– Такие дружки и холодной воды не подадут… Граф Палстор, ваше величество, не стал бы действовать так нагло, не имея поддержки.
– Плевать мне на эту его поддержку!.. Наэль, ты же человек Верховного, в конце концов! Кто может оказывать Палстору такую поддержку, чтобы его «опасались», как ты выразился, Верховный и Король-Наместник?
– Вот я и хочу выяснить, кто здесь замешан. А если вы, ваше величество, снимете с Палстора голову прямо сейчас, то мы этого никогда не узнаем.
– Так бы и сказал, что тобою движет чистое любопытство: я бы тебя понял… – Настроение короля изменилось, словно направление весеннего ветра, он уже не гневался на Гани.
– А знаешь что, Музыкант… – после некоторого молчания, обдумав слова Гани, произнес король. – Алиния могла иметь детей… И не знала об этом… Это ведь значит, что она мне не изменяла! Так получается?..
Гани хмыкнул и тихонько произнес:
– Единственный правдивый слух о ней – это кинжал под платьем…
Король громко рассмеялся.
Глава 20
Чужие сны
Элий Итар
Элий вскочил. Это не его сон!.. Ему вовсе не снятся сны!.. Опять проклятый Фаэль! Доведет его до безумия… Какой раз уж ему снится нечто подобное: эта синеглазая смазливая девчонка Элинаэль попадает в какую-нибудь передрягу, а он не может ее спасти. То ее убивает кто-то, то похищает, то она падает вниз со скалы… он протягивает руку, касается кончиков ее пальцев своими, ее рука соскальзывает… она летит… волосы развеваются на ветру, в глазах слезы, но она не кричит…
Это не его сон!.. Элий знал, что есть такая Мастер Огней – Элинаэль, но лично с ней он никогда не встречался. В лицо ее не видел, но все же был уверен: снившаяся ему девушка – именно она. Именно так выглядит эта смаргова мастерица пламени, светильников и молний, Советник Кисам, возлюбленная Вирда Фаэля!..
А Атосааль утверждал, что это Вирд Фаэль будет маяться чужими воспоминаниями, чужими страхами и надеждами, будет по ночам видеть его – Элия, сны… Но у него – Элия, никаких снов раньше не было! А если и были, то они ему не докучали – он их совершенно не помнил!..
Несмотря на позднюю ночь, Элий оделся, покинул свои комнаты и направился к Эбонадо. Двое охранников из Третьего Круга бывшего Верховного, стоявшие на страже у двери, отскочили, обжегшись его гневным взглядом, и Элий беспрепятственно распахнул дверь и вошел. Раздражение его усиливалось, подогретое стенами, возведенными Фаэлем, – Атосааль жил на четвертом этаже, где Мастер Путей приложил к творению руку не в меньшей степени, чем Этаналь.
Пророк спал на огромном ложе из дерева Сот (хотя предпочел бы прозрачное Мицами), с золотыми набалдашниками по углам, с роскошным парчовым балдахином. Ноги Элия, едва он переступил порог спальни, утонули в мягком ковре. Элий выругался. Рывком сдернул одеяло с того, кому еще недавно должен был раболепно кланяться, но сейчас ему плевать – они с Атосаалем равны. Оба связаны, оба прокляты, оба обречены жить почти вечно… если не погибнут уже в эти дни, подобно Абвэну…
